пустил его и, пролетев через него, освободил свою руку. И затем поспешно повернулся и попытался найти точку опоры. Но с Жераром такие штучки не проходят. К тому времени он уже оперся на руки. Одним мощным усилием он вырвался и вскочил. Я тоже выпрямился и отпрыгнул назад. Он тут же бросился на меня, и я понял, что, если я и дальше буду цеплять его за руки, он меня так уделает, что чертям станет страшно. Надо было рисковать. Наблюдая за его ногами, я улучил момент и нырнул под его вытянутые руки как раз тогда, когда он перенес тяжесть тела на одну ногу, оторвав другую от земли. Мне удалось схватить его за лодыжку и завести ее за спину, подняв на четыре фута в воздух. Жерар грохнулся на левый бок лицом вниз. Он с трудом поднялся, но я ударом в челюсть вновь сбил его с ног. Жерар потряс головой и, защищаясь руками, опять вскочил. Я хотел садануть его в живот и отскочить, но он повернулся, и я угодил в бедро. Жерар удержался на ногах и снова надвинулся на меня. Я кружил вокруг него, целясь в лицо. Еще два раза я успевал ударить его в живот и отпрыгнуть. Жерар улыбался. Он понимал, что я опасаюсь подойти к нему близко. Я еще раз достал его ударом в живот. Он опустил руки, и я ребром ладони ударил его по шее, чуть выше ключицы. Но в этот момент он выбросил руки вперед, обхватив меня за талию. Я ударил его ребром ладони в челюсть, но он еще сильнее сжал меня и поднял в воздух. Огромные руки здоровенного жеребца по имени Жерар, казалось, раздавили мои почки. Я нащупал большими пальцами его сонную артерию и нажал на нее. Но он поднял меня еще выше над головой. Моя хватка ослабела, руки соскользнули, и он изо всех сил ударил меня спиной оземь, точно крестьянин, бьющий белье о камни. Из моих глаз посыпались искры, мир стал нереальным, задрожал. Жерар рывком поставил меня на ноги, и я увидел его кулак… Восход был изумительный, но какой-то странный… будто его развернули градусов на девяносто… Внезапно у меня закружилась голова, да так, что я позабыл о дорожках боли, пробегавших у меня по спине. Большой город, куда они вели, находился где-то в районе моего подбородка. Я висел высоко и воздухе, слегка повернув голову. Земля была далеко, очень далеко внизу. Я почувствовал, что мое плечо и бедро зажаты мощными тисками. Повернувшись, чтобы посмотреть на них, я убедился, что это руки. Еще больше вывернув шею, я убедился, что это руки Жерара. Он держал меня над головой на вытянутых руках, стоя на самом краю тропинки. Далеко внизу виднелся Гарнат и конец Черной дороги. Разожми он пальцы — часть меня присоединится к птичьему помету, которым был выпачкан утес, а остальное будет напоминать выброшенную на берег медузу, которых я не раз наблюдал в прошлом.
— Да, да, смотри вниз, Корвин, — почувствовав, что я зашевелился, он поднял глаза и встретился со мной взглядом. — Мне стоит лишь разжать руки…
— Слушаю тебя, — тихо ответил я, стараясь придумать способ захватить его с собой, если он решится выполнить то, что задумал.
— Я не больно умен, — произнес он, — но мне пришла в голову одна мысль. Ужасная мысль. Надо было что-то сделать, но я ничего другого не придумал. А пришло мне в голову, что тебя не было в Амбере черт знает сколько времени. Откуда мне знать, что эта история насчет потери памяти — правда? Ты вернулся, ты ведаешь всем, но ты еще не правишь. Меня обеспокоило убийство слуг Бенедикта, а сейчас меня беспокоит смерть Каина. И Эрик тоже недавно погиб, а Бенедикт искалечен. Вроде бы ты здесь ни при чем, но мне пришло в голову, что и это возможно, если ты тайком вступил в союз с нашими врагами с Черной дороги.
— Ты ошибаешься, — возразил я.
— Для того, о чем я говорю, это не имеет значения, Ты слушай дальше. Пусть будет, что будет. Если за свое долгое отсутствие ты подстроил все это и, возможно, даже устранил отца и Бранда, то, по-моему, ты сегодня способен уничтожить всю семью, чтобы заполучить трон.
— Зачем мне тогда было отдавать себя в лапы Эрика? Специально, чтобы меня ослепили и упекли в подземелье?
— Слушай дальше! — повторил он. — Ты вполне мог наделать ошибок и оказаться там не по своей воле. Сейчас это не имеет значения. Может быть, ты ни в чем не виноват, как утверждаешь сам, или по уши увяз в интригах. Посмотри вниз, Корвин, и все. Посмотри вниз на Черную дорогу. Если это твоих рук дело, то в конце пути — твоя смерть. Я еще раз показал тебе свою силу, чтобы ты не забывал о ней. Я могу убить тебя, Корвин. Даже меч не спасет, если я хоть раз доберусь до тебя, я могу всегда уничтожить тебя голыми руками. А я доберусь, чтобы сдержать свое обещание. И я обещаю, что, если ты виновен, то я убью тебя в тот самый момент, когда узнаю об этом. Знай также, что жизнь моя в безопасности, Корвин. С этого момента она переплетена с твоей.
— Как это понимать?
— Все остальные видят и слышат нас через мою Карту. Ты не сможешь устранить меня потому, что тогда твои намерения станут ясны всей семье. Если я умру, не сдержав своего обещания, его исполнят другие.
