— Ага! Стой! Стой, говорю! Ты ведь гном? — вопит неведомо откуда выскочивший незнакомец.
«Это не стража, не люди маркиза, просто доброволец».
— Гном, — ответил Якш.
— Тот самый гном?
«Хороший вопрос, приятель! Ничего, ответ на него тебе тоже понравится!»
— Тот самый! — горделиво наклонил голову бывший владыка. — Тот самый гном, которого похитили у маркиза.
— Так это тебя похитили? — изумился незнакомец. — А я слышал — секиру.
«Мало ли, что ты слышал! Поменьше верь слухам!»
— Ослышался, — властно пояснил Якш. — Это меня похитили у маркиза.
— Кто ж тебя такого похитил? — растерянно выдохнул незнакомец.
— Секира, — важно поведал Якш, и незнакомец выпучил от удивления глаза.
— Будто это и без того непонятно! — нахально добавил Якш. — Глашатаев слушать надо, а не воробьев ушами ловить!
«Нет, приятель, не взял бы я тебя в свою секретную службу, слишком уж тебя легко с толку сбить. Наблюдательность, конечно, качество важное, но ее одной все же недостаточно».
— А… да… ну, конечно… — пробормотал, окончательно потерявшись, преследователь. — И куда ты теперь?
— К маркизу, разумеется, — небрежно отмахнулся Якш. — Куда же еще? Раз уж я освободился и даже пленил своего похитителя! — он горделиво потряс секирой. — И лучше тебе меня не задерживать, а то мой господин, знаешь ли, крут.
— Ох, прости, ради всего святого! — испуганно воскликнул преследователь.
— Можешь всем, кто меня еще ищет, говорить, что все уже хорошо, я нашелся, — через плечо бросил Якш, направляясь в сторону городских ворот.
«Теперь бы еще со стражей у ворот договориться…»
«А может, просто перелезть стену?»
«Может».
Якш так и сделал.
Не самая неприступная на свете стена, даже ловкий человек одолеет. А для гнома все равно, что дорога ровная.
«Так. Что дальше? Ау, Эдмунд, кому отнести твой подарочек?! Молчишь? Экий ты вредный. Ладно. Раз так, пойдем покамест направо. Почему? А не знаю. Просто мне эта идея нравится. А захочешь меня поправить — милости просим!»
А вот и поправочка вышла! Именно с той стороны несутся, размахивая факелами. Надо же, как все-таки быстро стемнело. И ведь не заметил, как ночь подкралась. Увы, не только ночь. Еще и эти… Ловцы.
За мной, что ли? Или кого другого ловят? Да, как же, размечтался! Словно здесь с утра до ночи кого-то ловят! Будто этим людям и вовсе заняться нечем.
Ишь ты! Даже и с собаками! А шуму сколько! А топоту! И ведь они с минуты на минуту будут здесь.
Так. А чего это я, собственно, столбом-то стою? А ну бегом! И поживей!
Ничего, гномы тоже кони. И даже не просто кони, а самые быстрые кони. Быстрей гномов вообще никого не бывает. Им бы еще ноги подлинней — цены бы им не было! Гномам то есть. Ногам, впрочем, тоже.
Ну, Эдмунд… если это твоя «поправочка»… если это ты мне устроил… я ж тебе уши… при встрече оборву… можешь… не сомневаться… потому что бывшим… петрийским владыкам… вредно… так быстро бегать… и так долго… тоже…
Якш бежал изо всех сил, но их было явно недостаточно. Жаркие языки погони уже лизали его спину.
— Гномы тоже… кони… гномы… тоже… кони… — яростно бормотал он, упрямо швыряя свое тело вперед, а визгливый собачий лай уже свисал плащом с его сведенных от напряжения плеч.
— Гномы… тоже… гномы… — усталые ноги заплелись, и бывший владыка всех гномов рухнул ничком в мокрую от росы траву.
— Ты — вот что… ты — идем со мной! — услышал он над собой знакомый голос.
— Ты… — прохрипел Якш, подымая голову.
— Я! — весело откликнулся старый бард.
— Тебе… опять кого-то спасать? — обреченно выдохнул Якш, понимая, что никак не годится нынче в спасители. Вот никак, и все тут. Его бы самого кто спас.
«Ну Эдмунд, ну я тебе!»
— Конечно, спасать! Стал бы я по пустякам тревожить такого занятого гнома, как ты! — прозвучало в ответ.
— Так. И кого тебе спасать? — отчаянно переспросил Якш, пытаясь наскрести в своем теле хоть немного сил, а в сердце хоть немного мужества.
— Как кого? Тебя, конечно! — весело откликнулся старый бард.
— Меня?! — растерялся Якш.
Ну вот и силы сразу куда-то делись, да и мужество…
— А разве ты не нуждаешься в спасении от погони?! — вопросом на вопрос ответил старый бард.
— Еще как! — выдохнул Якш. — Но…
— Никаких но! — отрезал скрипач. — За тебя просил один твой старый знакомый. Просил спасти тебя от преследователей и помочь доставить то, что должно, туда, где ему надлежит быть.
«Что-что?! Я не ослышался?! То, что должно, туда, куда надлежит?!»
— А… ты меня на руках понесешь… или на закорках потащишь?! — с истерическим смешком выдавил Якш.
— Твой хороший знакомый одолжил мне своего коня, — с улыбкой поведал скрипач. — Этот конь меня не боится. Да и тебя не испугается.
