— Но тело так и не было найдено.
— А вот тут вы ошибаетесь.
— Простите, в чем именно?
— В заливе только за последний год было найдено несколько мужских тел. Как раз в том месте, где предположительно утонул Чарли Чизгольм. Вполне вероятно, что среди них был и тот, кого мы ищем. Мы проверим все сведения об этих людях и выясним, кто из них мог быть Чарли.
— Если бы Чарли нашелся или кто-то похожий на него, разве не пригласили бы Мэри Энн Мелчер на опознание?
— Видите ли, тела были найдены в таком состоянии, что опознать их было просто невозможно. Но согласно данным стоматологической экспертизы в одном из погибших Мэри Энн все же признала своего друга. К тому же у нее остались его медицинские карты. Это действительно настоящие карты Чарли Чизгольма, заполненные в госпитале.
— А что, если Карл все-таки прав и убийца на самом деле инсценировал самоубийство, а теперь гуляет на свободе? Что, если он направился в другой штат?
— Мы уверены, что дело пора закрыть, Тесс. У нас нет никаких оснований для того, чтобы продолжить расследование. Если только этот парень не сам Гарри Гудини. Вы считаете, что это гений криминального мира? Вы действительно полагаете, что серийный убийца может быть гением, способным обмануть такое количество специалистов и сотрудников полиции? Поверьте мне, у большинства людей этого типа Ай-Кью ниже среднего.
— Но…
— Поезжайте домой, Тесс, — голос у него вдруг стал совсем недоброжелательным, — и помните, что я вам сказал. Пусть пример Карла послужит вам уроком. Одержимость и упрямство никогда не доводят до добра.
«А что, если Карл прав?»
Этот вопрос преследовал ее всю дорогу, и доктор Армистед был единственным, кто прекрасно понимал, что ее беспокоило. А еще он указал на ее трусость, когда Тесс этого меньше всего хотелось.
— Я не верю, что он жив, — сказала она, — но даже если это так, я больше не занимаюсь расследованием этих убийств.
— Но занимались ими. И вы настаивали на том, что он жив, две недели назад.
— Ничего подобного, я просто была нанята, чтобы проследить за тем, как полиция расследует четыре или пять убийств. Я выполнила то, что должна была выполнить. Игра окончена.
— Вы полагаете, это была игра?
— Я просто так выразилась. Я бы сравнила эту ситуацию с видеоигрой. Вы играете десять или пятнадцать минут, столько, сколько положено, затем экран гаснет и появляется надпись «Игра окончена».
— Вы сердитесь на Карла?
Она вздохнула.
— Вы обещаете, что это останется между нами?
— Разумеется.
— Нет, я не сержусь, хотя я не могу сказать, что мне было очень уж приятно узнать, что он многое скрывал от меня. Я, конечно, понимаю, что он хотел как лучше. Во всяком случае, пусть даже это было не совсем правильное поведение нездорового человека, но я его понимаю. Мне очень жаль Карла. Мне нравилось с ним работать. Я вовсе не хотела считать его глупцом или сумасшедшим.
— Вы имеете в виду, что не хотели бы относиться к нему как к человеку, который провел некоторое время в клинике после психической травмы? Или вы хотите сказать, что Карл ненормален безотносительно к этому факту своей биографии? Что он одержим?
— Простите. — Она невольно усмехнулась его политкорректной попытке уточнить, что же все-таки она имела в виду.
— Как бы там ни было, прав он или нет, но Карл уверен, что убийца до сих пор жив и находится на свободе. А вдруг он не ошибается?
— Он заблуждается.
— Но вообразите себе, что это так. Ведь его целью было предотвратить гибель других женщин. Что бы вы сами чувствовали, узнав о смерти еще одной жертвы?
— По-моему, больше жертв не предвидится, убийца мертв. Вы хотите меня убедить в том, что Карл прав?
— Я хочу, чтобы вы немного иначе взглянули на этого человека. Даже если его предположение ошибочно и является всего лишь результатом преувеличения, самовнушения. Как бы вы чувствовали себя, если бы у вас был шанс спасти чью-то жизнь или, наоборот, допустить чью-то гибель?
— Думаю, я бы себя ужасно чувствовала, — ответила она, — но я бы приняла это как данность.
— Так же, как вы восприняли смерть вашего друга Джонатана Росса?
— Откуда вам об этом известно?
— Вы сами упоминали о нем, по крайней мере однажды.
Неужели она действительно упоминала о нем? Тесс не могла вспомнить, когда это было. Ей казалось, она всегда хранила в тайне все, что касалось Джонатана.
— Я не виновата в его смерти, я ничего не знала и не могла ее предотвратить.
— И эта уверенность избавляет вас от чувства вины?
— Нет.
— А теперь представьте себе, чтобы вы чувствовали, если бы знали, что это может случиться. Именно поэтому я и спрашиваю вас, Тесс: что должен делать человек, который знает, что у него есть возможность предотвратить чью-то гибель?
— После убийства Люси Фэншер не было никаких смертей. Карлу не в чем себя винить.
— В таком случае речь идет о том, что еще может случиться.