— Понятно, — прохрипел я. — А если тебя убьет кто-нибудь другой? Меня тоже уберут, а на баррикадах останутся только Джулиан, Бенедикт, Рэндом и девочки. Просто замечательно — для врага. Кто же это придумал на самом деле?
— Я! Я один! — крикнул Жерар, и я почувствовал, что его пальцы сжались, руки напряглись и слегка согнулись. — Не пытайся мутить воду! Твои вечные штучки! — крикнул он. — Пока ты не вернулся, все шло великолепно! Черт тебя возьми, Корвин, это твоих рук дело?
И он швырнул меня в пропасть. Я успел только крикнуть:
— Я не виновен, Жерар!
Жерар поймал меня, чуть не вывихнув мне плечо, и вытащил из бездны на дорогу. Он поставил меня на ноги и тут же вернулся на усыпанную гравием площадку, где мы боролись. Я последовал за ним. Мы собрали вещи. Застегивая свою широкую портупею, Жерар взглянул на меня и отвел глаза:
— Не будем об этом больше говорить.
— Ладно, — буркнул я.
Я повернулся и направился к коням. Мы вскочили в седла и поехали дальше по тропинке. Роща была наполнена тихой весенней музыкой. Поднявшееся выше солнце натянуло между деревьями гирлянды света. На земле еще лежала роса, и дерн, которым я прикрыл могилу Каина, был влажен. Я взял лопату, привезенную с собой, и отрыл могилу. Не произнося ни слова, Жерар помог уложить тело на кусок парусины. Мы завернули труп и зашили сверток большими и свободными стежками.
— Корвин! Смотри!
Прошептав эти слова, Жерар сжал мой локоть. Я проследил за его взглядом и замер на месте. Не шевелясь, мы разглядывали видение. Мягкая, сияющая белизна окутывала его, словно вместо шерсти и гривы Единорог был покрыт пухом. Крошечные раздвоенные копыта и тонкий витой рог на узкой голове отливали золотом. Он стоял на скале, пощипывая лишайник. Единорог поднял голову и посмотрел на нас. Его глаза были необыкновенно яркими — изумрудно-зелеными. Несколько мгновений мы стояли неподвижно. Потом он сделал быстрое, нервное движение передними ногами, словно захватывал воздух, трижды ударил копытами по камню и, затуманившись, бесшумно, точно снежинка, исчез. Может быть, ушел в лес, растущий справа от нас. Я поднялся и подошел к камню. Жерар последовал за мной. Тут, во мху, я обнаружил крошечные следы от копыт.
— Выходит, нам не привиделось, — прошептал Жерар.
Я кивнул.
— Мы и вправду что-то видели. Он раньше тебе не попадался?
— Нет. А тебе?
Я отрицательно покачал головой.
— Джулиан говорил, что как-то видел его издали, — сообщил Жерар. — Он утверждает, что его псы не погнались за ним.
— Какой красавец… Хвост длинный, шелковистый, копыта сияют…
— Да. Недаром отец всегда считал появление Единорога доброй приметой.
— В странное время он появился. Столько лет прошло.
Я снова кивнул.
— Может есть какой-нибудь обычай? Он же наш покровитель и все такое… вероятно мы должны что-то сделать?
— Отец об этом ничего не говорил. Может, и есть, — промолвил я и похлопал по скале, на которой стояло животное. — Если ты предвещаешь изменение наших судеб, если ты благосклонен к нам, то спасибо тебе Единорог. И даже если нет — спасибо тебе за свет, который ты принес нам в темные времена.
Затем мы напились из родника, положили нашу зловещую ношу на третью лошадь и вели за собой наших коней до тех пор, пока не вышли из рощи. В ней было очень тихо, лишь журчала вода.
Вечны ритуалы жизни, вечно рождаются люди на груди у надежды, а пламя да горький дым не так уж и часто встречаются на пути. Так, в приступе вдохновения, изложил я суть того, чему научился за свою долгую жизнь. В ответ Рэндом кивнул и дружески выругался. Мы сидели в библиотеке, я на краю большого стола, Рэндом — в кресле, справа от меня.
Жерар стоял на другом конце комнаты, рассматривая висевшее на стене оружие. А, может быть, смотрел на гравюру Рейна с изображением Единорога. Как бы то ни было, но он, как и мы, не замечал Джулиана, который ссутулился в мягком кресле рядом со шкафами в самом центре комнаты, вытянув и скрестив ноги, сложив на груди руки. Джулиан, не отрываясь, любовался своими чешуйчатыми сапогами. Фиона и Флора переговаривались у камина. Зеленые глаза Фионы неотрывно смотрели в голубизну Флориных глаз. Фиона, ростом не более пяти футов двух дюймов, с волосами, горящими ярче пламени, еще теплившегося в очаге, как всегда напоминала картину, от которой, отложив кисти, только что отошел художник. Он смотрит на нее, улыбаясь, и в его голове постепенно возникают неясные вопросы. Ямочки на ее шее, где рука художника оставила след на ключице, всегда казались мне доказательством того, что картина принадлежит кисти большого мастера, особенно когда Фиона поднимала голову, с насмешливым или презрительным видом посматривая на нас, великанов. В этот момент она слегка улыбнулась, несомненно почувствовав мой взгляд. Иногда она казалась мне ясновидящей. Это ее свойство было хорошо знакомо мне, но всякий раз в такой ситуации я неизбежно приходил в замешательство. Льювилла, сидя в углу, спиной к остальным, притворялась, что читает книгу. Ее зеленые локоны были коротко подстрижены и на два дюйма не доходили до темного воротника.