— Понимаете, это всегда беспокоило меня, — объяснял он, тыча рукой в картонную коробку, на крышке которой лежал огромный настенный календарь. — У них в доме был календарь. Те дни, когда ее дружок уезжал из города, обведены. Видите?
Он передал календарь Тесс — дешевое издание, сделанное по заказу какой-то местной страховой конторы и украшенное не слишком удачными фотографиями Чесапикского залива. Она пробежалась глазами по датам — последние три дня октября были заключены в кружок.
— Вы сказали, что забрали себе только ксерокопии. Но, насколько я могу судить, это — не копия. Это оригинал. Вам не кажется, что он должен был остаться вместе с остальными материалами по этому делу?
Карл вспыхнул. Кожа его, молочно-белая, как у большинства рыжих, приобрела цвет апельсиновой корки.
— Эту штуку я нашел уже гораздо позже. Похоже, никого она особо не заинтересовала, вот я и забрал ее себе. Иначе ее просто упаковали бы с остальными вещами из того дома, вот и все. А мне показалось, что это может быть важным.
— Но почему?
— Как я уже сказал, тут отмечены дни, в которые ее дружок уезжал из города. — Палец Карла скользнул вниз, и Тесс заметила несколько жирных кружков.
— Но это же ни о чем еще не говорит, — возразила она. — Мало ли что это может означать — кружки и кружки!
— Да, но нам точно известно, что, например, в эти три последние дня октября в городе его не было. Поэтому я и сделал вывод, что так отмечалось, когда он уезжал. Кто-нибудь другой мог бы тоже это заметить — если бы захотел, конечно.
— Вы хотите сказать, что кто-то мог узнать это заранее? Увидеть этот календарь и догадаться? Вы имеете в виду — убийца?
— Что ж, вполне возможно. Только штука в том, что календарь этот не висел на виду, как во многих домах. Я отыскал его в одном из ящиков кухонного стола. Знаете, там, куда большинство людей обычно суют ненужные тряпки и все такое.
— То есть он лежал в таком месте, где не каждый мог его увидеть, так? Тогда как же кто-то мог заранее узнать, что этого молодого человека… Кстати, как его звали?
— Алан Палмер.
— Как кто-то заранее узнал, что Алана Палмера в эти дни не будет в городе?
— Вот то-то и оно! Понимаете, я подумал, что убийца Люси, кто бы он ни был, спрятал календарь, и сделал это нарочно, чтобы никто не заметил этой связи. Но если предположить, что раньше календарь висел на холодильнике — а мне удалось обнаружить на его дверце следы от магнита, которые подтверждают, что это вполне возможно, — то выходит, этот самый календарь красовался на самом виду.
Тесс подвинула календарь поближе к маленькой настольной лампе. Сразу же бросилось в глаза, что бумага, на которой он напечатан, имеет слабый розоватый оттенок. Сверху виднелась едва заметная полоска цвета ржавчины, словно в этом месте его когда-то касался металл.
— Давайте представим себе, что вы водопроводчик или мастер по ремонту телевизоров. Вы ходите по вызовам, все видите, замечаете разные вещи. И вот вы приходите в дом, знакомитесь с хозяйкой, хорошенькой молодой девушкой, незамужней, приятель которой частенько уезжает из города. И потом случайно догадываетесь, что этот календарь может заранее подсказать, когда его не будет. Может, она даже сама говорит вам, что отмечает кружками дни, когда его не бывает дома. Или вы пытаетесь назначить ей свидание, и она отвечает что-то вроде: «Нет, не завтра. Лучше, когда Алан, как обычно, уедет в конце месяца». А если потом, уже после всего этого, снять календарь с холодильника и спрятать его в кухонный стол, вряд ли кто-то сможет об этом догадаться.
— Понятно. А в тот год, когда произошло убийство, Люси вызывала кого-нибудь на дом?
Плечи Карла Дьюитта поникли.
— Мне так и не удалось это выяснить. Но это не значит, что такого не было, верно? Господи, да в округе полно людей, которые ходят из дома в дом, предлагая подсобить по хозяйству. Их нанимают на день-два, расплачиваются наличными, и все довольны.
Мысли Тесс, однако, текли совсем в другом направлении.
Если Люси Фэншер и Тиффани Гантс убил один и тот же человек, тогда перед нами встает вопрос: как ему удалось познакомиться с ними обеими? Как он вышел на них? Случайность? Вряд ли. Стало быть, между этими женщинами существовала какая-то связь, просто мы пока еще не знаем, какая. И потом, их убили совершенно разными способами. Почему?
— Вы говорили, ту девушку во Фредерике застрелили, верно? — спросил Карл. — Так вот, Люси — тоже.
— Да, но тело Тиффани осталось… мм… нетронутым. Люси же после смерти отрезали голову. И к тому же убийца целых два дня где-то прятал ее тело. Между убийствами прошло почти восемнадцать месяцев. Я бы сказала, что с ним что-то произошло за это время.
— Знаете, серийные убийцы часто меняют свои методы — вопреки широко распространенному общественному мнению. И у них нет привычки оставлять какие-то следы или дразнить копов, словно предлагая остановить их, прежде чем произойдет следующее убийство.
— А при чем тут серийные убийцы? Речь идет одвухубийствах, и нам пока даже не удалось доказать, что они как-то связаны между собой. Это просто моя теория, довольно шаткая, и она нуждается в подтверждении.
