— Нет, нет, я вовсе не имела в виду, что вы мечтали, чтобы Люси вернулась к вам, — поправилась она. — Но, возможно, всего один раз… Так сказать, вспомнить старое?
— Я предложил ей это буквально на следующий же день. Твердил, как здорово нам было когда-то вместе, даже предложил сходить куда-нибудь пропустить по стаканчику. И она не возражала. Сказала, что для цивилизованных людей это нормально — выпить с прежним приятелем. Дескать, ее жених — это она сама так выразилась,жених— скоро уедет из города по делам, тогда и сходим выпить. Знаете, что она заказала? Белое вино. Выпендривалась по полной программе.
— И как вы расстались в тот вечер?
— Да как обычно, — раздуваясь от самодовольства, подмигнул Боннер Флад. — Люси мигом раздвинула ножки и только канючила: «Еще, еще!».
Тесс разглядывала сидевшего перед ней мужчину. Честно говоря, с трудом верилось, что кто-то может находить его привлекательным. Что до нее самой, то всех запасов спиртного округа Сесил было бы мало, чтобы заставить ее лечь с ним в постель.
— Знаете, — задумчиво проговорила она, — Оливер Твист никогда не просил добавки — может, потому, что овсянка и так была хороша.
— Чего? — вылупился на нее Флад.
— Я хотела сказать, может, Люси требовала еще просто потому, что вечно оставалась неудовлетворенной?
Флад самодовольным жестом накрыл ладонью обтянутую замасленными джинсами выпуклость между ног.
— Желаете самолично убедиться, что там у меня все на месте? Показать?
— Господи… нет, конечно!
— Тогда ладно, — фыркнул он с таким видом, словно последнее слово осталось за ним. У Тесс не так уж часто случались приступы вдохновения, да и тем, что случались, она не особо доверяла. Но сейчас что-то подсказывало ей, что Боннеру Фладу было вовсе не так уж наплевать на свою прежнюю пассию, как он старался это показать. Она представила себе Люси — естественно, по той единственной фотографии, которая у нее была. Как та с деловым видом прощается с Фладом у входа в бар, давая ему понять, что ей некогда. Итак, Люси просто дала бывшему приятелю отставку.
Вот почему бывший коп Дьюитт все это время не оставлял его в покое. Не такой уж плохой мотив для убийства. К тому же Флад работал на пристани, и ему бы ничего не стоило продержать труп несколько дней в воде.
— Вы ведь не спали с ней. Я имею в виду, той ночью.
— Спал. — На лице Флада было написано искреннее возмущение.
— Я вам не верю.
— Послушайте, я бы с радостью сказал, что этого не было. Господи, да знай я, что этот чертов коп станет преследовать меня до конца моих дней, я бы скорее язык себе откусил, чем признался в этом. Чокнутый какой-то. Пристал как банный лист: когда, мол, я видел ее в последний раз, да что она говорила, не показалось ли мне, что она не такая, как всегда, и все такое.
— Карл Дьюитт?
— Карл Дьюитт, — устало подтвердил Флад.
Тесс сдалась. Сдалась по всем направлениям сразу — плюнула на свой несъеденный чизбургер, по вкусу напоминавший размокший картон, на жареную картошку, жирную и вонючую, словно провалявшуюся пару дней в грязной речной воде, и на Боннера Флада. Что бы ни произошло тут три года назад, в бездействии полицию не упрекнешь. Швырнув несколько смятых банкнот на стол, она быстрыми шагами двинулась к двери. Все, работа закончена. Пустая трата времени и бензина.
Как ни противно, но пришлось признаться себе, что она разочарована. Несмотря на все свои циничные возражения, Тесс от души желала, чтобы это ее задание стало для нее тем, что обещала Уитни. Лестно было думать, что она работает на «хороших парней». Она всегда мечтала о том, чтобы… она внутренне покраснела от смущения… служить силам добра. Тесс не была так уж уверена в том, что существующие государственные законы нуждаются в переделке, но что касается законов штата Мэриленд, то, возможно, им бы это не помешало. Мириам Гринхаус была права в одном: всякий раз, когда влюбленный мужчина убивает женщину, это преподносится публике как очередная лав стори с грустным концом, в особенности если главный герой потом вдобавок накладывает на себя руки. Она вспомнила то, что услышала пять минут назад, и тяжело вздохнула. Если во всем этом есть хоть капля любви, то тогда она — королева французская.
Начался дождь. В здешних местах погода в апреле меняется по десять раз на дню. Тесс забралась в машину, умирая от желания поскорее оказаться дома. На нее вдруг навалилась свинцовая усталость — не было сил даже повернуть ключ в замке зажигания. Отсюда, из машины, закусочная казалась воплощением мира и уюта. В окне виднелась милая молодая пара — склонившись друг к другу, ребята смеялись какой-то своей шутке, и было ясно, что они по уши влюблены. Юноша протянул руку и ласково коснулся щеки девушки. В груди Тесс словно перевернулось что-то. Она вспомнила, что и ее тоже ждут дома.
Существуют такие мужчины, которые звереют, когда другого, а не его, любит хорошенькая женщина, вспомнила она.Дурацкая теория сумасшедшего соседа. В свете дня она казалась совсем уж абсурдной. Люди убивают по множеству причин, но беспричинная ревность, по мнению Тесс, еще не повод, чтобы решиться на убийство. Кроме того, если уж тебе позарез хочется обладать женщиной, так не разумнее ли избавиться от мужчины, чтобы потом без помех заполучить наследство? Да нет, полный вздор.
