Я вглядывался в ее лицо, отыскивая какие-нибудь признаки проявления чувств, но мои родственники отлично владеют собой и не склонны выдавать себя таким примитивным образом.
— Как я понимаю, — напомнила она, — Бранд сумел козырнуться в него, когда Корвин находился в центре.
— Это я знаю.
— Поэтому, когда ты доберешься до центра, я смогу пройти туда по Козырю.
— Думаю, сможешь, и тогда в середине Лабиринта будут стоять двое.
— А оттуда мы будем в состоянии отправиться в место, куда нельзя добраться ни из одной точки Амбера или Отражений.
— Куда же? — осведомился я.
— В изначальный Лабиринт, стоящий за этим.
— Ты уверена, что такой существует?
— Должен… Такая конструкция по самой своей природе должна существовать, но не здесь, а на более основном фоне реальности.
— И зачем же мы туда отправимся?
— Именно там скрыты его секреты. Вот там-то и можно узнать самые сокровенные тайны его магии.
— Понятно… — протянул я. — А что потом?
— Как что? Там ты сможешь узнать, как избавиться от бед, вызванных этой штукой.
— И это все?
Глаза Фионы сузились.
— Мы узнаем все, что сможем. Мощь есть мощь, и она представляет собой угрозу, пока ты ее не поймешь.
— Но прямо сейчас действует множество факторов, куда более реально угрожающих, — заметил я, — Этому Лабиринту придется ждать своей очереди.
— Даже если он представляет силы, нужные тебе, чтобы разделаться с другими проблемами? — спросила Фиона.
— Даже при этом, — подтвердил я. — Это предприятие может оказаться слишком длительным, а у меня на это нет времени.
— Но ты же не знаешь этого наверняка!
— Правильно! Но коль скоро я этим займусь, назад пути не будет.
Я не добавил, что не собираюсь брать ее в изначальный Лабиринт, а там предоставлять ей свободу действий. В конце концов, она уже однажды попробовала свои силы в коронации монархов. И если бы в те дни Бранд сумел сесть на трон Амбера, она стояла бы твердо за него, что бы она ни утверждала по этому поводу в настоящее время. По-моему, она собиралась просить меня доставить ее в изначальный Лабиринт, но сообразила, что я уже обдумал этот вариант и отверг его. Не желая терять лицо, получив отказ, Фиона вернулась к первоначальным аргументам.
— Я предлагаю тебе обдумать эту проблему, если только ты не желаешь видеть, как рвутся миры.
— Ты говоришь это уже не в первый раз, и я не верю тебе. Я по-прежнему думаю, что возросшая активность теневых гроз является следствием повреждения и ремонта изначального Лабиринта. А если мы станем экспериментировать с новым Лабиринтом, о котором ничего не знаем, то можем лишь ухудшить дело.
— Я не собираюсь экспериментировать с ним, — перебила она меня. — Я просто хочу изучить его.
Между нами вдруг сверкнул Знак Логруса. Вероятно, она тоже как-то увидела или почувствовала его, потому что отпрянула в тот же миг, что и я. Я повернул голову, почти наверняка зная, что увижу. Мондор поднялся на каменную стену с выступами, похожими на зубцы. Он стоял неподвижно, словно был частью ее, подняв руки. Я подавил желание крикнуть ему, чтобы он остановился, но он знал, что делал. И я был уверен, что он все равно не обратил бы на меня ни малейшего внимания. Я двинулся к месту, где он стоял, и взглянул через плечо на крутящуюся штуку над потрескивающей равниной. Сквозь образ Логруса я ощутил темный ужасный напор силы, открытой мне Сухьи на его последнем уроке. Теперь Мондор взывал к ней и вливал ее мощь в теневую грозу. Неужели он не понимал, что высвобожденные им силы Хаоса будут распространяться до тех пор, пока не потекут по страшному руслу? Неужели он не видел, что если эта угроза — знамение Хаоса, то он превращает ее в истинно чудовищное явление? Гроза разрасталась. Рев усиливался. На воронку было страшно смотреть. Я услышал, как ахнула позади меня Фиона.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь! — крикнул я ему.
— Через минуту-другую узнаем, — отозвался он, опуская руки.
Знак Логруса мигнул передо мной и пропал.
Некоторое время мы наблюдали за этой проклятой штукой, становившейся все больше и шумнее.
— Ну и что ты этим доказал? — спросил я.
— Что у тебя нет терпения, — ответил Мондор.
В этом явлении не было ничего практически поучительного, но я продолжал наблюдение. Внезапно шум стал с перебоями. Темная воронка неожиданно задергалась, вытряхивая набравшийся при сжатии мусор. Вскоре она восстановилась до первоначального размера и звук вновь стал ровным.
— Как ты это проделал? — удивился я.
— Я ничего не делал. Все само настроилось.
— Такого не может быть, — заявила Фиона.
— Вот именно, — согласился он.
— Я что-то потерял нить твоих рассуждений, — признался я.
— Воронке полагалось бы с ревом двигаться дальше с еще большей силой, после того как Мондор влил в нее мощь, — пояснила Фиона. — Но ее перенастроили, так как у того, кто ею управляет, иные планы.