— Серийный убийца вовсе не тот, кто убивает людей дюжинами, — покачал головой Карл Дьюитт. — Если покопаться в старых делах, можно заметить, что серийными убийства считаются обычно, когда их больше трех. Но иногда и двух тоже достаточно. Вполне возможно, что мы с вами столкнулись с этим типом, так сказать, в самом начале его карьеры.
— Прошу вас, не надо употреблять этот термин — все-таки речь идет об убийстве. Убивать — это не профессия. Если, конечно, мы говорим не о палаче.
Карл откинулся на спинку кресла, устраиваясь поудобнее, и Тесс снова невольно отметила про себя, как оно, словно живое, угодливо распласталось под ним, чтобы хозяину было удобнее.
— Этовампришло в голову, что между этими убийствами существует связь. Так чего вы боитесь — дать волю собственной интуиции? Прошло уже больше трех лет, как я ушел в отставку. Теперь я не коп. Но все эти годы я продолжал надеяться, что распутаю это дело.
— Но меня наняли совсем не для этого, понимаете? Как раз напротив — я ищу подтверждение тому, что полицейские, не слишком хорошо знакомые с расследованием насильственных преступлений, в таких случаях совершают типичные ошибки… — Тесс поспешно прикусила язык, слишком поздно сообразив, что допустила бестактность. Фактически то, что она только что сказала, звучало примерно так: «Меня прислали сюда, поскольку вы с вашими коллегами сели в лужу!» Но Карл только молча кивнул, давая понять, что слушает. — Моих клиентов интересуют дела, связанные исключительно с так называемыми случаями бытового насилия. Убийства, совершенные каким-то психопатом, их не касаются. Так что эти два случая фактически не имеют ни малейшего отношения к тому, за что мне платят.
— Ну не знаю… — покачал головой Карл, и это движение было как вспышка света в темной комнате. Рыжеволосая голова его была острижена так ровно, что здорово смахивала на апельсин. Да и весь он, с этим огненным нимбом вокруг головы и россыпью веснушек на лице вдруг напомнил ей пресловутый «Джек-фонарь», и мысли ее, естественно, тут же вернулись к Люси Фэншер. Снимки, которые Дьюитт первым делом достал из своей коробки, все еще лежали на самом виду — на шатком столике, украшенном кокетливой кружевной салфеточкой. Тесс украдкой отодвинула их подальше.
— В конце концов, в обоих этих преступлениях жертвами стали женщины, — продолжал Карл. — Вы говорили, первой вашей мыслью было, что и тут, и там замешана ревность. Словно какой-то безумец, увидев молодых людей вместе, потерял голову и решил разрушить их счастье. А вам удалось выяснить, что сталось с приятелем той, другой девушки?
Тесс устало покачала головой.
— Нет. Как говорит ее семья, он уехал куда-то, покинул штат. И сердце его было разбито, поскольку по закону он не мог оформить на себя опекунство над дочерью своей покойной подруги. Так что он решил просто исчезнуть из их жизни.
— Думаю, вам уже, должно быть, известно, что Алан Палмер до сих пор в больнице — прикован к аппарату искусственного дыхания. Работник социальной службы из больницы звонил мне и сказал, что, не исключено, он останется там до конца своих дней.
— Журналистка из местной газеты была уверена, что у него нечто вроде нервного расстройства — кроме нескольких переломов, конечно.
— Эта ваша журналистка из местной газеты, — презрительно фыркнул Дьюитт, — ни хрена не знает! Решила, небось, что у всех в таких случаях бывает нервное расстройство. А все потому, что у самой крыша на одном гвозде!
Вспомнив Марго Дункан, Тесс была вынуждена молча признать, что Дьюитт, возможно, недалек от истины.
— Предположим, что вы правы. Допустим, этот тип хотел уничтожить парня так же сильно, как убить девушку. Может, даже сильнее. И именно поэтому ему приходится, так сказать, поднять ставки. Для первого парня это, конечно, был страшный удар, но он сохранил и жизнь, и рассудок. А вот Алан Палмер, можно сказать, почти мертв. Держу пари, что этот ублюдок даже выпил для храбрости, прежде чем пойти на дело. И вот вам результат: две девушки убиты, двое молодых людей практически уничтожены. Разве это не случай бытовой жестокости, а?
— Вы все время говорите «он». Это, случайно, не дискриминация по половому признаку? Или вы заранее уверены, что серийный убийца — допуская, что мы с вами говорим о серийном убийце, — может быть только мужчиной?
— Не порите чушь! — вспыхнул Карл Дьюитт, помахав пальцем у нее перед носом, и сморщился, словно учуяв отвратительный запах. — Как будто у нас нет женщин — серийных убийц! Да сколько угодно! Просто мне кажется, что тут орудовал мужчина. Это ревность того рода, которую способен испытывать только мужчина, понимаете? Поверьте, мне горько и обидно говорить такое, но когда видишь парня под ручку с красивой девчонкой, вдруг что-то такое мерзкое в душе подымается… Хочется грохнуть кулаком по столу и заорать: «Как ему удалось заполучить такую красотку?» А потом: «Эх, вот бы мне такую…». — Алан Палмер был симпатичный парень, но в общем-то ничего особенного. Любой, кто видел его рядом с такой хорошенькой штучкой, как Люси, задал бы себе вопрос, каким образом ему удалось подцепить ее. А как насчет того, вашего парня?