Она шла очень быстро, как девочка, которая выбежала купить сладостей и теперь спешит вернуться домой. Но вместо невинных конфет и пирожных она несла с собой героин. Какой же она была глупой, наивной, безумной. Разве он не предупреждал ее, что пора бросить все это. Однако она только обещала, не собираясь выполнять обещанное, она скрывала от матери свое порочное пристрастие и лгала, лгала всем.
Она села в машину и собралась ехать. Выскочила на дорогу, она едва не врезалась в его автомобиль. Она отчаянно сигналила, но он не двигался с места, не давая ей проехать. Она вышла из машины, он видел ее отражение в зеркале, когда она подбежала к двери. «Дерьмо поганое, двигай отсюда, слышишь!» Она пнула ногой его машину, раздался глухой стук. О да, милая, тебе не удастся скоро попасть домой. Вот как, оказывается, все не просто в субботний вечер.
Он позволил ей еще немного побесноваться, а затем просунул в приоткрытое окно пистолет и выстрелил ей в лицо. В лицо этой сучке. Даже если она успела понять, что умирает, то ее последней мыслью наверняка было сожаление о том, что она не успела насладиться героином, оставшимся в ее сумке.
Пришлось выстрелить ей в голову, но как он не любил так поступать. Надо было выстрелить в грудь.
Глава 27
Вернувшись утром со своей водной прогулки, Тесс увидала на пристани Уитни, которая стояла, сложив руки на груди. Когда Тесс кинула на пристань веревку, Уитни поймала ее и потянула с такой силой, что лодка ударилась о край пристани.
— Уитни, я привыкла справляться без посторонней помощи! Что ты тут делаешь?
— Нам надо поговорить.
— Отлично. Но сначала дай мне выйти на берег и убрать лодку. И, думаю, на моем месте ты бы еще захотела принять душ. Сегодня что-то очень жарко, почти как летом. — Тесс потрогала мокрую насквозь футболку на груди и на спине.
— Мы должны поговорить прямо сейчас. Между прочим, ты сегодня последняя.
Тесс оглянулась — действительно, на реке больше уже никого не было.
— Пойдем отсюда, если уж у тебя такое срочное дело, нечего тут торчать.
Уитни продолжала нервно озираться по сторонам. Ее обычно хорошо уложенные волосы торчали в разные стороны, а лицо было бледным, как никогда. Тесс выбралась из лодки, чувствуя себя не лучше, чем взмыленная лошадь.
— Ты читала сегодняшние газеты? — спросила Уитни, усевшись на траву и роясь в своей большой кожаной сумке.
— Мельком проглядела бизнес-хронику. А что произошло?
Уитни продолжала копаться в сумке, пока наконец не нашла обрывок утренней газеты с новостями штата Мэриленд.
— Это имя мне поначалу ничего не сказало. Ее убили в районе, где торгуют наркотиками. Она была белой и жила в приличном районе, поэтому непонятно, как ее занесло в такое место.
— Уитни, прошу тебя, не тяни кота за хвост….
— Прошлой ночью была убита Джули Картер. Застрелена в Южном районе Балтимора!
Тесс почувствовала, как колени ее нее подогнулись, и она опустилась на траву рядом с Уитни. Все у нее внутри сжалось, к горлу подкатила дурнота. К счастью, она еще не успела ничего съесть в это утро.
— Моя Джули? — переспросила она почти шепотом, едва шевеля губами. — Наша Джули?..
— Речь о Джули Картер, которая жила в Беклесвилле, неподалеку от бассейна. Это она?
— Боже мой!
Тесс обхватила колени руками. Уитни обняла ее за плечи, не находя слов утешения. Легкий теплый ветерок блуждал среди ветвей деревьев. Был прекрасный, почти летний день. Небо над головой было совсем голубым, в воздухе пахло весной, Тесс и Уитни снова сидели на берегу реки, как в добрые старые времена, когда они были подругами по колледжу. Им словно снова было по двадцать одному году, и впереди не было еще десяти изматывающих, состаривших каждую из них, полных треволнений и разочарований лет.
Джули Картер тоже когда-то было двадцать один, но уже тогда она пережила слишком многое, возможно, даже такое, что ни Тесс, ни Уитни не могли себе и представить.
— Ее мог убить кто-то из наркоторговцев, — заметила Тесс, — у нее всегда были проблемы с этим.
— Возможно, — согласилась Уитни. — А может быть, это случайное стечение обстоятельств.
— Нужно позвонить майору Шилдзу.
— Я сообщила ему на пейджер.
— А он?
— Он сказал, что уже в курсе и не хочет, чтобы пресса в это вмешивалась.
— Так и сказал?
— Да. Он поблагодарил меня за все, что нам удалось выяснить, но сказал, что они продолжают разрабатывать версию, согласно которой человек, убивший Тиффани и Люси, мертв.
— Как бы то ни было, но он жив. Карл оказался прав.
— Может, есть и кто-то еще.
— Кто? Убийство слишком типично, чтобы его мог совершить кто-то другой.
— Что, не было похожих случаев?
Тесс никогда не верила в совпадения. В последнее время в газетах было много шума вокруг этого дела. Подлила масла в огонь и телепередача с Мэри Энн Мелчер. На всех произвела впечатление ее история, которая сильно отличалась от тех смехотворных, ничтожных приключений, которыми обычно делились участники этого шоу.
