Решив начать сегодняшнее расследование именно с него, Тесс двинулась на юг от Балтимора, к выезду на скоростное шоссе, где Майкла Шоу сбила машина, когда он бежал трусцой. Вскоре выяснилось, что доктор жил на Гибсон-Айленд, представлявшем собой нечто вроде замкнутой общины. Собственно, это был островок в буквальном смысле слова — принадлежавший частному лицу кусок земли, огороженный со всех сторон, с бдительным охранником у ворот, чьей обязанностью было гнать непрошеных гостей прочь.
А при упоминании имени доктора Шоу суровое лицо охранника стало совсем подозрительным.
— Он какое-то время уже тут не жил, — заявил страж ворот. Тесс отметила про себя, что он избежал упоминания о смерти доктора. Осторожный парень.
— Знаю. Но его семья…
— У доктора не было семьи.
— Здесь — может быть. — Однако в голосе Тесс проскользнула неуверенность, которую чуткое ухо охранника не преминуло тотчас заметить.
— Вы ведь с ним незнакомы, не так ли?
— Нет, но…
— Что ж, значит, не судьба, — философски заметил он.
Копы из местного участка округа Анн-Арундел оказались более приветливыми, да и толку от них было больше. Без долгих уговоров они сняли для нее копию протокола, составленного сразу после смерти Шоу, а детектив, который вел это дело, даже спустился вниз побеседовать с ней. Эрл Маттер, казалось, ничуть не расстраивался из-за того, как мало ему, в сущности, удалось выяснить насчет этого дела, которое, как он упорно твердил, было обычным наездом — одним из тех, когда виновник, испугавшись, спешит удрать с места происшествия.
Маттер объяснил, что доктор занимался бегом серьезно, даже участвовал в Вашингтонском марафоне в составе команды корпуса морской пехоты. Сбили его во время сильнейшего дождя, и тело доктора, отброшенное с шоссе, скатилось в канаву, где и пролежало несколько часов. Дело классифицировали как классический случай наезда. Маттер не сомневался, что виновник его даже не узнал, кого именно он сбил.
— Это был не дождь, а настоящий вселенский потоп. Ничего нельзя было разглядеть даже на расстоянии вытянутой руки, — сказал детектив. — Не было никаких свидетельств того, что водитель потерял управление: ни следов от шин на шоссе, ни отметин в грязи на обочине, как бывает, когда машину заносит. Сдается мне, доктор незаметно для себя выбежал на дорогу. А потом его отшвырнуло так далеко в сторону, что водитель не заметил бы тела, даже если б остановился.
— Как все просто… — пробормотала себе под нос Тесс.
— Что? — переспросил Маттер.
— Не важно.
В общем-то она понимала желание детектива выгородить водителя. Сколько раз она сама покрывалась потом и судорожно била по тормозам, когда перед ней из кустов вдруг выскакивала темная тень — очередной безголовый торопыга, решивший перебежать дорогу, или велосипедист, запутавшийся, с какой стороны потока ему положено ехать. Тесс бегло проглядела протокол осмотра места происшествия.
— Тут говорится, что на нем был ярко-оранжевый светоотражающий жилет.
— Правда? — Маттер вслед за ней заглянул в протокол. — Да… Но ведь было утро. Водители уже наверняка выключили фары, так что от этого его жилета проку было мало.
— По-моему, по законам штата вы обязаны включать фары, если у вас работают «дворники». Поскольку лило как из ведра, то водитель не мог обойтись без «дворников», верно?
— Ой, только не надо рассказывать мне про законы! Тут вам не Балтимор. Местным законы не писаны, знаете ли. Они у нас не такие законопослушные, как у вас в городе.
Тесс просто ушам своим не верила. Когда-то давно местность между Балтимором и Аннаполисом, хоть и с натяжкой, можно было считать деревней. Но сейчас оба города расползлись вширь, словно слишком жидкое тесто на противне, и округ Анн-Арундел превратился в один большой пригород. И потом, свободомыслие и открытое нежелание следовать закону — несколько разные вещи.
— Словом, в чисто техническом отношении этот случай продолжает считаться насильственной смертью, не так ли? И дело остается открытым.
— Конечно. Впрочем, мы сделали все возможное, чтобы отыскать виновного. Дали информацию в газеты — может быть, кто-нибудь что-то заметил. Проверили все автомастерские — вдруг кому-то внезапно потребовалось отремонтировать помятое крыло или бампер.
— А личная жизнь самого доктора вас не заинтересовала?
— Что вы имеете в виду?
— Был ли он женат или была ли у него подружка? Кто получил наследство после его смерти?
— Был один парень, который упорно твердил, что они, мол, партнеры, но не думаю, что так и было на самом деле. — Детектив даже не пытался скрыть сарказм в голосе. — Мне кажется, сам доктор считал себя женатым, хотя у штата на этот счет имелось другое мнение. Только доктор забыл, что смерть, как правило, является без предупреждения. Завещания у него не было, поэтому все имущество оказалось под опекой. Думаю, и сейчас еще находится. Ведь после его смерти прошло всего пять месяцев.
Тесс проглядела свои заметки. Согласно имевшимся у нее данным, доктор Майкл Шоу числился в клинике Джона Хопкинса психиатром, принимал участие в некоторых глобальных проектах. А также работал по совместительству в тюремной клинике для душевнобольных — тех, кто был признан невменяемым.