После чего едва уловимым движением руки открыл дверь в ночной темноте. Дверь, которой не было, Якш это чувствовал, но тем не менее она была, это он чувствовал так же ясно. Ночная тьма со скрипом распахнулась, а там, за этой загадочной дверью из темноты и тишины, из звезд и ночных шорохов, была другая тьма и другая ночь. И в ней царили другие звезды и шорохи.
— Идем скорей, — сказал скрипач, и тотчас по ту сторону двери боевой конь Эдмунда Доаделлина, лучший его конь, павший при Айнсвике вместе с хозяином, тихо заржал, словно приветствуя.
Якш тяжело с хрипом выдохнул и вслед за бардом решительно шагнул в загадочную дверь через ночь.
Дверь захлопнулась. Преследователи остались с носом.
— Садись, — сказал скрипач, указывая на хорошо знакомую тележку.
Хорошо знакомую? Ну конечно!
Вот только теперь ее украшали звезды. Торжествующие и радостные звезды.
— Садись, — повторил скрипач.
— А ты? — спросил Якш.
— Пойду рядом и буду играть тебе, — ответил скрипач.
— Дать тебе твою скрипку? — спросил Якш.
— Теперь это твоя скрипка.
— А ты?
— Мне не нужна скрипка, чтобы играть. Слушай. Я сыграю тебе дорогу.
— Это… мелодия такая? — выдохнул Якш.
— Нет, не мелодия.
— Ну… песня?
— Нет. Не песня. Это дорога, понимаешь? Если б я был кузнецом, я б тебе ее выковал, но я не кузнец. Был бы ваятелем — изваял. Танцором — сплясал. Сказителем — рассказал. Но я — музыкант, а значит, мне придется сыграть ее.
— А…
— Садись, — прервал его скрипач. — К рассвету мы должны быть на месте.
Якш благоговейно взгромоздился на тележку, которую почтили своим присутствием звезды, конь самого короля Эдмунда тряхнул гривой, а скрипач ласково погладил пространство вокруг себя. Погладил — и оно запело. В тот же миг перед ними соткалась серебристая дорога, и конь Эдмунда сделал первый шаг по ней. Тележка, в которую он был запряжен, покатилась следом.
Тележка катилась по земле, усеянной звездами. А впрочем — кто знает? — быть может, это были небеса, ведь, кажется, звездам положено обретаться именно там?
А потом земля или небеса кончились и началась вода. Вода, усеянная звездами, покачивающимися на ее поверхности, мерцающими из непроглядных глубин, вода…
— Ночь — это мост надо мной… — шептала вода могучим неутомимым шептанием. — Надо мной… мной…
Вокруг была вода, много воды, все вокруг полнилось ее дыханием и плеском, но все так же звучал мир под пальцами старого барда, все так же игралась и пелась дорога, и конь Эдмунда тащил и тащил тележку с Якшем и секирой, которую необходимо передать, тащил по тропе, которой не могло быть на глади вод, но она была, а старый бард шея рядом с тропой, шел по воде, как посуху, и только край плаща слегка замочил.
А потом кончилась ночь.
Она закончилась не так, как земля или небо. Не так, как вода, вновь ставшая сушей. Она закончилась так, что у Якша дух захватило. Словно он был маленькой строчной буквой в темноте огромной закрытой книги, ну и поделывал себе какие-то свои маленькие строчные делишки, как вдруг книгу рывком распахнули, да еще и на его странице! Метнувшись туда-сюда, он вмиг потерял гласность, затем согласность и сжался крохотной безгласной точкой в конце предложения.
Успел услышать:
— Удачи! — брошенное скрипачом… и тут же очутился на песчаном берегу.
Позади шумела вода. Был день.
«Так и не рассказал ему про учителя! Совсем из головы вылетело!»
Немудрено, когда вокруг такое творится. Впрочем, со скрипачами, похоже, всегда что-нибудь эдакое творится.
«Неужели и со мной будет?»
«А сейчас с тобой совсем ничего не происходит, болван!»
Якш стоял невесть где, ошеломленно озираясь по сторонам, одной ногой все еще там, среди воды и звезд. В правой руке тяжело качнулась секира, словно напоминая о том, для чего все это, собственно, и происходит.
Секира!
Да он почти забыл о ней за всеми этими чудесами.
И Якш сам себе напомнил нерадивого гонца, зазевавшегося на хорошеньких девушек, а ведь послание где-то ждут! Секира ведь не просто подарок, она — послание, письмо из прошлого… кому?
Знать бы.
Догадаться бы.
«Догадаться бы еще, где я нахожусь, — подумал Якш. — Очень бы нелишнее знание!»
«Кто это там так орет? Ну и глотка, должно быть! А теперь запели… красиво. Праздник там, не иначе. Пойти, что ли, поглядеть?»
Пойти, решил Якш, закинув секиру на плечо.
Первое, что заметил Якш, были спины. Такое множество, что ему на миг показалось, будто весь мир из них состоит, будто он порос ими. Пестрая, ярко наряженная толпа шумно кого-то чествовала.
— Слава победителю турнира! — донеслось до Якша.
Протолкавшись в толпе, он разглядел победителя, а разглядев, вдруг понял все.
«Так вот кому твой подарок, Эдмунд! Ведь ему, да? Молчишь? Смотри не промолчись, потому что я отдаю. И обратно забирать не стану. Все равно молчишь? Что ж, у людей молчание — знак согласия! Юноша получит твой подарок».
Подарок. Да нет, не подарок это, какое там…
Передача.
Послание.
Щит.
— Не соблаговолит ли победитель турнира, принц Джеральд, сын и наследник законного государя Олбарии, принять этот скромный дар? — промолвил Якш, вышагивая вперед и протягивая секиру.