И тем не менее что-то не давало ей покоя. Порывшись в папках, валявшихся на соседнем сиденье, Тесс отыскала фотографию Тиффани Гантс, ту самую, которую сделали, когда девушка закончила школу. Копна темных волос, узкое, изящное личико. Примерно так же, наверное, выглядела и Люси до того, как остригла волосы. Тот же самый тип, решила Тесс. Даже жизни обеих девушек были в чем-то схожи. Не слишком удачный дружок, разрыв, за которым последовала попытка начать новую жизнь, переезд, новый возлюбленный и близкое счастье. И вдруг чья-то жестокая рука одним ударом уничтожает все, словно ураган, тупая и грозная сила, которой ничто не может противостоять. Женщина мертва, жизнь мужчины сломана, возможно, навсегда.
А ураган равнодушно проносится мимо, оставляя после себя разрушения и смерть, в поисках новой жертвы.
Тесс вернулась в закусочную, отыскала телефонную книгу и вырвала страницу с фамилией, которая вдруг всплыла в ее памяти. Включив фары и придерживая страницу одной рукой, она принялась петлять по улицам Норт-Иста, снова и снова утыкаясь в тупики и глухие переулки, которые преследовали ее весь этот день. Тесс уже стала бояться, что она угодит в канаву или пропустит очередной поворот и влетит в одно из тех деревьев, которые черным ручейком текли вдоль обочины.
В конце концов ей все-таки удалось отыскать нужный дом — белое бунгало с кокетливым крылечком, которое отделяла от воды только узкая полоска берега. Перед домом была маленькая пристань, и в лунном свете на воде призрачным силуэтом покачивалась крохотная лодка. Дом казался погруженным в темноту, только лившийся из окна мерцающий голубоватый свет говорил о том, что внутри работает телевизор.
У открывшего ей дверь мужчины были всклокоченные рыжие волосы, грустные голубые глаза, а круглое лицо так густо усыпано веснушками, что издалека оно казалось почти оранжевым.
— Меня зовут Тесс Монахэн. Я частный детектив из Балтимора. Мне кажется, в деле Люси Фэншер есть одна деталь, которую до сих пор не заметили.
— Вы как раз вовремя, — кивнул Карл Дьюитт.
Глава 14
— Я сохранил все, — сказал Карл Дьюитт. — То есть, конечно, копии всего, что было. Ни одного из служебных документов я не забрал, даже свои собственные заметки и то оставил. Зато сделал ксерокопии всего, что смог найти.
Он рылся в огромной картонной коробке, проглядывая ворох каких-то бумаг, недовольно хмурился, видимо, не находя то, что искал. Коробка красовалась прямо посреди комнаты на полу — такое впечатление, что Дьюитт ждал, когда Тесс постучит в дверь, и заранее подготовился, чтобы не терять времени. Или не Тесс, а кто-то еще. Судя по многочисленным кружкам на ее крышке, хозяин попутно использовал ее вместо кофейного столика, когда коротал вечера, сидя в кресле перед огромным, почти во всю стену, плоским экраном телевизора.
Наконец, отыскав конверт с какими-то фотографиями, он бросил их Тесс. Тесс обрадовалась, но почти сразу же пожалела об этом. Лучше бы она их не видела. Ужаснее снимков, на которых полицейский фотограф запечатлел отрезанную голову бедной Люси Фэншер, были только сделанные двумя днями позже снимки ее обезглавленного тела. Впрочем, на самого Карла это, похоже, не произвело особого впечатления. Что-то рассеянно насвистывая себе под нос, он продолжал ожесточенно рыться в куче бумаг. Казалось, он ничуть не удивился тому, что поздним вечером у него на крыльце появилась совершенно незнакомая женщина и, объявив, что она, мол, частный детектив, принялась уверять, что дело об убийстве Люси Фэншер может быть связано с другим убийством, во Фредерике, случившемся несколькими годами раньше. Если бы у Тесс спросили, как воспринял это известие Дьюитт, она бы сказала, что он был просто счастлив. Можно было подумать, что ее появление пробудило его от спячки, и сейчас он только что не приплясывал от возбуждения.
— А вы знали Люси Фэншер до… — Тесс замялась, силясь найти подходящие слова.
Карл с трудом оторвался от коробки:
— До того, как нашел на мосту ее голову, вы хотите сказать?
— Да.
— Норт-Ист не такой уж маленький, знаете ли. Впрочем, возможно, мне случалось пару раз видеть ее в городе. Что ж, хорошо, коли так.
— Не понимаю… Почему хорошо?
— А вам бы хотелось наткнуться на труп человека, которого вы знали всю свою жизнь? Который жил рядом с вами, дышал, двигался? — Все это было сказано абсолютно ровным, бесстрастным тоном. К этому времени Карл, похоже, отыскал наконец то, что было ему нужно, и вновь уселся в свое продавленное кресло — единственный предмет мебели в этой крохотной гостиной, который подходил ему в прямом и переносном смысле слова. За многие годы, проведенные в этом кресле, оно практически приняло форму его тела и теперь облегало его, словно перчатка. Остальная комната вполне могла бы принадлежать и женщине: сплошные вязаные салфеточки, вазы с цветами и мебель, обитая веселеньким глянцевым ситцем.