— Я проверил фонари, когда заступил на дежурство, сударь. Сейчас я вам зажгу один из них.
— Спасибо, Тод.
Он открыл дверь, поднял последовательно три стоявших там справа фонаря и выбрал второй. Затем вынес его в коридор, где зажег от массивной свечи, стоявшей на подставке посередине коридора.
— Я пробуду довольно долго, — предупредил я Тода, принимая у него фонарь. — Вероятно, тебя сменят с дежурства, прежде чем я закончу.
— Хорошо, сударь. Ступайте осторожнее.
— Да уж постараюсь.
Длинная винтовая лестница описывала круг за кругом.
Внизу по центральному стволу горели свечи, и факелы на подставках или фонари на крючках, создающие атмосферу таинственности и страха, пожалуй в большей степени, чем если бы было абсолютно темно. Только эти точечки света… Я не видел ни отдаленного дна, ни стен. Одну руку я не отрывал от перил, а другой держал перед собой фонарь. Внизу было довольно влажно и к тому же затхло, не говоря уже о холоде… Я попытался считать ступеньки и, как обычно, сбился со счета где-то на середине пути. В следующий раз… Мои мысли вернулись к тому отдаленному дню, когда я шел этим путем в полной уверенности, что иду на смерть. Тот факт, что я не умер, сейчас как-то мало меня утешал. Испытание все равно вышло тяжелое. Ордалия… И по-прежнему была вероятность, что на этот раз я засыплюсь и зажарюсь или улетучусь струей дыма. Круг, еще круг… Вниз… винтовой лестницей… вниз… Ночные мысли в полдень… С другой стороны я слышал, как Флора говорила, что по второму разу идти легче. За несколько минут до этого она болтала о Лабиринте, и я надеялся, что подразумевала она именно его. Великий Лабиринт Амбера, Символ Порядка, соответствующий по мощи Великому Логрусу Двора, Знаку Хаоса. Напряжение между ними, кажется, и порождало все имеющее значение. Свяжешься хоть с тем, хоть с другим, потеряешь контроль и поминай как звали. И повезло же мне связаться с ними обоими. Мне не с кем сравниться впечатлениями и узнать, утяжелит ли это задачу, хотя мне легко думать, что метка одного делает другой более трудным… а они оставляют на тебе метки, и причем оба. На каком-то уровне тебя разрывает на части и собирает вновь по меркам громадных космических принципов, когда ты подвергаешься такому испытанию, что кажется благородным, важным, метафизическим, духовным и прекрасным, но проявляется главным образом занозой в заднице. Это цена, которую мы платим за определенные способности, но никакой космический принцип не требует от меня говорить, будто это доставляет мне наслаждение… И Лабиринт, и Логрус дают приобщенным к ним способность путешествовать по Отражениям без посторонней помощи, а Отражения — это общий термин для возможной бесконечной череды вариации реальностей, с которыми мы играем. Заодно они дают и другие возможности… Кругом и вниз, я замедлил шаг, ощутив легкое головокружение, точь-в-точь как раньше. По крайней мере, я не собираюсь возвращаться тем же путем… Когда в поле зрения, наконец, показалось дно, я снова ускорил шаг. Внизу имелась освещенная скамейка, стол, шкаф. Обычно тут дежурил часовой, но я его не увидел. Может, он делал обход. Где-то слева располагались камеры, в которых иногда можно было найти особенно невезучих заключенных, царапающих стены и помаленьку сходящих с ума. Я не знал, отбывают ли в данный момент срок подобные узники, и от души надеялся, что нет. Однажды там побывал мой отец и, судя по его описанию, испытание оказалось тяжелым. Достигнув последней ступеньки, я пару раз позвал часового — ответом было только эхо. Подойдя к шкафу, я взял другой, заполненный горючим фонарь. Может пригодиться… Ведь я мог сбиться с дороги. Затем я двинулся направо: нужный мне туннель находился там. После долгих блужданий я остановился и поднял фонарь повыше, так как почти уверился, что зашел слишком далеко. Никакого входа в туннель в поле зрения не было. Караульный пост все еще виднелся. Я продолжил путь, пытаясь восстановить в памяти подробности прошлого посещения. Наконец звуки стали звучать иначе, внезапно послышалось эхо моих шагов. Казалось, я приближаюсь к какому-то препятствию. Я вновь поднял фонарь. Да. Впереди сплошная тьма, а вокруг нее серый камень. Я направился в ту сторону. Темно… далеко… Когда свет скользил по неровностям скал, происходило нечто, похожее на театр теней. Слева возник боковой ход. Я миновал его и пошел дальше. Кажется, довольно скоро должен быть еще один. Да. Вот и второй. Третий располагался чуть дальше, потом четвертый. Я подумал, куда они могли вести. Никто ничего мне о них не рассказывал. Возможно, мои родственники тоже этого не знали. Может быть, в причудливые гроты неописуемой красоты? В другие миры? В тупики? На склады? Наверное, в один прекрасный день, когда найдется время и появится желание…
— Гм-м, где же пятый? — пробормотал я.