— Но вы ведь поговорили с этим его так называемым партнером, не так ли? Проверили его алиби, убедились, что у них с доктором не было никаких трений?
— С тем парнем? Господи, да ведь с первого взгляда видно, что у него не хватит духу переехать даже кошку, не то, что нанять для этого киллера! Не человек, а ходячее недоразумение. Бубнил, что они, мол, незадолго до этого поссорились…
Тесс оторвала глаза от бумаг.
— Как раз из-за этого самого бега под дождем. Он уговаривал доктора остаться дома. И теперь, мол, его мучит совесть, поскольку они расстались врагами. Никогда не понимал, почему некоторые так изводятся потом. Когда перебираешь воспоминания, то понимаешь, что в жизни было и немало хорошего, разве нет?
— Не знаю, — с сомнением покачала головой Тесс. — Боюсь, многие уходят из жизни, брюзжа. Наверное, то же будет и со мной. Так что случилось с его партнером?
— Уехал. Куда-то в Калифорнию, кажется. По-моему, у него там семья. Имуществом занимается адвокат. Доктор был не так богат, как вы, может быть, думаете. Большая часть наследства — это дом. Он был продан, а вырученные деньги положены в банк. А у вас есть завещание?
Тесс слегка опешила.
— Слушайте, мне только тридцать один год.
— А мне тридцать восемь. Завещание я составил, когда родился первый сынишка, мне тогда только стукнуло двадцать пять. Нельзя так легкомысленно относиться к устройству своих дел. Обмозгуйте это на досуге.
— Не уверена, что мне вообще захочется об этом думать.
— Это уж точно, — погрозив ей пальцем, заявил детектив Маттер. — Держу пари, доктору тоже не хотелось. Поэтому-то его партнеру и пришлось отправиться в Калифорнию без гроша в кармане.
Выехав на шоссе, ведущее в Балтимор, Тесс невольно задалась вопросом о том, кто еще из тех, кто был в ее списке, не позаботился составить завещание. У Тиффани Гантс не было ничего, но зато имелась дочь. Интересно, была ли у нее страховка? Что бы ни нажила за свою жизнь Хейзел Лигетти, все отошло в казну штата, легло на один из безымянных счетов, находящихся в ведении главного контрольно-финансового управления. Джули Картер была жива, однако если у нее не хватит силы воли сойти с той скользкой дорожки, на которую она ступила, вряд ли она много оставит своим наследникам. Итак, четверо. Осталось выяснить судьбу последнего, пятого.
Люси Фэншер, ты — последняя надежда моих отчаявшихся любителей. Если в твоем убийстве обнаружится хотя бы какой-то намек на бытовое насилие, мне повезло.
Однако как же она умудрилась упустить из виду вопрос с завещанием, костерила себя Тесс, направляясь в сторону Первилля. Она так увлеклась, что едва не проскочила поворот на Дэйри-Квин. Ну вот, пожалуйста, чертыхнулась Тесс, ругает местных копов за неумение распутать дело, а сама едва не проморгала один из главных моментов в каждом расследовании.
К вечеру она уже жалела, что не может покопаться в этом деле как следует. Хорошо еще, что у нее хватило ума всякий раз просить копию результатов вскрытия.
Тесс просто еще не приходило в голову что несчастный, получивший пулю в голову, может быть найден в расчлененном виде.
Глава 12
К тому времени, как Тесс удалось отыскать коттедж, где жила Люси С. Фэншер, день уже близился к вечеру. Немного, конечно, но и то хорошо. Как выяснила Тесс, в округе больше не было никаких Фэншеров. Единственным человеком с такой фамилией была Люси, а единственным документом, где она фигурировала, — штраф за превышение скорости. Впрочем, нет, она упоминалась также в списке тех, кто не заплатил штраф, на который уже наросли сложные проценты.
Ехала со скоростью 50 миль в час при разрешенной не более 40.Тесс проверила дату выдачи штрафа: 29 октября, три с половиной года назад. За два дня до того, как она умерла.
Она просмотрела статьи в местной газете, «Элктон Демократ». Даже на первый взгляд в заметках явно чего-то не хватало, но Тесс великодушно объяснила это неопытностью местных репортеров. Видимо, этой самой Марго Дункан не часто приходилось писать о насильственных смертях. Но тем больше оснований для местного листка украсить сообщение об убийстве леденящими душу подробностями, вместо того чтобы ограничиться неуклюжей мешаниной из фактов да избитых, осторожных фраз, которые рождали вопросы, а не отвечали на них. В первой заметке говорилось только, что полиция штата, работая бок о бок с транспортным управлением штата Мэриленд, занята расследованием насильственной смерти Люси С. Фэншер. В следующей, вышедшей двумя днями позже, сообщалось о некоей загадочной заминке в деле. При этом скупо упоминалось о том, что полиция округа Сесил ведет расследование уже вместе с полицией штата и стражами порядка из транспортного управления штата Мэриленд. Здесь же было отмечено, что причиной смерти, согласно заключению патологоанатома, стала огнестрельная рана груди. И больше ни слова. Марго Дункан, видимо, не сочла нужным сообщить читателям о причинах таинственной заминки, и о том, почему для расследования уб