– Откуда у вас эта карточка? – спросила Кейт.
– Мне дала ее старший инспектор Варя Кэмпбелл, когда ее по ошибке направили в мой кабинет. Ее беспокоит, что вы вмешиваетесь в расследование дела, которое она ведет.
То, что Варя сдала Кейт ее начальнику, было как удар под дых.
– Когда мы разговаривали с ней на прошлой неделе, ее не очень-то это беспокоило, – сказал Тристан. – Мы смогли поделиться с ней информацией по этому делу.
Казалось, Лоренс впервые за это время обратил внимание на Тристана.
– Мы?
– Эмм, мы… – начал Тристан, глядя на Кейт.
– Тристан – мой ассистент, и он также безвозмездно помогал мне в частном порядке, – сказала Кейт, силясь вспомнить детали трудового договора Тристана и надеясь, что она не впутала его в неприятности.
– Боюсь, что мне придется вынести вам официальное предупреждение. Тристан, а твой испытательный срок начнется сначала и продлится еще три месяца.
Тристан открыл было рот, чтобы возразить. Казалось, он был в отчаянии.
– Тристан, ты не оставишь нас на минутку? – Кейт бросила на него выразительный взгляд, и он неохотно вышел из кабинета. Кейт улыбнулась Лоренсу, подошла к шкафу с документами и достала из папки листок. – Вы читали доклад Ассоциации колледжей и университетов за 2011–2012 учебный год? – спросила она.
– Разумеется. А какое…
– Тогда вы знаете, что желающих поступить на мой курс «Криминология и Психология» было пятьсот человек на восемьдесят мест. И вы также должны знать, что в августе, когда весь курс уже заполнен, большей части не попавших на него студентов предлагают на выбор другие курсы по криминалистике и психологии, которые тоже читаю я. Очень много аудиторий заполнено благодаря мне. А сейчас, конечно, в зависимости от того, кто победит на следующих выборах, но это вряд ли будут лейбористы, велика вероятность, что университетское образование подорожает и родители будут еще тщательнее выбирать, куда отправить своих детей, – сказала Кейт.
– Вы угрожаете, что уйдете?
– Нет. Я советую вам отцепиться от меня и от моего персонала. Я хорошо делаю свою работу, так же как и Тристан. Сейчас почти все мои коллеги совмещают вторую работу и научную деятельность.
– А теперь, Кейт, послушайте меня…
– Нет, это вы меня послушайте. Мне бы ужасно не хотелось писать на вас официальную жалобу с обвинением в домогательстве. Я уверена, газетчики будут в восторге от очередной смачной истории. Пресса сейчас особенно рьяно мной интересуется.
Лоренс мгновенно побледнел.
– Да бросьте, Кейт, зачем же вы так! Я просто зашел по дружбе перекинуться словечком. Неофициально.
– Здесь все всегда официально, – сказала Кейт. – И да, испытательный срок Тристана заканчивается сегодня. И если к концу дня он получит сообщение с хорошими новостями из отдела кадров, будет просто чудесно.
Лоренс бросил газету в мусорное ведро и, подойдя к выходу, толкнул дверь. Она не поддалась, и он, разозлившись еще сильнее, толкнул ее снова.
– На себя, – сказала Кейт. Лоренс побагровел, дернул дверь и с силой захлопнул ее за собой.
Кейт надеялась, что она не зашла слишком далеко, но если последние годы и научили ее чему-то, так это тому, что нужно уметь постоять за себя. Она может не нравиться людям, главное – чтобы ее уважали.
Снова раздался стук в дверь, и вошел Тристан. В руках он держал телефон.
– Кейт, это во всех новостях, – сказал он. – Они арестовали человека, связанного с убийствами этого подражателя. Полиция взяла его под стражу.
Он подошел к столу Кейт и показал ей запись, на которой человека в наручниках, c наброшенной на голову курткой заводят в полицейский участок Эксетера. Вокруг – толпа журналистов и зевак, выкрикивающих оскорбления.
– Когда это выложили на BBC? – спросила Кейт, разочарованная тем, что лица арестованного не было видно.
– Час назад. Если мы спустимся вниз в кафе, может, увидим какие-то подробности в выпуске новостей. Сейчас как раз без пяти двенадцать, – сказал Тристан.
Кейт схватила телефон, и они спешно вышли из кабинета.
37
В трехстах километрах от Эшдина, около Чилтернских холмов, располагался паб «Рука епископа». Это было старинное, крытое соломой здание, полностью выпотрошенное и превращенное в мишленовский гастропаб. Он располагался в одном из самых процветающих и богатых уголков английской провинции и был несомненно достоин внимания.
В этот понедельник парковка перед пабом была забита, а позади здания на траве, рядом со специально построенной взлетно-посадочной площадкой, стоял ряд вертолетов.
Рыжеволосый фанат Питера Конуэя допивал свою пинту в битком набитом баре. Он огляделся по сторонам.
«Горластые клоуны», – подумал он. Молодые, уверенные в себе мужчины, поднабравшись и раскрасневшись, громко выкрикивали что-то в адрес друг друга. Женщины c блестящими глазами, одетые с иголочки, держались кучками и вели себя куда приличнее.
Он ходил в «Руку епископа» уже несколько лет. Сначала он приходил сюда с родителями, еще до того как они переехали в Испанию, а теперь – с братом.