— И этот феномен от Хаоса, — продолжил Мондор. — Видно же было, как он черпал силу из Хаоса, когда я позволил ему это сделать. Кто-то играет там с самыми первозданными силами. Однако кто это, что и почему, я сказать не могу, но думаю, Лабиринт тут ни при чем. Он никак не может быть связан с играми Хаоса. Так что, вероятно, Мерлин прав. Я думаю, эта проблема имеет несколько другое происхождение.
— Ладно, — уступила Фиона. — Ладно. Но с чем мы тогда остаемся?
— С тайной, — ответил Мондор. — Но едва ли тут имеется непосредственная угроза.
У меня в голове зародилась одна интересная мысль. Она легко могла оказаться неверной, хотя не высказывать ее вслух я решил по другой причине. Она происходила из той области мышления, которую я не мог быстро исследовать, а выдавать идею кусками я ужасно не люблю. Теперь Фиона сверлила меня горящим взглядом, но я сохранял вежливое выражение лица. Внезапно поняв, что дело ее безнадежно, она решила сменить тему.
— Ты сказал, что оставил Люка в несколько необычной обстановке? А где он сейчас?
Последнее, что я хотел, это по-настоящему разозлить ее. Но я не мог натравлять ее на Люка в его теперешнем состоянии. Вполне могло случиться, что она захочет прикончить его для подстраховки. А смерти Люка я не желал. У меня сложилось такое впечатление, что он, возможно, изменил свои позиции, и мне хотелось предоставить ему для этого все возможности, какие только были в моих силах. Мы все еще были в долгу друг перед другом, хотя вести счет стало труднее, и кроме того, в какой-то мере сказывались былые дни товарищества. Учитывая, в каком состоянии я его оставил, пройдет немалый, срок, прежде чем он снова будет в приличной форме. И тогда мне надо будет о многом с ним потолковать.
— Извини, — улыбнулся я. — В данный момент он — мой протеже.
— Я считаю, что у меня тоже есть некоторые интересы в этом деле, — спокойно заметила она.
— Бесспорно, — согласился я. — Но я чувствую, что мой интерес больше, так что мы можем помешать друг другу.
— Я и сама могу судить об этом.
— Ладно, слушай. Под действием наркотиков он оказался в мире грез. Любые сведения, которые ты сможешь от него получить, будут колоритными, но крайне разочаровывающими.
— Как это случилось?
— Чародей по имени Маска подсунул ему что-то, когда он находился в плену.
— Где это случилось? Я никогда не слышала о Маске.
— В Замке Четырех Миров.
— Давно я не слышала упоминания о Замке Четырех Миров, — вымолвила она. — Было время, когда в нем хозяйничал колдун Шару Гаррул.
— Теперь он вешалка, — уведомил я ее.
— Что?
— Долгая история. Но нынче там командует Маска.
Фиона пристально посмотрела на меня, и я мог утверждать, что она только-только начинает понимать, сколь многого она не знает о недавних событиях. По-моему, она решала, какие именно из напрашивающихся вопросов ей следует задать раньше, однако я нанес ей упреждающий удар, пока она еще не восстановила равновесие:
— А как там Блейз? — поинтересовался я.
— Ему намного лучше. Я лечила его сама, и теперь он быстро выздоравливает.
Я уже собирался спросить, где он находится, на что, как я знал, она откажется ответить. И мы одновременно улыбнемся, когда она обнаружит, к чему я клоню — нет адреса Блейза, нет и адреса Люка. Так мы сохраним свои тайны и останемся друзьями.
— Эге-гей! — услышал я окрик Мондора, и мы дружно повернулись в том направлении, куда он смотрел — в сторону, противоположную выемке. Темный торнадо сжался до половины своего первоначального размера и продолжал уменьшаться прямо у нас на глазах. Он все съеживался и съеживался, и примерно через минуту пропал вовсе. Я не мог сдержать ухмылки, но Фиона этого даже не заметила. Она смотрела на Мондора.
— Ты думаешь, это из-за сделанного тобой? — спросила она его.
— Не могу об этом судить, но такое вполне возможно.
— Не говорит ли тебе это о чем-нибудь? — настаивала она.
— Вероятно, тому, кто управляет торнадо, не понравилось, что я вмешался в его эксперименты.
— Ты действительно думаешь, что за этим кто-то стоит?
— Да.
— Кто-то из Двора?
— Это кажется более вероятным, чем кто-то из вашего края мира…
— Полагаю, что так… — согласилась она. — У тебя имеются какие-нибудь догадки, кто именно?
Мондор лишь улыбнулся.
— Понимаю, — быстро проговорила она. — Ваше дело касается только вас, но общая угроза затрагивает всех, и именно к этому я клоню. Ты согласен со мной?
— Все верно. Именно поэтому я и предполагаю этим заняться. В данный момент я ничем не связан, а это дело может оказаться весьма забавным.
— Неудобно просить вас ставить меня в известность о том, что вы обнаружите, когда неизвестно, чьи интересы это затрагивает.
— Я ценю вашу щепетильность, но, насколько мне известно, условия договора еще в силе, и никто во Дворах не может строить козни против Амбера. Фактически… если хотите, мы можем заняться этим вместе, по крайней мере, на первых порах.