— Только если вы согласитесь съездить в одно место.
— Идет. — И тут же подозрительно спросил: — А зачем?
— Видите ли, у меня аллергия на рыбу, но мне очень нравится ресторанчик Джимми Кантлера, особенно в это время года. Поедем к нему?
— Вы не едите рыбу, но любите сидеть у воды, когда едите?
— Да. Вы считаете, что я чокнутая?
— Не знаю. Спросите лучше своего психотерапевта, он вам точно скажет. Тем более что ему за это кучу денег платят.
Не успели они проехать и полмили после поворота на Аннаполис, как Карл, в очередной раз глянув в зеркальце заднего вида, удивленно вскинул брови.
— У нас «хвост».
— Что?
— Не оборачивайтесь! — завопил он, правой рукой обхватив ее за шею еще до того, как Тесс успела пошевельнуться. — Эта машина повисла у нас на «хвосте», как только мы выехали из Пайксвилля. Сначала я внимания не обратил — в конце концов, по Рейстерстаун-роуд куча народу ездит. Но этот парень, похоже, интересуется именно нами.
— Парень? — слабым голосом переспросила Тесс.
— Мне показалось, это мужчина. Его плохо видно — ветровое стекло отсвечивает, но могу поклясться, что он один.
Тесс украдкой развернула свое боковое зеркальце и притворилась, что подкрашивает губы. Карл был прав — за ветровым стеклом можно было различить только силуэт. Широкие плечи и бейсболка свидетельствовали о том, что водитель — мужчина, но это было все.
Они поехали в машине Карла, не слишком старом еще «сатурне». Карл незаметно увеличил скорость — сначала до семидесяти, потом до восьмидесяти и, наконец, до девяноста миль в час. 97-е шоссе иногда со смехом именуют Мэрилендским автобаном, поскольку его почти идеальное покрытие просто-таки подмывает устроить гонки. Но сейчас несчастный «сатурн» трясся, как в лихорадке. Руль мог вырваться из рук Карла в любую минуту. Хорошо знавшая эту дорогу Тесс помнила, что скоро будут крутой поворот и съезд на старую дорогу.
— Карл… — пискнула она.
Похоже, он ее не слышал. Карл мчался так, словно все остальные машины стояли, а от него требовалось всего лишь лавировать между ними. Колеса завизжали — лишь слегка сбросив скорость, Карл вылетел на крайнюю левую полосу.
— Он еще там? — спросил он.
— Он…
— Не оборачивайтесь же! — свирепо прошипел Карл, вдавив в пол педаль газа.
«Сатурн», охнув, помчался, будто его пришпорили. Тесс мертвой хваткой вцепилась в ручку двери, а другой рукой уперлась в бардачок, чтобы не вылететь через переднее стекло. До поворота оставалось совсем чуть-чуть. Там была развилка, где шоссе выписывало нечто вроде изящной кривой, так что даже самые опытные и лихие водители были вынуждены сбрасывать скорость. Судя по всему, Карл ничего подобного делать не собирался. Суровое выражение его лица свидетельствовало о том, что ни сомнения, ни страх ему не ведомы.
— Вот, вот, вот… давай! — Одним быстрым и ловким поворотом руля он заставил «сатурн» юзом влететь на нужную ему полосу, подрезав при этом тяжелый трейлер, и ловко вписался в поворот. Миг — и они уже несутся по старой дороге, в то время как темно-синяя машина — Тесс не смогла бы с уверенностью назвать марку, заметила только, что машина была явно иностранная, «тойота» или «нисан», — вихрем промчалась мимо по скоростному шоссе. Карл, которого распирала законная гордость, снял, наконец, ногу с педали газа.
— А теперь что? Возвращаемся снова на 97-е шоссе или в ваш ресторан можно проехать как-то по-другому? — с нарочито невозмутимым видом, словно ничего не произошло, поинтересовался он.
— Господи, спаси и помилуй! Карл, вы что, спятили?! Вообразили, что участвуете в гонках «Формулы-1»? Разве вы не знаете, как поступать в таких случаях? Пропустили бы его вперед или остановились бы у ближайшего полицейского поста! Гляньте только на ваш «сатурн»! Будь он лошадью, я бы посоветовала вам пристрелить несчастную, запаленную скотину!
Карл оскорбленно выпрямился — похоже, Тесс больно задела его гордость.
— Будь я один, я бы разобрался с ним без всякой полиции. Но поскольку в машине были вы, я решил, что будет лучше просто сбросить «хвост».
— Больше никакого дурацкого рыцарства, поняли? У меня, между прочим, оружие всегда с собой, да и разрешение есть. Так что я прекрасно могу сама постоять за себя. И мой приятель, зная это, давно уже бросил привычку изображать из себя этакого мачо!
— А может, зря?
— Что, черт возьми, вы хотите этим сказать?!
— Я хочу сказать… — Карл замолчал, чтобы перевести дыхание. Судя по всему, ему удалось справиться с изрядной долей адреналина, бурлившей в крови после недавней сумасшедшей гонки, потому что, когда он снова заговорил, воинственности в его голосе явно поубавилось. — Я знаю, что вы способны о себе позаботиться. Но все-таки этот парень преследовал нас!
— Да я в этом и не сомневалась, — вздохнула Тесс. — Просто я не в восторге от ваших методов.
Карл сбросил скорость, ища глазами место, где можно развернуться.
— Вы уже дали мне это понять. Хотите сделать это еще раз, да еще таким тоном?
— Каким еще тоном?!
— Тоном большого босса: дескать, я начальник, ты дурак. Между прочим, я тоже служил в полиции. И не стоит вытирать об меня ноги.
Тесс уже открыла было рот, чтобы объявить во всеуслышание, что профессионал из него, как из собачьего хвоста сито, но тут же осеклась. Карл бегает, высунув язык, зная, что не получит за это и медного гроша, в отличие от нее, чье время все-таки оплачивалось, хоть и не слишком щедро. Внезапная мысль заставила ее поперхнуться. А почему он делает это? Что ему до давным-давно забытых дел?
Вместо этого она заговорила о другом:
— Между прочим, на что вы сейчас живете? Вы ведь на пенсии?
— Мое колено, — лаконично бросил он.
— Не поняла… При чем тут ваше колено?
— Ну упал-то ведь я в служебное время, когда шел через парковку. Конечно, я мог оказаться там когда угодно, но раз в рабочее время, то мне сделали операцию, заменили сустав — и все бесплатно. Правда, заживало все долго, так что под конец у меня начались дикие боли в спине, и мне потребовалась еще одна операция — на этот раз на позвоночном диске. К этому времени я провалялся на больничной койке уже больше полугода, так что по выходе из клиники тут же получил инвалидность. Я вышел на пенсию в неполных тридцать пять лет. Основание — полная профнепригодность.
— Наверняка многие вам позавидовали бы.
— О да. В царстве безногих и одноногий король!
Тесс расхохоталась:
— Хорошо сказано. Сами придумали или это из очередного фильма?
— Не помню. — Теперь он вел машину так, словно кузов был битком набит тухлыми яйцами, и «сатурн» полз со скоростью старого паралитика.
Глава 22
Отправившись спать, Тесс, сама не зная зачем, прихватила с собой все бумаги и распечатанные файлы по делам Тиффани Гантс и Люси Фэншер. Каждую последующую ночь, едва добираясь до постели от усталости, она перечитывала и пересматривала имевшуюся у нее информацию, пока не выучила наизусть все подробности. Только после этого могла спокойно заснуть. Это продолжалось с тех пор, как они вернулись из поездки на Ноттинг-Айленд.
Не стала исключением и минувшая ночь. Наутро она проснулась, разбуженная поцелуем Кроу, собиравшим разбросанные листы и складывавшим их на столик неподалеку от кровати.
— Как… твоя… — Она с трудом выговаривала слова, еще не успев полностью вернуться к реальности, — работа?..
— Все в порядке. Мы жили в «Игуанас»[20]почти до самого конца празднования Кинко де Майо.
— Круто, — улыбнулась она, зевая и думая о том, что обожает «Игуанас».
— Да, но все эти оголтелые парни только и делали, что вопили: «Да здравствует День независимости!»
— Ну и что?
— Ничего.
— Это ведь и есть мексиканский День независимости, Кроу. Они его считают таковым. Это их право.
— Ничего общего с Днем независимости он не имеет. — Кроу сложил все ее бумаги, освободив место, чтобы сесть с ней рядом, и включил свет. Ей нравились тепло его тела и легкий запах сигарет, вдыхая который она чувствовала себя бесконечно счастливой. — Кинко де Майо, — продолжал он, обнимая ее и скользя рукой по ее груди, словно пытаясь отыскать спасительный предлог, чтобы остаться с ней на ночь, — всего лишь ежегодный праздник по случаю победы над французами в морском сражении неподалеку от Пуэблы. А мексиканский День независимости отмечается 16 сентября.
— Обожаю тебя за то, что ты такой умный и образованный, — засмеялась Тесс.
— Тогда докажи мне это…
Секс, который на большинство людей действует успокаивающе, Тесс всегда приводил, наоборот, в возбуждение, которое подолгу не давало ей заснуть. Она задумчиво наблюдала, как на потолке колыхались расплывчатые тени, вспоминая о многочисленных тревогах и заботах последних дней. Нужно было постараться забыть обо всем и выспаться как следует, но… Когда она впервые почувствовала это беспокойство? Когда взялась за это дело? Нет. Когда встретилась с Карлом Дьюиттом? Тоже нет.
А может, когда она врезала Микки Печтеру? Или несколькими неделями позднее, когда в ее жизнь вошел доктор Армистед? Она думала, что Кроу спит, однако его рука, лежащая у нее на животе, внезапно шевельнулась и сдвинулась ниже. Пальца двигаются то быстрее, то медленнее, но неизменно доставляя ей огромное удовольствие.
— Ты когда-нибудь была беременна? — спросил он.
— Господи, нет. Что за странный вопрос?
— Совсем не странный. Иногда это случается и с такими людьми, как мы с тобой, даже с теми, кто только и делает, что предохраняется. Но за все время, пока мы с тобой, у тебя ни разу не было задержки.
— Откуда ты знаешь? Ты что, высчитываешь мой цикл?
— Только приблизительно. Но я давно заметил, что есть несколько дней в месяце, когда ты становишься страшно раздражительной, нервозной, и еще пять, когда ты особенно страстна. Это связано с изменениями в женском организме.