Его брат, ветреный и любвеобильный, долгие годы гонялся за мечтой сделать карьеру в мире музыки, но его постоянно утягивало в круговорот наркотиков и вечеринок.
Он подумал об Эмме Ньюман, и в голове у него всплыла картинка, где она голая лежит на животе, со связанными вместе руками и ногами и заклеенным скотчем ртом. Ее кожа на ощупь была мягкой и нежной, но вкус был непоправимо испорчен наркотиками, буквально сочившимися из ее пор.
Его внимание привлек висевший на стене телевизор, и он с изумлением увидел выпуск новостей. За совершение трех убийств был арестован человек. Его трех убийств. Он запаниковал. Кого именно арестовали, неизвестно. Его завели в участок с закрытым лицом.
Что, если этому идиоту выдвинут обвинения и он присвоит все лавры себе, когда его работа еще не завершена, когда еще не произошло его грандиозное разоблачение?
Он посмотрел на женщину, которую привел пообедать. Ее звали Индия Далтон, и она была весьма хороша собой. Их познакомила по электронной почте его сестра. Отец Индии владел элитным туристическим агентством и был в этой тусовке скорее просто богатым выскочкой, но красота дочери сполна возмещала этот недостаток.
Индия оживленно беседовала с Физзи Мартлшем, сурового вида женщиной, со стянутыми на затылке волосами. Семья Мартлшем владела значительной частью фермерских угодий в Оксфордшире и была главным поставщиком клубники[8], съедаемой во время Уимблдонского турнира.
Он снова глянул на экран телевизора, а затем, прикончив пинту, взял куртку и подошел к женщинам.
– Я жутко извиняюсь за то, что приходится прервать вашу беседу, – сказал он, беря Индию за локоть. – Но возникли срочные дела. Вам придется нас извинить.
– А как же ланч? – спросила Индия. – Я та-а-ак хотела попробовать этот малиновый сорбет с куркумой.
– В другой раз. Я могу подбросить тебя до вертолетной станции, и мы потом выберем другой день.
– Как вам не стыдно улетать так рано, причем в буквальном смысле, – сказала Физзи, подавшись вперед для прощального поцелуя в щеку.
– Передай, пожалуйста, мои извинения моему брату. Он, кажется, куда-то испарился.
– Да, конечно. Я недавно видела, как он шел в сторону ванной. Ах да, Индия хочет сделать селфи на фоне твоего вертолета, для соцсетей, – сказала Физзи, злорадно ухмыльнувшись.
Они вышли из паба и направились по мокрой траве к вертолетной площадке.
– Можно я сделаю фото, перед тем как мы взлетим? – спросила Индия, осторожно ступая по земле в сандалиях. На ее худые плечи была накинута его куртка.
– Нет, – сказал он, открывая дверь сине-зеленого вертолета. Стеклянный шар кабины пилота сверкал на солнце. Индия надулась, раскапризничалась и все равно достала из сумочки телефон.
Он потянулся и накрыл телефон рукой.
– Я сказал «нет». Никаких фотографий…
– Да брось, ты же хозяин этой роскошной штуковины. Да она же просто требует, чтобы ее сфотографировали.
Улыбнувшись, Индия отняла руку и собралась сделать фото. Он схватил ее за запястье и выкрутил руку. Индия взвизгнула и выронила телефон.
– Я же сказал, никаких гребаных фотографий. Если я говорю «нет», это значит – нет.
Он наклонился и поднял с земли телефон, затем открыл для нее дверь. Со слезами на глазах Индия вскарабкалась в вертолет. Он захлопнул дверь.
У задней стены паба курила Физзи. Она улыбнулась и помахала рукой с сигаретой. «Пронырливая сука», – пробормотал он одними губами, помахав в ответ.
Он забрался в кабину пилота, надел наушники и запросил разрешение на взлет. Через минуту лопасти раскрутились, и вертолет с ревом поднялся в воздух. Индия отказалась надеть наушники, а перекричать грохот двигателя он не мог.
Полет до Оксфордшира, где они встретились, занял всего десять минут. Не заглушая двигатель, когда они приземлились, он повернулся к ней с улыбкой, помахал рукой и сказал:
– Пока-пока, Индия.
Она жестом показала ему, что не слышит, но он продолжал махать и улыбаться. Тогда она выскочила из вертолета на площадку, где ее встретил один из стюардов. Он посмотрел, как они удалялись от вертолета, их волосы раздувало потоком воздуха от вращающихся лопастей.
У него перед глазами вспыхнула картинка: Индия, голая, валяющаяся в грязи и умоляющая ее отпустить. Безупречные волосы прилипли к мокрому от слез и пота лицу.
Вертолет поднялся в воздух и направился за запад. Его беспокоило, что полиция арестовала кого-то. Они взяли не того человека. Им был нужен он, и скоро он обнаружит себя. Скоро, но не сейчас.
38
Добравшись до дома, Кейт увидела, что патрульная машина исчезла. Ей позвонила Гленда и сообщила, что машина, следящая за Джейком, тоже уехала.
Кейт попыталась позвонить Варе, чтобы узнать, что случилось, но та сказала, что перезвонит. Кейт не хотела ждать и поехала в Эксетер, зашла в полицейский участок и попросила разрешения подождать Варю внутри. Через час Варя наконец появилась.