Ракшаса, держа одной рукой Гопала за горло, потянулся за кинжалом.
Гопал смотрел в последнее лицо, которое, как он думал, он видит, — столь отвратительное лицо, шерсть на руке существа колола ему шею. Думая, что это конец. Гопал читал про себя «Йа Ом».
Позади них стояла его сестра с мечом на плече, которое уже онемело под весом тяжелого клинка. Острые края впивались в ее мягкую кожу, и шелк под тяжелым металлом становился красным. Человек-зверь поднял кинжал, готовясь совершить свое дьявольское деяние. Китти напрягла все свои силы, поднимая оружие там высоко, как только могла.
Кинжал ракшасы взметнулся вверх.
Меч в руках Китти сверкал.
Оба оружия пошли вниз.
Лезвие меча упало на шею солдата, останавливая движение его руки. Рука солдата оцепенела, ладонь раскрылась, и кинжал выпал. Ошеломленный солдат протянул другую руку назад, в поисках источника резкой боли в его шее и позвоночнике, пока тяжелый, острый как бритва меч, едва удерживаемый Китти, как масло входил в его шею.
Удивленный взгляд человека-зверя навсегда отпечатался в сознании Гопала. Черная кровь струйками текла из раны. Разрез расширился, и голова упала вперед. Вспышка голубого света, смешанного с кровью, ослепила Гопала, который в ужасе зажмурился. Когда зрение вернулось к нему, с ним пришло и выражение лица существа. Во рту у Гопала появился дурной привкус, но не мести, а слабости.
Меч в руках Китти продолжал свое движение вниз. Лицо его сестры было красным, а глаза крепко зажмурены. Зубы скрипели в перекошенном гримасой боли рту. Они не могли сдержать удар.
Гопал понял, что если лезвие не остановить, то он будет следующим! Он попытался сдвинуться, но не смог. Вес обезглавленного тела пригвоздил его к земле.
Китти что было силы потянула за рукоятку меча, подавшись всем телом назад, пока не потеряла равновесие и упала на спину.
По счастью, или по воле Ману, Гопалу удалось убрать голову в сторону. Шея натянулась от напряжения. Лезвие ударилось в грязь, втыкаясь в дорогу. Самый кончик оцарапал его туго натянутую кожу на шее, взметнув пыль, осевшую на его красные, покрытые потом щеки.
Облегченно вздохнув, Гопал выплюнул грязь изо рта. Меч был так близок, что он видел и ощущал запах влажной крови. Один его глаз смотрел на него, отраженный блестящим металлом.
Другим глазом он видел мертвую голову солдата, лежащую там, куда она, вихляясь, укатилась, — на дороге. Холодный, изумленный взгляд замерз на его ужасном, теперь бледном, почти человеческом лице.
Гопал видел и подошвы его сандалий. Рядом с ним на дороге распростерлась его сестра, рукоятка меча лежала у нее на коленях. Окровавленный конец лезвия торчал в грязи, в дюйме от его лица. Тяжело дыша, Китти неотрывно смотрела вдоль лезвия. Ужас горел у нее в глазах.
— Помогите! Уберите это с меня! — закричал Гопал.
Китти уронила оружие.
— Ты живой!
Она повернулась к Нимаи, который все еще стоял прислонившись к стене.
— Нимаи!
Через несколько секунд ее голос дошел до Нимаи, окаменевшего от страха.
— Нимаи!
Наконец Нимаи повернулся. Его лицо казалось напряженной бледной маской. Казалось, его вот-вот вырвет.
— Нимаи! Пожалуйста… помоги мне!
Третий призыв вернул его к жизни. Он отлепил себя от стены и побежал к своим друзьям.
Гопал тяжело дышал, придавленный весом коченеющего тела. Нимаи и Китти толкнули… опять… и опять. Наконец тело откатилось, и Гопал сел, прерывисто дыша и уставившись на труп. Он посмотрел на сестру.
— Я никогда не видел такого большого человека, — выдохнул он.
— Если это человек, — сказала Китти.
— Он великан? — спросил Нимаи, кажется, приходя в себя.
— Я думаю, это ракшаса, — предположил Гопал.
— Он не меньше восьми футов в высоту, — зашептала Китти, упав на колени возле брата. Ноги уже не держали ее. Она крепко обняла его, то ли от облегчения, то ли от страха.
Он улыбнулся, стараясь избавиться от собственного страха.
— Теперь в нем только семь футов! — прошептал Гопал, оборачиваясь и видя покрасневшие глаза сестры. У него хватило духу улыбнуться. У нее хватило духу присоединиться к нему. Он взглянул на отрубленную голову ракшасы, а затем стал изучать его доспехи. Вспомнив старинную гравировку, он осторожно приблизился к телу.
— Помогите перевернуть его, — сказал он. — Быстро, пока еще кто-нибудь не пришел.
Китти и Нимаи бросились к Гопалу и вместе перевернули тело на спину. Втроем это было проще.
— Здесь! — сказал Гопал.
— Вот! — показал Гопал, припадая к нагрудной пластине. Нимаи постоял и отошел, потерянный, наедине со своими мыслями.
Китти присоединилась к брату, зажав нос.
— Он воняет!
— Я знаю. Вот, смотри сюда. Ты когда-нибудь видела такой символ?
Китти посмотрела.
— Трезубец… внутри звезды!
— Но что это означает? — Гопал был огорчен этим странным орнаментом.
Китти считала.
— Двадцать восемь!
— Что? — Замечание сестры смутило его.
