А потом были жалобы – подряд, хриплыми голосами: слишком мягкая подушка, температура в комнате, погода… Как будто она управляла погодой!
Приятно было, что люди, кажется, и в самом деле верили, что будут преображены в конце курса, но Далила не верила в эти преображения так, как верили Маша и Яо.
Да, ей нравилась йога, у Далилы был сильный характер, ей нравился ее рельефный пресс, медитация расслабляла, самоосознание было прекрасным делом. Даже применение наркотиков не вызвало у нее никакого отторжения, ведь они делали жизнь интересной, и, конечно, это могло дать некоторым людям понимание собственной души, хотя, если откровенно, большинство их душ не казались такими уж сложными. Это был не промысел Божий. Это был лечебный пансионат.
Далила умела создавать впечатление, будто ее это привлекает в такой же мере, как Машу и Яо. Она могла говорить и говорить, ходить и ходить. Боже милостивый, она делала то же самое с молочными продуктами, когда работала секретарем Маши. Да-да, я балдею от йогурта. Потом, после инфаркта Маши, она ушла из молочной фирмы и работала в страховой компании. Годы работы секретарем хорошо подготовили ее к ремеслу консультанта по велнессу: кивнуть, улыбнуться, поддакнуть и сделать так, чтобы все происходило за кулисами. Не задавать вопросов, если в них нет явной необходимости. Платила Маша хорошо. Далила почти подошла к намеченной для себя цифре. Она собиралась путешествовать целый год.
– Я всем женщинам делал тест на беременность, – сказал Яо. – Даже старшего возраста. Она не беременна.
– Тогда почему она так говорит? – снова спросила Маша.
– Не знаю. – Яо был сильно расстроен, чуть не плакал.
– Значит, она может подать на нас в суд за то, что мы дали ей наркотики, – сказала Далила.
– Ей не нужны деньги. – Маша показала на экран. – Она же говорит, деньги не проблема.
Далила пожала плечами и вздохнула:
– Может, просто хочет заострить ситуацию. Мол, «вы дали мне наркотик, а вдруг я беременна?».
– Она не беременна, – повторил Яо.
– Она же не знает, что нам это известно, – заметила Далила. – И сестра ее мужа наркоманка, так что они и в самом деле против наркотиков. Жаль, мы этого не знали.
Маша развернулась:
– Но они должны быть счастливы, их терапия прошла так замечательно! Они целовались!
– Потому что у них был кайф, – сказала Далила.
Маша иногда демонстрировала странную наивность. Неужели она и в самом деле считает, что поцелуи этой парочки что-то значат?
– Они очень долго целовались, – сказала Маша Далиле.
– Да, – ответила Далила. – Именно это и происходит при приеме экстази. За это его называют наркотиком любви.
Приняв экстази первый раз, Далила два часа напролет целовалась с Райаном, ее тогдашним бойфрендом, и ощущения были невероятные, ничего подобного она в жизни не чувствовала ни до того, ни после, но это вовсе не означало, что она хотела выйти замуж за этого напыщенного британского придурка с его фиолетовыми рубашками в обтяжку. Они просто целовались – и все.
– Дело не только в наркотике, – сказала Маша. – Я вывела их к важным прорывам.
– Мм, – протянула Далила.
Как и все боссы Далилы, Маша была абсолютным нарциссом. Далила чуть не хохотала, когда Маша с таким важным видом говорила гостям о растворении эго, словно ее гигантское эго можно было каким-то чудом растворить. На протяжении нескольких последних лет Далила наблюдала за эго Маши – оно расцветало, росло благодаря гостям, которые впитывали каждое ее слово, и собачьей преданности Яо.
– У меня чутье на такие вещи, – сказала она с непроницаемым лицом, хотя на самом деле Маша ни черта не понимала в отношениях между мужчиной и женщиной.
За прошедшие годы Далила не видела, чтобы у Маши была хоть одна связь с кем-нибудь. Далила не могла понять даже ориентацию Маши – традиционная, гомосексуальная, бисексуальная, или, может, у нее вообще нет никакой ориентации.
– Я предполагала, что на этой стадии путешествия они будут более позитивными, – призналась Маша. – Более благодарными.
Далила переглянулась с Яо. Вау! Это было чуть ли не признание ошибки. По крайней мере, это было признание в сомнении.
Яо смотрел испуганным взглядом, словно весь мир разваливался на части. Парень просто благоговеет перед Машей. Может, даже влюблен в нее. Далила не могла сказать, есть ли в его интересе сексуальная составляющая; его поведение напоминало скорее поведение рехнувшегося фаната при виде рок-звезды, он как будто не мог поверить, что ему разрешается находиться с ней в одной комнате.
– Все будет хорошо, – сказала Маша. – Нам просто нужно тщательно продумать, как мы будем действовать дальше.
– Их нужно покормить, – заметила Далила.
Она знала об этом по опыту работы официанткой. Положить на стол лишний кусочек чесночного хлеба. Напичкать их углеводами, и они перестанут сетовать, что им не дали главных блюд.
– Да сорока восьми часов даже еще не прошло! – воскликнула Маша. – Они знали, что лечебный курс включает голодание.