— Если вы не закроете эту тему, я все брошу и уеду.
— Вы этого не можете сделать, — возразил Армистед. — Согласно решению суда, вы должны оставаться здесь еще целых пять месяцев. Может быть, стоит сегодня отметить окончание первого месяца нашего сотрудничества?
Все это повергло Тесс в глубочайшее уныние. Еще целых пять месяцев!
— Я вам не принадлежу, — возразила она. — И вообще никому не принадлежу.
— Простите, я не хотел этого сказать. Я только пытался напомнить вам, что следует быть более терпимой. Вы говорите, вам нравятся такие люди, как Карл Дьюитт. Почему бы не сделать усилие над собой и не попробовать понять мотивы его поступков? Неужели это так сложно?
— Как вас понимать? Вы говорите, что он, возможно, не прав, а сами предлагаете мне представить, что он чувствует, веря, что убийца все еще на свободе?
— Да, именно так. Я знаю о Карле только то, что рассказывали мне вы. Думаю, я могу понять его мотивы. Если он не сумел предотвратить смерть этой несчастной, то по крайней мере может найти того, кто совершил преступление, и заставить его ответить за это. Представьте, что может чувствовать такой человек, если он будет знать, что из-за него погиб кто-то еще?
Разговор с доктором произвел на нее очень сильное впечатление. Его вопрос о том, как должен чувствовать себя Карл, зная, что по его вине может произойти еще одно убийство, поставил ее в тупик.
Все, как всегда, идет в соответствии с планом. Он был так же пунктуален и осторожен. Единственный его промах произошел по вине одного глупца — Барни Файфа. Как это могло случиться?..
Но факт остается фактом — она более не приходит каждый день к Пайкесвилям. Она остается дома, по крайней мере он так говорит. И все же в газетах ничего нет, ни одного объявления о раскрытии преступлений. Возможно, его просто не напечатали. Да, конечно. Он снова заблуждался насчет того, что людям своего пола можно доверять. Он провел так много времени с женщинами, думал о женщинах, слушал женщин, угождал женщинам, что забыл о том, какими бывают мужчины. Они обычно придерживаются совсем иных методов, они грубы, но зато эффективны. Кое-чему он мог бы научить копов. Но прежде всего ему необходимо сохранять спокойствие.
Сегодня вечером, например, он должен вести себя сдержанно и наблюдать. Ему ни в коем случае нельзя привлекать к себе внимание. Он всегда гордился своей неприметностью, хрупким телосложением, скромными манерами, способностью производить самое нейтральное впечатление.
Он и так забежал вперед, теперь стоит подождать. Криминальная жизнь мрачного города несколько изменилась с тех пор, как он блуждал здесь в поисках ее. Копы закрыли старые супермаркеты, а те новые, что открылись, находились под их присмотром. Боже правый, да наркоманы даже вообразить себе такое не могли. Они вынуждены были использовать всю свою изобретательность, чтобы заполучить отраву, которая методично разрушала их жизнь. Он знал, что она придет сюда в пятницу ночью, ей везет в пятницу вечером. К тому же он послал сообщение на ее пейджер, и теперь может не сомневаться, в том, что она придет.
Он знает ее так же хорошо, как знал и других до нее. Пусть у него не было времени узнать о ней побольше. Но он знает ее вкусы, ее слабости, причины, которые приводят ее сюда. Он знает, что она распущенна и застенчива одновременно.
Но самое главное, она верит, что может его одурачить. И вот этого он ей никогда не простит. Когда он понял это, он уже знал, что сделает с ней. Однако всегда, когда он думал об этом, он понимал, что это не совсем справедливо. Несправедливо было притворяться, что он любит ее, что она нужна ему. Но уже поздно было отказываться от этой игры.
Девять часов вечера. В городе никогда не бывает достаточно темно в это время, даже весной, когда день все еще короткий. Она припарковывает машину у края шоссе и идет по аллее, на которой толпятся те, кто мечтает о дозе. Нет, она не одержима страстью, она проверяет героин на вкус. Она не покупает его на улице, а идет под крышу, где ждут дилеры. Он перекупил определенную порцию еще после полудня. А почему ему было это не сделать? Если бы копы захотели устроить облаву, ее бы точно задержали. Уж очень заметной она была в этом месте. Как-то раз он спас ее, закрыв от полицейских, и они не смогли ее разглядеть. Теперь все, что ему было нужно, это ждать.
Через десять минут она направилась обратно. Она шла очень быстро, почти бежала. Она поедет к себе домой или к своему бойфренду — он знал, что у нее появился новый мужчина. Она вполне способна вести нормальную жизнь, когда не принимала наркотик. «И кого вообще касается, чем я занимаюсь в выходные», — оправдывалась она. Но все же большинство людей по выходным пьют пиво, а не накачиваются героином.
Она все еще шла впереди, покачивая бедрами из стороны в сторону. Она была в его вкусе. Это просто убивает его, но он должен справиться со своей слабостью. Надо помнить о своих прошлых ошибках, чтобы не повторять их в будущем. Она была одной из таких ошибок. А второй его ошибкой, вероятно, было приключение в Сэйнт-Мэриз.