Она мило улыбнулась:
— А зачем мне это?
Рэндом медленно кивнул, его лицо оставалось бесстрастным.
— Мне кажется, что после отъезда Бранд знал не больше, чем когда приехал.
— Странно, — сказал я. — Бранд разговаривал о Мартине еще с кем-нибудь?
— Не припоминаю, — промолвил Джулиан.
— Я тоже, — произнес Бенедикт.
Остальные отрицательно покачали головами.
— Оставим пока это, но возьмем на заметку, — проговорил я. — Мне необходимо знать еще кое-что. Джулиан, насколько мне известно, вы с Жераром как-то пытались пройти по Черной дороге. При этом Жерар был ранен. Кажется, после этого вы жили у Бенедикта, пока Жерар не выздоровел. Я хотел бы знать об этой экспедиции.
— Сдается мне, ты уже знаешь о ней, — ответил Джулиан. — Ты только что рассказал все, что произошло.
— Как ты узнал об этом, Корвин? — осведомился Бенедикт.
— В Авалоне.
— От кого?
— От Дары.
Он вскочил на ноги, подошел ко мне, остановился и свирепо уставился на меня сверху вниз.
— Ты снова пытаешься начать разговоры об этой девчонке?
Я вздохнул.
— Ну сколько можно об этом говорить? Я тебе давно рассказал все, что знаю. Хочешь верь, хочешь не верь, но все это рассказала мне она.
— Что ж, значит, ты мне не все рассказал. Этой части истории я не припомню!
— Правда это или нет? Насчет Джулиана и Жерара?
— Правда! — буркнул он.
— Тогда забудем пока об источнике информации. Расскажи о том, что там случилось.
— Согласен, — вздохнул Бенедикт. — Теперь можно говорить откровенно. Того, кто вынуждал нас помалкивать, больше нет среди нас. Это, естественно, об Эрике. Он не знал, где я, как и все остальные. Все амберские новости я узнавал от Жерара. Возле Авалона… нет, сперва другое. Эрику все меньше и меньше нравилась Черная дорога, и он, наконец, решил послать разведчиков, которые прошли бы по ней через Отражение до самого ее начала. Он выбрал Джулиана и Жерара. Возле Авалона на них напал очень большой отряд тварей. Жерар по Карте вызвал меня, и я пришел к ним на помощь. Враг был уничтожен. Поскольку в битве Жерар сломал руку, да и Джулиана изрядно потрепали, то я забрал их к себе. В это время я нарушил молчание и связался с Эриком, чтобы дать ему знать, где они и что с ними. Он приказал им после выздоровления вернуться в Амбер. Они жили у меня, пока не поправились, а после выздоровления возвратились домой.
— И это все?
— Все.
Но это было не все. Дара рассказала мне кое-что еще. Я совершенно четко помнил, что она упомянула и о другом посетителе. В тот день у ручья, когда крохотная радуга играла в тумане над водопадом, а мельничное колесо вращалось и вращалось, выбрасывая мечты и перемалывая их, когда мы фехтовали, разговаривали, бродили по Отражению и, пройдя через первобытный лес, оказались на берегу могучего потока, где вращалось колесо, которое могло бы молоть зерно из житницы богов, в день, когда мы завтракали на траве, флиртовали, сплетничали, она говорила о многом. Несомненно, не все можно было брать на веру, но насчет путешествия Джулиана и Жерара она не солгала. Теперь я не мог отвергнуть возможность и того, что она говорила правду и о другом. Она утверждала, что Бранд посещал Бенедикта в Авалоне. Она даже сказала «часто». Итак, Бенедикт не скрывал, что не доверяет мне. Он понимал, что я знаю больше, чем он рассказывает. И, умалчивая, как бы говорил: «Это не твое дело». Если бы я был на его месте, я поступил бы точно так же, черт меня подери! Но надо быть идиотом, чтобы рассказать сейчас ему о том, что мне известно. Потому что существовали и другие возможности. Может быть, он собирается рассказать мне о визитах Бранда позже, наедине. Возможно, он не желает говорить об этом при всех, особенно при том, кто пытался прикончить Бранда. Или… конечно, не исключена возможность того, что за всем этим стоит сам Бенедикт. В этом случае, мне было даже страшно подумать о последствиях. Я служил под командованием Наполеона, Ли, Макартура и научился ценить тактиков и стратегов. Бенедикт был и тем и другим, и я не знал никого, кто бы мог с ним в этом сравниться. Недавняя потеря правой руки нисколько не унизила его в моих глазах, да, кстати говоря, и не уменьшила его искусства в единоборстве. Если бы не мои недавние злоключения, то после нашей стычки он без труда превратил бы меня и отбивную. Нет, мне очень не хотелось, чтобы это был Бенедикт, и я не собирался вытягивать из него то, что в настоящий момент он считает нужным скрывать. Оставалось только надеяться, что он просто приберегает это на потом. Поэтому я удовлетворился его ответом и решил перейти к другим делам.
— Флора, — обратился я к сестре, — когда я был у тебя в первый раз после аварии, ты сказала кое-что, чего я до сих пор не могу понять. После этого у меня было много времени для воспоминаний, и, припомнив твою загадочную фразу, я задумался. Но к сожалению, так ничего и не понял. Не объяснишь ли, что ты имела в виду, когда сказала, что в Отражениях столько кошмарного, что никто из нас и представить себе не может?