Появился пятый ход, затем шестой… Мне требовался седьмой. Дойдя до него, я остановился. Вел он не так уж далеко. Я подумал о других, шедших этим путем, а затем решительно направился вперед, к большой окованной тяжелым металлом двери. На вогнанном в стену стальном крюке слева от нее висел большой ключ. Я снял его, отпер дверь и вновь повесил его на крюк, зная, что часовой из караулки при очередном обходе проверит это и закроет дверь. Снова появилась мысль, зачем вообще запирать дверь, если ключ хранится здесь же, рядом? Поэтому могло показаться, что опасность грозит изнутри. Я уже задавал этот вопрос, но никто, кажется, не знал на него ответа. Мне отвечали, что это традиция. Жерар и Флора независимо друг от друга предложили спросить Рэндома или Фиону. А те дружно решили, что это, возможно, знает Бенедикт, но я не припомню, чтобы когда-либо спрашивал его. Я с силой толкнул дверь, но она не сдвинулась. Поставив фонарь, я уперся посильнее. Дверь заскрипела и медленно подалась внутрь. Я поднял фонарь и вошел. Дверь закрылась за мной сама собой, и Фракир, дитя Хаоса, дико запульсировал. Я опять подумал о своем последнем визите сюда и вспомнил, почему никто, никогда не приносил лишнего фонаря — голубоватое пылание Лабиринта на гладком черном полу освещало грот достаточно, чтобы всякий видел свой путь. Я зажег второй фонарь. Первый я поставил у ближайшего конца Лабиринта, а другой понес с собой на периферию Узора, установив его в той же точке, но с другой стороны. Меня не волновало, что Лабиринт давал достаточно освещения для совершения намеченного дела. Я находил эту штуку… эту проклятую штуку сверхъестественной, холодной и попросту пугающей. Благодаря добавочному свету я чувствовал себя немного лучше. Изучая взглядом эту путанную массу кривых линий, я подошел к углу, откуда они начинались. Я успокоил Фракира, но собственные опасения приглушить не удалось.
«Не сказался ли в этом во мне Логрус, — гадал я, — или моя реакция на Логрус, если бы я вернулся и вновь испытал его, была бы во мне еще хуже, так как во мне теперь еще был и Лабиринт. Бесплодные рассуждения…»
Я попытался расслабиться. Сделал глубокий вдох. Вокруг моей стопы сразу же поднялись искры… Тихое потрескивание… Еще шаг. Капелька сопротивления, когда я двинулся вновь… Ко мне вернулось все, что я испытал при первом прохождении: холодок, слабые токи, легкие участки и трудные. Где-то во мне сидела карта Лабиринта, и я словно читал по ней, когда двигался по той, первой кривой, среди нарастающего сопротивления, летящих искр, шевелящихся волос, потрескивания и какой-то вибрации… Я достиг первой Вуали и словно прошел по аэродинамической трубе. Каждое движение требовало тяжких усилий. Но, полный решимости, я двигался дальше — на самом-то деле только она и требовалась. Если я просто буду непрерывно ждать и ждать, то все равно буду двигаться, хотя и медленно. Весь фокус в том, чтобы не останавливаться. Начать движение снова — ужасное ощущение, а в некоторых местах это просто невозможно. Постоянное движение — вот, что требовалось в данный момент. Еще несколько мгновений и я пробьюсь. Идти станет легче. Вот Вторая Вуаль — это действительно чистое убийство…
— Пробьюсь… — прошептал я.