– Да, но они не знали, что голодание будет включать ЛСД, – сказала Далила. – И что они будут заперты.
Она подумала, что Маша сильно переоценила стремление гостей к преображению. Если люди говорили, что приехали в «Транквиллум-хаус» в поисках просветления, то на самом деле это означало, что они хотят всего лишь похудеть.
Как бы то ни было, пока Далила не видела в этой комнате никого, кто казался бы хоть чуть-чуть преображенным. Ни за какие коврижки Хизер Маркони, выйдя из этой комнаты, не напишет о пансионате пятизвездочный отзыв на «Трип эдвайзере».
Маша, поскольку она Маша, ни на секунду не сомневалась в успехе нового протокола. Она не заморачивалась такими вопросами, как получение согласия. Она сказала, что спрашивать согласия слишком рискованно, поскольку те, кто более всего нуждается в помощи, с наибольшей вероятностью ответят отказом. Великая цель оправдывает средства. Никто не станет жаловаться, когда ощутит собственное преображение!
– Давайте теперь сосредоточимся на решениях, – сказала Маша, глядя на гостей, передвигающихся по временной тюрьме. Она даже усталой не казалась.
Далила вспомнила вечер более чем десятилетней давности, когда была секретарем Маши. Кто-то тогда, всего за день до заседания совета директоров, обнаружил крупную ошибку в их анализе бюджета. Маша, чтобы устранить ошибку, проработала без перерыва тридцать часов, не прилегла ни на минуту. Далила оставалась с ней в офисе, но пару раз все-таки задремала на полчасика, чтобы восстановить силы. Презентация прошла с триумфом.
Через шесть месяцев у Маши случился инфаркт.
Еще через пять лет, когда Далила просто забыла о существовании Маши, та позвонила ей. Маша сказала, что собирается открыть оздоровительный пансионат, и спросила, не хочет ли Далила пройти подготовку как консультант по велнессу.
Маша любила говорить гостям, что они узнают о так называемом путешествии к велнессу, но гости так ничего об этом и не слышали, потому что никакого путешествия не существовало в природе. Далила оставила свою работу в качестве секретаря у напыщенного идиота, возглавлявшего страховую компанию. Ее путешествие к велнессу представляло собой поездку с Центрального вокзала до Джаррибонга.
– Думаю, мы должны их выпустить, – сказал Яо. – Их к этому времени уже нужно было выпустить.
– Мы должны быть готовы к неожиданностям, – возразила Маша. – Я вам обоим говорила об этом с самого начала. Для получения радикальных результатов приходится прибегать к радикальным действиям. Я знаю, они недовольны, но только так мы можем добиться их преображения. У них есть вода. Крыша над головой. Мы вывели их из их комфортной зоны, только и всего. С этого и начинается рост.
– Я не уверен, что это так, – обеспокоенно заметил Яо.
– Включи звук, – велела Маша.
– Мы, безусловно, должны сообщить об этом в полицию, когда выйдем отсюда, – раздался женский голос.
– Это кто? – спросила Маша.
– Фрэнсис, – ответил Яо, глядя на экран.
Фрэнсис стояла спиной к камере наблюдения и разговаривала с Ларсом.
– Фрэнсис! – проговорила Маша. – Ей же так понравилось пережитое. Она, казалось, много извлекла из путешествия.
Следом послышался голос Ларса:
– Это наша моральная обязанность. Гражданский долг. Долг перед другими людьми. Если мы этого не сделаем, кончится тем, что они кого-нибудь убьют.
– Не знаю, хочу ли я, чтобы они оказались в тюрьме, – сказала Фрэнсис. – Я думаю, они делали это с добрыми намерениями.
– В настоящий момент я лишен свободы, Фрэнсис. Я не буду чувствовать угрызений совести, если кто-нибудь за это немного посидит в тюрьме, – возразил Ларс.
– Боже мой! – простонал Яо в прижатые ко рту костяшки пальцев. – Это катастрофа. Они даже не… пытаются!
– Ничего не катастрофа, – отрезала Маша. – Они все поймут. Просто на это потребуется чуть больше времени, чем мы планировали.
– Они не выглядят изменившимися после терапии, – сказал Яо. – Они сейчас кажутся такими… рассерженными.
Далила вздохнула. Это называется ломка, дураки вы.
– Кто-нибудь хочет зеленого чая? – спросила она.
– Спасибо, Далила, ты очень заботлива, – поблагодарила Маша, прикоснулась к руке Далилы и улыбнулась ей согревающей душу улыбкой.
Даже прежде, когда Маша ничуть не походила на богиню, а была обычным внешне малопривлекательным топ-менеджером, она великолепно справлялась со своей работой. У нее была харизма. Людям хотелось нравиться ей. Далила работала на Машу с большей отдачей, чем на кого-либо другого, но теперь пришло время закрыть эту главу жизни.
Наверняка здесь появится полиция. Это Далила добывала наркотики через Даркнет[20]. Этот процесс ей нравился, к тому же она получила новые навыки, так что можно будет обновить резюме в PowerPoint. Далила подумала, что ее действий, вероятно, недостаточно, чтобы упрятать ее в тюрьму. А может, и достаточно. И кажется, в тюрьме ей не понравится.