Тесс не сомневалась: смерть Джули не случайность, а закономерность в цепи предшествовавших ей событий. Тот, кто совершил это убийство, придерживался тех же принципов. Даже способ убийства говорил сам за себя — выстрел в голову. Ей сразу вспомнился недавний разговор о том, какое чувство должен испытывать человек который не смог предотвратить чью-то смерть.Это еще одна жертва. И она на твоей совести.
— Уитни, этот список убийств… Кто его составил?
Задавая этот вопрос, Тесс уже знала ответ.
— Ну конечно же, главный представитель балтиморских филантропов, Луиза Джулия О’Нил собственной персоной. Это была ее идея, Тесс. Она стояла за всем этим, о чем я и не подозревала. Я такая же простофиля, как и ты, может, даже еще большая. Потому что никогда не могла понять, почему ты считаешь ее такой ужасной.
— Да нет, не то чтобы ужасной.
Уитни опустила руки и посмотрела на нее.
— Что же ты имела в виду?
— Я ненавижу Луизу О’Нил, но это не ее стиль. Я просто уверена, что ее кто-то использовал. К тому же она, кажется, сейчас в клинике и не могла делать такие вещи. Может быть, за всем этим стоит совершенно другой человек. Где, ты говорила, она находится?
— В Кесуике.
— Будем надеяться, что в субботу там приемный день.
Лечебница располагалась в живописной парковой зоне в окрестностях Балтимора. Это была известная на весь штат клиника для неизлечимых больных.
Тесс казалось, что она знает истинную причину нездоровья Луизы, и причина эта отнюдь не являлась глубочайшим раскаянием, ибо испорченная по натуре женщина была безгранично далека от какой-либо мысли о раскаянии.
Луиза была помещена в клинику на самой последней стадии заболевания. Ухудшение ее состояния наступило даже быстрее, чем ожидали, всего через год после того, как она переехала в свой новый дом, полученный в наследство. Тесс и Уитни присматривались к бледным, почти истаявшим фигурам пациентов клиники, прогуливавшихся по парку. Служащий на входе написал на листке бумаги номер и протянул им.
— Это номер ее комнаты? — уточнила Тесс.
— Нет, код.
— Код?
— Для выхода. — Он указал на закрытую дверь в другом конце приемной. — Чтобы покинуть лечебницу, вы должны набрать код.
— Да, невесело, — заметила Уитни.
И действительно, в окружавшей их атмосфере веселого было мало. Особенно удручающее впечатление на них произвел второй этаж. Они поневоле почувствовали себя неловко из-за того, что были молоды и здоровы. Там было немало еще нестарых женщин, но все они выглядели изможденными старухами, некоторые сидели в инвалидных креслах. Тесс прислушивалась к голосам тех, кто разговаривал по телефону, — они звучали слабо, почти угасали.
— А ведь это отделение для самых легких, — прошептала Уитни. — Представляешь, что дальше будет?
Луиза находилась в отдельной палате, которая была просторнее обычных комнат для пациентов, и ей разрешили перевезти туда часть своей мебели — небольшой стол, этажерку для цветов, кресло, которое Тесс запомнила, когда ей довелось побывать в доме О’Нилов. Тогда Луиза сидела в этом кресле и пыталась объяснить Тесс, сколько сил она прикладывала, чтобы удержать сына от совершения всех тех ужасных преступлений, в которых его обвиняли.
Однако теперь в нем сидела одетая в белую больничную униформу коренастая рыжеволосая сиделка, уставившаяся в экран телевизора. Луиза лежала в постели, опираясь спиной на подушки.
Тесс и представить не могла, что когда-нибудь Луиза О’Нил будет вызывать у нее сочувствие. Но, кажется, это все-таки случилось.
— Даже за деньги ей не удалось купить себе любовь, — сказала она очень тихо Уитни. — Выходит, и материальная обеспеченность не гарантирует никому безоблачной старости.
Особенно голубые на бледном лице глаза Луизы сощурились, она перевернула страницу в блокноте и написала черным фломастером.
«Я не могу говорить, но слышу отлично», — прочитала Тесс.
— Она такая лгунья, — заметила сиделка безо всякой злобы. — Она может разговаривать, но ей не нравится, как звучит ее голос после курса терапии.
Луиза снова перевернула страницу.
«Я не делаю того, что не могу делать хорошо».
— Скажите, — спросила Тесс, — почему вы пишете фразу на новой странице?
Луиза нервно встряхнула головой, а затем написала:
«Донна, прошу вас, оставьте нас, нам надо поговорить».
Эта запись была адресована сиделке, но Луиза даже не повернула голову в ее сторону.
Однако женщина поднялась с кресла, выключила телевизор и вышла из комнаты.
— Вы догадываетесь, зачем мы пришли, Луиза? — поинтересовалась Уитни.
Луиза молчала. Тесс отлично знала, что эта женщина солгала бы им с чистой совестью, если бы была уверена, что ей удастся их обмануть.
«У меня есть на этот счет кое-какие предположения».
— Через своего поверенного вы прислали в консорциум некоммерческой организации список дел, связанных с домашним насилием.