— Я сказала, двадцать восемь.
Гопал смотрел на нее, все еще не понимая странной реплики.
— Двадцать восемь лучей у звезды.
— А, — сказал он, наконец понимая. — Но что это значит? Я никогда такого не видал.
Он повернулся, чтобы спросить у Нимаи, стоящего посреди дороги.
— Нимаи, подойди посмотри.
Нимаи опять не отрываясь смотрел на обезглавленные трупы, потом на Китти и Гопала. Странное выражение вернулось на его лицо. Встав на ноги, Гопал и Китти пошли к своему другу.
— Их головы! — выкрикнул Нимаи. — Они мертвы! Законы Ману говорят, что, если голова отрублена, душа не перенесется в другое тело после смерти.
— Все в порядке, — уверял друга Гопал, беря его за плечи и не находя, что еще сказать. Он ведь знал, что это не так.
Но Нимаи не обманешь.
— Нет! Их жизненные силы будут бродить между Кругами и вечностью… Мой отец! Мы должны найти его. — Нимаи вырвался, готовый бежать. — Где? Каким путем?
Гопал вспомнил сцену, которую они наблюдали со скалы.
— Рынок! Нам нужно добраться до рынка.
— Лучше всего сначала найти что-нибудь для защиты, — сказала Китти. Она понимала, что тяжелый меч солдата будет бесполезен, и достала кинжал, который дал ей Гопал. — Вот, пусть лучше будет у тебя, — предложила она, вручая его Нимаи, который смотрел на тело у его ног.
— Вон! — Гопал указал через дорогу на мертвого селянина, которого они не могли распознать, поскольку головы у него не было. — У него кинжал за поясом. Оставайтесь у стены, я его возьму.
Он быстро подбежал к трупу, добывая оружие.
— И еще один, — прошептала Китти, показывая, — возле тела солдата.
— Возьми его, быстро, — прошептал Гопал, — и будь осторожнее.
Китти выхватила кинжал из грязи — кинжал, который едва не перерезал горло ее брату. Подобрав его, она поняла, что и он был необычных размеров.
— Он больше похож на короткий меч, — сказала она, торопясь назад.
Гопал улыбнулся:
— Я уверен ты его удержишь.
Взглянув на Нимаи, он понял, что его друг еще не в себе. Нимаи слепо смотрел на кинжал, который ему дали.
Они быстро передвигались вдоль стены, ныряя под покинутые телеги, стараясь держаться поближе к тем немногим строениям, которые еще не были охвачены огнем, а группы солдат проносились по улицам, гоня перед собой пленников. Гопал и его спутники спрятались среди тлеющих зданий. Гопал часто проходил по этим самым улицам на пути к самому любимому месту во всех Трех Кругах, но теперь все изменилось навсегда!
Звук копыт, заглушаемый грязью улиц, становился громче. Они нырнули в двери небольшой лавки, внутри все было опустошено, хозяин лежал среди руин, обезглавленный.
— Вниз, — прошептал Гопал.
Китти и Нимаи, пригнувшись, шли рядом, их тяжелое дыхание было единственным звуком в помещении.
Звук атакующих лошадей нарастал, пока наконец шесть черных коней не пронеслись мимо них.
Вспоминая о том, что он знал про способности ракшас изменять обличье, Гопал не мог не заинтересоваться, кто у них был лошадью, кто всадником.
Вопли всадников, похожих на слуг Властителей Мертвых, наполнили их убежище, сотрясая обуглившиеся балки здания и изгоняя страшные мысли из его головы.
Пыль и грязь, поднятая ими, облаком ворвалась в открытые двери их тайника. Боясь быть обнаруженными, они всеми силами старались сдержать кашель. Когда немного прояснилось, Гопал осторожно выглянул наружу, затем шагнул на дорогу, глядя во всех направлениях.
— Пошли!
Китти и Нимаи последовали за ним без вопросов.
Дойдя до конца улицы, Гопал настоял на том, чтобы Китти с Нимаи спрятались под повозкой. Он не мог не заметить, как она была похожа на ту, которую они с Нимаи опрокинули всего лишь несколько дней назад. Теперь уже один, он пробирался вдоль стены к рынку, следуя холодной неподвижности камня, к раздавшимся впереди крикам битвы. Лязг металла о металл, металла о бревно и металла о кости становился громче. Он осторожно приблизился к концу улицы — улицы, которая только за день до этого вела его к радостному удивлению и возбуждению.
Наконец, на углу здания, на площадке, он узнал, из чего сделаны ночные кошмары. Ракшасы врубились в то, что осталось от небольшого отряда сельчан. Без всякой жалости они резали своих жертв, и крики беспомощных людей заполнили площадь. Вопли отражались от стены, как предсмертный крик наги. Гопал закрыл уши руками, но не смог заглушить пронзительные крики жертв или завывание атакующих. Он бесполезно наблюдал.
Один из сельчан попытался голыми руками остановить меч. Нападающий отрубил их в припадке ярости и смеха. Беззащитный человек склонился над своими окровавленными обрубками, боль и ужас исходили из его глаз. Великан отрубил ему голову и схватил трофей за волосы, пока тело билось в конвульсиях. Вспышка голубого света вырвалась и поднялась, чтобы присоединиться к усиливающемуся мерцанию, разлитому в воздухе, — душам погибших.
Гопал, давясь, закрыл себе рот рукой. Головы павших высоко поднимались на кончиках оружия их мучителей. Зубы Гопала неосознанно закусили средний палец, окрасившийся кровью.