Поворот… поворот…
Я пробился и знал, что теперь путь на время станет легче. Я стал играть с некоторой уверенностью. Вероятно, Флора права. Эта часть казалась чуть менее трудной, чем в первый раз. Я одолел длинную кривую, а затем резкий поворот в обратном направлении. Искры уже достигали отворота сапог. На ум мне пришло тридцатое апреля, семейная политика при Дворах, где люди дрались на дуэлях и умирали, прокладывая сложный и меняющийся путь через кровавые ритуалы статуса и возвышения. Этого больше нет. Я покончил со всем этим. Оттолкнул это. Может, они поизящнее, но крови там пролито больше, чем в Амбере, и все это ради самого маленького, черт возьми, превосходства над своими собратьями… Я скрипнул зубами. Трудно было сосредоточить мысли на непосредственной задаче. Это наверняка часть воздействия. Теперь я вспомнил и об этом. Еще шаг… Ощущение некоторой щекотки в ногах… Звуки потрескивания кажутся громкими, как раскаты грома… Одну ногу за другой… подымай и опускай… Волосы встали дыбом, поворот… нажим… Приводим «Звездную вспышку» в порт раньше осеннего шквала. Люк управляет парусами, ветер у нас за спиной, словно дыхание дракона… Еще три шага, и сопротивление нарастает… Я на Второй Вуали, и ощущение неожиданно такое, точно я пытаюсь вытолкнуть автомобиль из вязкого кювета… Вся моя сила направлена вперед, а результат бесконечно мал. Я двигаюсь с медлительностью ледника, а искры доходят мне до пояса. Я весь окутан голубым пламенем…. Внезапно все отвлекающее меня вылетает из головы. Даже Время уходит и оставляет меня в покое. Есть только это существо без прошлого и без имени, каким я стал, борющееся всем своим естеством против энергии прожитых дней — уравнение настолько тонко сбалансированное, что мне следовало бы навеки застыть здесь, не закончив шага, за исключением того, что это аннулирование масс и сил оставляет незатронутой волю, некоторым образом очищает ее, так что процесс движения вперед, кажется, выходит за пределы борьбы. Еще шаг, и еще, и я пробился, состарился на века и опять двигаюсь, и знаю, что сумею дойти до конца, несмотря на то, что приближаюсь к Большой Кривой, участку тяжелому, хитрому и длинному. Совсем не похоже на Логрус. Мощь здесь физическая, а не аналитическая. Вселенная, кажется, вращается вокруг меня. Каждый шаг заставляет чувствовать себя так, словно я таю и возвращаюсь в фокус, разбиваюсь на части и собираюсь вновь, рассыпаюсь и складываюсь, умираю и оживаю вновь… Вперед, вперед… Затем еще три кривые линии, вслед за ними прямая. Вперед. Головокружение, тошнота… Насквозь промок. Конец линии… Череда дуг… Поворот… поворот… опять поворот. Когда поднявшиеся искры стали клеткой из молний, а ноги снова стали волочиться, я понял, что подхожу к Последней Вуали. Неподвижность и ужасный нажим… На сей раз я чувствовал себя каким-то укрепившимся, и устремлялся вперед, зная, что прорвусь… Я сумел пробиться, весь дрожа, и осталась лишь короткая дуга. Однако эти последние шаги вполне могут быть самыми трудными. Впечатление такое, словно Лабиринт, так хорошо узнав тебя, не желает отпускать. Я боролся с этим и здесь. Голени сводило, будто в конце забега на длинную дистанцию… два шага… три… Кончено… Стою, не двигаюсь. Тяжело дышу и дрожу всем телом. Мир… Покой… Статические разряды исчезли… Исчезли и искры… Если влияние Лабиринта не убрало настройку голубых камней, то уж не знаю, на что тогда он способен… Через минуту я смогу отправиться куда угод