– Он удалил меня из друзей.
– Ни у кого нет бабушек в друзьях, и ты вообще видела ее фотографии? Она там в купальнике! – закричал Джейк.
Кейт открыла «Фейсбук», поверх окна с видеозвонком. Нашла страницу Гленды. У ее матери все еще была прекрасная фигура, и на фотографии в профиле она сидела в шезлонге в темно-красном цельном купальнике. Она сидела прямо, покрытые лосьоном худые загорелые ноги блестели на солнце. На голове, поверх идеально уложенных светлых волос, был надет козырек от солнца, подходящего к купальнику красного цвета.
– Вот это фотография, мам! – сказала Кейт.
– Спасибо. Это мы на вилле в Португалии два года назад. Ты у Джейка все еще в друзьях? – спросила Гленда.
Кейт проверила и с удивлением обнаружила, что она тоже была удалена. Она могла видеть только имя и фотографию.
– Нет. Джейк! Мы же тебе сказали, что ты можешь сидеть на «Фейсбуке», только если добавишь нас в друзья и дашь пароль от своего аккаунта, – сказала Кейт.
– Мам, ты же знаешь, что я тебя люблю, – сказал он глупым, заискивающим тоном. – Но у меня есть репутация, которую я должен поддерживать. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, прости меня, – он молитвенно сложил руки и захлопал глазами. Кейт ясно видела, что это он съел весь пакет мармелада.
– Тебе четырнадцать, какая репутация?
– Я должен быть классным, – сказал он, продолжив ухмыляться. – Это не значит, что я тебя не люблю. Я тебя люблю, но просто не на людях.
Кейт не могла на него злиться, но тем не менее он должен был понять, что к чему.
– Ты добавишь нас обеих в друзья и вышлешь нам свой новый пароль, иначе нам придется заблокировать твою страницу, – сказала Кейт.
– Вы не сможете, – сказал Джейк.
– Я работала в полиции, и у меня остались там знакомые. Они вполне могут закрыть любой профиль на «Фейсбуке» и удалить все.
– Но у меня там фотки, и сообщения, и куча лайков! – кричал он.
– Добавь нас в друзья сейчас же, и все там и останется, – сказала Кейт.
Джейк сделал, как было велено, и умчался прочь из кухни. Был слышен только отдаленный грохот, с которым он взбежал вверх по лестнице, и стук захлопнувшейся двери. Гленда устало опустилась на стул и потерла глаза.
– Спасибо, милая, – сказала она.
– Теперь он меня ненавидит, – сказала Кейт.
– Это не так.
– Легко тебе говорить. Ты можешь подняться наверх и поговорить с ним.
Гленда улыбнулась.
– Я знаю, дорогая. Почему бы тебе не перезвонить ему попозже?
Кейт кивнула. Гленда поднесла палец к губам, а затем приложила его к камере.
Это был первый раз за долгое время, когда Джейк обиделся на Кейт. Разумеется, она была права, но пока она жарила яичницу, эта ситуация не шла у нее из головы. Когда она переложила яйца на тарелку и пошла есть в гостиную, солнце над морем только начало садиться.
Закаты всегда наполняли Кейт радостью, а с наступлением ночи она мрачнела и на нее накатывало одиночество. Она посмотрела в тарелку, но есть ей не хотелось. Вернувшись в кухню, Кейт выбросила яичницу в мусорку. Она выглянула в окно и увидела, как Майра, ссутулившись, спускается к пляжу и пытается закурить сигарету, а ее белые волосы раздувает ветер.
Кейт кинула тарелку в раковину и поспешила к задней двери.
– Майра! Есть минутка? – крикнула она, следуя за женщиной по песчаному склону.
– Здравствуйте, мы разве знакомы? – сказала она. – Я не видела тебя на двух последних собраниях.
– Прости.
– Не нужно извиняться передо мной. Это твоя трезвость.
– Все так завертелось. Мы можем поговорить? Ты можешь открыть магазин? Мне нужен гидрокостюм, – сказала Кейт.
– Конечно, я возьму ключи.
В магазине стоял затхлый запах, а длинные, выходящие в сторону моря окна были заколочены до следующего сезона. Майра включила свет, и длинная флоурисцентрая лампа, поморгав, осветила помещение. На полках в зале стояли консервированные и сушеные продукты, походные плиты, газовые баллоны и несколько небольших палаток.
Майра провела Кейт в отдел для серферов, где стояли стойки с вешалками, на которых висели гидрокостюмы, ласты, трубки и выцветшие картонки с рекламой серферского снаряжения, где накачанные парни стоят рядом с грациозными девушками в бикини. Снаружи завывал ветер.
– Какой у Джейка рост? – спросила Майра, перебирая детские гидрокостюмы с сигаретой во рту. – Когда я видела его на Пасху, он не доставал мне до плеча.
Она вытащила маленький черно-синий гидрокостюм с логотипом Rip Curl на спине.
– Я видела его в прошлом месяце, он был мне по плечо, – сказала Кейт.
Майра приложила костюм к Кейт.
– Он растолстел? Некоторых детей раздувает, когда у них начинается пубертатный период. Когда мне исполнилось четырнадцать, я стала очень толстой и заносчивой, – сказала Майра.
– Он не толстый.