— Ты веришь, не припоминаю, чтобы я это говорила. Но, возможно, это было, если врезалось тебе в память. Но ты должен понимать, что я имела в виду: Амбер воздействует на соседние Отражения, словно магнит, притягивая к себе разные существа, чем ближе к Амберу, тем легче путь даже для созданий из Отражений Хотя между Отражениями тоже происходит обмен, но вблизи Амбера этот эффект проявляется сильнее и становится односторонним. Мы всегда были настороже, чтобы к нам не проскользнули какие-нибудь неприятные твари. Так вот, в последние годы, перед твоим выздоровлением, их стало вблизи Амбера больше обычного. Почти все они были опасны. Многие из них были из соседних Отражений. Мы их знали. Но через некоторое время стала появляться всякая дрянь. В конце концов обнаружились совершенно незнакомые твари. Мы не нашли никаких причин этого нашествия, хотя искали их повсюду. Никаких катастроф, которые могли бы пригнать их к нам. Другими словами, происходили совершенно невероятные переходы через Отражение.
— Все это началось еще при отце?
— Да. Как я уже сказала, за несколько лет до твоего выздоровления.
— Понятно. Вы не задумывались над тем, что такое состояние дел и исчезновение отца, возможно, связаны между собой?
— Наверняка, — ответил Джулиан. — Я до сих пор считаю, что это и есть причина его исчезновения. Отец уехал, чтобы выяснить, в чем дело, и поправить положение.
— Это только догадки, — произнес Бенедикт. — Ты же знаешь отца. Он никогда ничего не объяснял. Но вообще-то это предположение правдоподобно. Насколько мне известно, он много раз говорил о том, что озабочен этой… если хочешь, миграцией чудовищ.
Я вытащил свои Карты из футляра. С недавних пор у меня вошло в привычку всегда носить Колоду с собой. Я поднял Карту Жерара и всмотрелся в нее. Остальные молчали, наблюдая за мной. Через несколько секунд контакт восстановился. Жерар все еще сидел в кресле, положив меч на колени, и продолжал есть. Ощутив мое присутствие, он проглотил кусок и сказал:
— Да, Корвин. Что тебе нужно?
— Как Бранд?
— Спит, пульс немного лучше, дыхание такое же ровное. Еще рано…
— Знаю и понимаю. Я, в основном, хочу проверить твою память. Перед исчезновением отца у тебя не возникло впечатление, что причиной его отъезда могло быть нашествие на Амбер из Отражений тварей? Может быть, какие-нибудь слова или поступки?
— Обычно это называется наводящим вопросом, — заметил ехидно Джулиан.
Жерар вытер рот.
— Может быть, может быть. Отец казался обеспокоенным, чем-то озабоченным и часто упоминал про чудовищ. Он никогда не говорил, что это главная его забота. Или о том, что его беспокоит что-либо другое.
— Например?
Жерар покачал головой.
— Не знаю. Что угодно. Я… хотя да… да! Возможно, тебе не помешает узнать об этом, важно это или нет. Вскоре после исчезновения отца я попытался узнать, не я ли был последним, кто видел его перед отъездом. В этом я был почти уверен. Весь вечер я пробыл во дворце и уже хотел возвращаться на флагманский корабль. Примерно за час до этого отец ушел к себе, а я засиделся в караульной, дулся в шашки с капитаном Тобеном. На следующее утро мы отплывали, и я решил прихватить с собой книгу. Я поднялся сюда, в библиотеку. Отец сидел за столом, вот здесь, — кивком головы указал Жерар место. — Он перелистывал какие-то старые книги и еще не переоделся. Когда я вошел, он кивнул мне. Я сказал, что хотел лишь взять книгу. «Тогда ты пришел, куда следует», — ответил он и продолжал читать. Я нашел книгу, пожелал ему спокойной ночи, он ответил: «Счастливого плавания», и я ушел. Жерар снова опустил глаза. — Сейчас я уверен, что в ту ночь на нем висел Камень Правосудия. Я видел его на отце так же ясно, как вижу его на тебе. И я уверен, что раньше, тем же вечером, Камня на нем не было. После этого я долго считал, что он взял Самоцвет с собой, ничто в его комнате не указывало на то, что позже он переоделся. Я ни разу не видел Камень до того, как вы с Блейзом были разбиты под Амбером. В тот день его надевал Эрик. Когда я стал расспрашивать его, он заявил, что нашел Самоцвет в комнате отца. У меня не было никаких доказательств того, что Эрик лжет, и пришлось удовлетвориться его ответом. Но он никогда не был мне по душе, я постоянно сомневался, так ли это. После того, как я услышал твой вопрос и увидел на тебе Камень, сомнения вновь вернулись ко мне. Вот я и решил, что ты должен знать об этом.
— Спасибо, — вымолвил я. В моей голове вертелся еще один вопрос, но в данный момент я решил не задавать его. И задал другой:
— Как ты считаешь, не нужны ли Бранду одеяла или еще что-нибудь в этом роде?
Жерар поднял свой бокал, точно за мое здоровье, и отхлебнул вина.
— Ладно. Продолжай в том же духе, — произнес я и провел рукой по его Карте. — Кажется, Бранду лучше. Жерар не помнит, чтобы отец говорил что-нибудь, что позволило бы непосредственно связать появление чудовищ с его отъездом. Интересно, что скажет Бранд, когда придет в себя.