– Тут есть еще цвета, можешь посмотреть, если хочешь, – сказала Майра. Она закурила новую сигарету от остатков старой и бросила окурок на грязный цементный пол. Кейт перебрала костюмы на стойке. – Теперь нельзя говорить «толстый». Как-то раз женщина, которая приехала на лето, пришла с девочкой, а та была натуральная свиноматка. Я ей сказала: море изумительное и теплое, а девочка и так хорошо теплоизолирована, можете не тратить деньги на гидрокостюм.
– Не может быть!
– Ну я не кричала это на весь магазин. Отвела мать в сторону, но все равно реакция была такая, что можно было подумать, что я начала Третью мировую!
– Вот этот возьму, Джейк любит зеленый, – сказала Кейт, сняв со стойки гидрокостюм с узором, похожим на потеки зеленой краски.
– Когда он приезжает?
– Во время каникул, через двенадцать дней. Я просто хочу отправить ему фотку.
– Бери, дорогая, – сказала Майра.
– Сколько?
– А сама как думаешь? Нисколько.
– Спасибо.
– Кейт, – сказала Майра, положив руку на плечо Кейт. – Не пропусти следующее собрание, ладно?
– Да это все дело, над которым я работаю.
– Нет ничего важнее твоей трезвости. Видишь этот костюм на вешалке? Через двенадцать дней он так и останется на ней висеть, если ты сорвешься. Твоя мать близко не подпустит к тебе сына, если ты начнешь пить, – сказала Майра.
– Я знаю. Это всегда будет так сложно? Оставаться трезвой.
Майра кивнула.
– Я не пью уже двадцать три года. Я все еще хожу на собрания и встречаюсь со своим куратором. Но зато я живу.
31
Кейт отправила Джейку фотографию гидрокостюма, но за весь вечер он так и не ответил. Она уже собиралась идти спать, когда ей позвонили с незнакомого номера.
– Здравствуйте, Кейт. Это доктор Бакстер из клиники Баруэлла.
– Я уже собиралась идти спать, – сказала Кейт.
Мередит Бакстер была психиатром Питера Конуэя в лечебнице Баруэлла. Кейт считала ее несколько слишком «прогрессивной». Она всегда говорила о Питере как о «пациенте», а не как о заключенном. Два года назад она позвонила Кейт и изъявила желание наладить контакт между Кейт, Джейком и Питером Конуэем, говоря, что это может помочь выздоровлению последнего. Во время этой их беседы Кейт, в весьма красочных выражениях, объяснила Мередит, куда той следует пойти.
– Я завтра буду в Лондоне. Я бы хотела встретиться с вами, – сказала она.
– Зачем? – спросила Кейт.
– Это касается Питера и Джейка.
– Я вам уже говорила: он не будет общаться с Джейком…
– Я не об этом. Я могу встретить вас на Паддингтоне. Туда ходит скорый поезд из Эксетера.
– Я знаю, что чертов поезд туда ходит.
– Пожалуйста, Кейт. Это важно.
На следующий день Кейт встала рано. Ей понадобилось полчаса, чтобы добраться до станции Сент-Дэвид в Эксетере, и она успела только на скорый семичасовой поезд до Лондона. У нее получилось занять место со столиком, но, хотя она и взяла с собой работу, собраться с мыслями она не могла. Кейт то и дело проверяла, не ответил ли Джейк, но сообщений от него не было. Она прибыла на вокзал Паддингтон около девяти и нашла Мередит, ожидавшую ее за столиком в «Старбаксе».
Мередит была миловидной женщиной, чуть за сорок, с длинными светлыми волосами с рыжеватым отливом, собранными в высокий хвост. На ней были джинсы, красный шерстяной свитер и короткая джинсовая куртка, а рядом с ней лежал черный кожаный портфель. На шее у нее висело заламинированное удостоверение, подтверждающее ее врачебную квалификацию.
– Я позволила себе заказать вам каппучино, – сказала Мередит. – Присаживайтесь, пожалуйста. – у нее был успокаивающий голос, и Кейт задумалась, была ли это просто манерность или она так разговаривала и дома, упрашивая мужа помыть посуду? Половина мест в «Старбаксе» была свободна, но у кассы выстроилась огромная очередь из пассажиров, ожидающих своих заказов навынос. Кейт была рада, что в зале стоял шум работающих кофемашин и гул объявлений по громкоговорителям.
– Вы меня заставили понервничать. Я почти не спала всю ночь, – сказала Кейт.
– Простите, но я правда хотела поговорить с глазу на глаз и решила, что вы не захотите приехать в лечебницу…
У Кейт зазвонил телефон, она достала его из сумки и увидела сообщение от Тристана.
– Вам надо ответить?
– Нет, – сказала Кейт, засовывая телефон обратно в сумку.
– Переписка моих пациентов конфиденциальна, но одно сообщение, адресованное Питеру, было изъято, потому что оно нарушает запрет на общение, который наложили по вашей просьбе, – Мередит вытащила из сумки письмо и положила на стол. Маленький коричневый конверт, надписанный от руки черными чернилами. В правом верхнем углу было написано
ОТ ФАНАТА
От одного вида этих слов Кейт замутило.
– Вы сняли отпечатки? – спросила она.
– Нет. Зачем нам это делать?
– Что внутри? – спросила Кейт. Она открыла конверт и достала листок бумаги. Это была распечатка страницы Джейка на «Фейсбуке» с его фотографией. Внизу тем же самым почерком было написано: