– Да, спасибо, – сказал Тристан.
– Было бы чудесно, – добавила Кейт. Казалось, Фредерик адресовал свое приглашение только Тристану.
– Входите, – сказал он, отступая назад в коридор. – Может быть, вы не откажетесь помочь мне с чаем? – спросил он Тристана.
– Конечно.
– А вы, Карен, располагайтесь в гостиной, – добавил он, обращаясь к Кейт.
– Я Кейт, – сказала она, но он уже повел Тристана по коридору.
Кейт вошла в гостиную. Тяжелая деревянная мебель и бар в углу с сифоном для газировки напомнили ей дома 30-х годов. На серванте стоял старомодный граммофон, окна были отделаны свинцовыми вставками, а уголки стекол в нескольких местах потемнели. С потолка струился мягкий свет, оттеняя диван с узором из ракушек и такие же кресла. На низеньком комоде громоздился современный плоский телевизор, а позади него Кейт, приглядевшись, увидела мигающий интернет-модем.
Через несколько минут Фредерик вернулся вместе с Тристаном, на ходу расспрашивая его о татуировках.
– У вас только вот эти на руках? – спросил он.
– Есть еще на спине, и на плечах орел с распахнутыми крыльями, – сказал Тристан, ставя поднос на маленький столик у дивана.
– Боже мой, можно взглянуть?
Кейт выразительно посмотрела на Тристана, но он, уступив Фредерику, задрал футболку, обнажив сначала рельефный пресс и накачанные грудные мышцы. Он повернулся, чтобы показать распростертые по спине и плечам крылья. Кейт ожидала увидеть что-то безвкусное, но татуировка выглядела очень красиво.
– Ну и ну… Боюсь, что после вашего ухода мне придется прилечь, – пошутил Фредерик.
Тристан опустил футболку и уселся рядом с Кейт. Кейт была рада, что Тристан подыграл старику, но подумала, что ему все же не стоило начинать оголяться.
– Хотите, я разолью чай? – спросила она.
– Да, будете у нас за хозяйку, – сказал Фредерик. Кейт разлила чай и, дождавшись, когда Фредерик усядется в кресло напротив, подала ему чашку. Другую она подала Тристану и, сев рядом с ним, сделала глоток из своей.
– Когда на вашем доме установили камеру? – спросила она.
– Четыре месяца назад. Ее для страховки поставили, – сказал Фредерик, откинувшись в кресле и поправляя очки. Он подул на чай и сделал глоток.
– Вы не будете против, если мы посмотрим запись с того дня, когда пропала девушка? – спросил Тристан.
– Какая девушка?
Кейт еще раз кратко пересказала историю.
– Я не знаю, как это все работает. Камеру установила моя племянница, она же приходит и проверяет ее.
– А где находится сама система? – спросил Тристан.
– Цистерна?
– Нет, компьютерная система от камеры. Такая коробочка.
– Ой, да. Она в шкафу под лестницей. Посмотрите сами, не стесняйтесь. Я понятия не имею, как это работает.
Кейт и Тристан вышли в коридор. Им пришлось отодвинуть небольшой стол и лампу от двери чулана, и внутри, в пыли, среди старых сапог и ботинок, они нашли небольшую коробку с мигающими зелеными огоньками.
– Похоже, что видео с камеры записывается на жесткий диск, – сказал Тристан. – Здесь установлена система безопасности на базе приложения, мы можем получить доступ удаленно.
Он взял листок бумаги, лежавший на коробке, и протянул его Кейт. На листке была инструкция, как войти в систему, и пароль. Тристан достал телефон, сфотографировал бумажку и положил ее на место.
Они вернулись в гостиную, допили чай, и Тристан еще раз спросил разрешения посмотреть запись. Фредерик, ничего не смыслящий в работе камеры, сказал, что Тристан на них взглянуть.
– Надеюсь, вы найдете того, кто похитил эту девушку, – сказал Фредерик, провожая их до двери. Казалось, он был огорчен тем, что его нежданные гости уходят.
– Спасибо вам, это может оказаться очень полезно, – сказал Тристан.
Когда они вернулись в машину, Тристан скачал на телефон приложение для просмотра записей с камер наблюдения.
– Мне так неудобно. Он не знает, что я сфотографировал пароль, – сказал Тристан.
– Нам нужна запись всего одного дня, и потом это может помочь нам найти убийцу Лайлы, – сказала Кейт. – И к тому же, ты продемонстрировал ему свой торс… Я думаю, он долго еще будет смаковать в воспоминаниях это зрелище.
Тристан засмеялся. На обратном пути в Эшдин Тристан вошел в приложение и начал искать нужную запись в видеофайлах.
– Так, я нашел запись со дня, когда была похищена Лайла Джеррард. Весь день разбит на часовые записи, я скачиваю только записи с трех до девяти вечера.
Когда записи загрузились, Тристан начал прокручивать их на высокой скорости. Кейт краем глаза тоже поглядывала на экран. Картинка не менялась: участок дороги, заросшая детская площадка и край туннеля. Тристан переключился на нормальную скорость, когда в кадре появился человек с собакой, а затем – почтальон на велосипеде. Когда начало темнеть, в кадре появился черный фургон и, медленно проехав в сторону туннеля, скрылся из виду.
– Черт, – сказал Тристан, перемотав запись назад и включив замедленную скорость.
Он заново проиграл отрывок записи, на котором в кадре появился фургон. На машине сбоку виднелась надпись OMV Security. Черный тонированный фургон. Кейт накрыло давно забытое чувство покалывания в животе – восторг от сделанного открытия.
– Какое это время? – спросила она, пытаясь разглядеть крошечные цифры в углу экрана и одновременно смотреть на дорогу. Ей едва удавалось сдерживать волнение.
– Фургон проезжает мимо в 5:25… – Тристан прокрутил запись вперед. – Должно быть, он почти час прождал вне зоны видимости камеры. С другой стороны туннеля – тупик. Он развернул фургон и проехал в обратном направлении в 6:23.
Он прогнал запись назад и нажал на паузу. Буквы OMV просматривались и на другой сторону фургона.
– Он наверняка ждал у туннеля, а потом схватил Лайлу, и когда он уезжает оттуда, – она уже внутри, – сказала Кейт.
Тристан тут же загуглил название фирмы.
– OMV занимается доставкой наличных денег в банкоматы, – сказал он.
– Мы должны сообщить об этом Варе, – сказала Кейт.
Осознание того, что все, что они могут сейчас сделать, – это передать информацию, несколько притупило ее восторг. Тристан сделал скриншот обоих кадров и загрузил их в электронную почту.
Как только он отправил письмо, у Кейт зазвонил телефон. Это был Гэри Долман, писатель, который работал над книгой «Не мой сын».
– Он живет в Брайтоне, – сказала Кейт, положив трубку. – Говорит, мы может встретиться с ним завтра у него дома. Он согласен ответить на любые наши вопросы и рассказать о своей работе с Энид.
– Как раз кстати, поможет занять голову, пока мы ждем ответа по этим записям с камеры. Похоже, что дело сдвинулось с мертвой точки, – сказал Тристан.
Кейт кивнула и начала стучать телефоном по зубам, разнервничавшись от перспективы предстоящей встречи.
– Что такое? Не хотите ехать? – спросил Тристан.
– Хочу, – сказала Кейт. – Он хотел побеседовать со мной, когда писал книгу. Я постоянно отказывалась, и потом получилось совсем некрасиво… Я вроде как послала его на три буквы. Я тогда пила.
– Как он держался во время звонка?
– Хорошо. Нормально.
– Он был журналистом в желтой газете, может быть, он просто потерял счет тому, сколько людей его туда посылали? – сказал Тристан.
Кейт засмеялась, но как член общества анонимных алкоголиков она знала, как извиниться перед Гэри и загладить свою вину.
49
Гэри Долман жил в Брайтоне, в доме с террасой и с видом на море. Открыв дверь Кейт и Тристану, он весь расплылся в улыбке и пригласил их войти. Ему было немного за пятьдесят. В носу и в брови торчал пирсинг, а серебристые волосы сверху были частично окрашены в розовый. Он провел Кейт и Тристана в заставленный книжными шкафами кабинет с большим панорамным окном, выходящим в сторону моря.
– Просто не верится, после стольких лет мы наконец-то с вами встретились, – сказал он, жестом приглашая их присесть на большой диван.
– Спасибо, – сказала Кейт. – Я должна извиниться перед вами за наш последний разговор, когда вы просили меня поучаствовать в вашей работе над книгой. Это было очень грубо с моей стороны. Прошу прощения.
Гэри отмахнулся.
– Все в порядке. Я знаю, как вас преследовали газетчики. Если это хоть немного вас утешит, книга в итоге мне не понравилась, – сказал он.
– Почему?
– Прежде чем мы начнем, хотите чаю или кофе? – спросил он. Кейт и Тристан попросили чаю, и Гэри вышел из кабинета.
Кейт огляделась по сторонам. На стене в рамках висело несколько передовиц The Sun и «Новостей мира». На двух из них красовались заголовки статей об известном актере, которого застукали нюхающим кокаин, и о супермодели, употребляющей наркотики в компании рок-музыканта, третий заголовок гласил «НЕ МОЙ СЫН». Сразу под ним была ставшая теперь известной фотография Энид Конуэй крупным планом, сделанная, когда она выходила из здания Верховного суда в Лондоне, после того как Питера признали виновным и приговорили к пожизненному заключению. На ней был элегантный темно-синий костюм: юбка и пиджак, короткие темные волосы были идеально уложены, а по лицу бежали слезы, оставляя за собой дорожки потекшей туши, пока она прижимала к губам белый носовой платок. «Новости Мира» оказались единственной газетой, которая использовала фото Энид в сообщении о том, что Питера признали виновным, и от этого фотография стала еще эффект нее. Кейт подошла поближе.
– Я не знала, что это он написал, – сказала она, вглядываясь в мелкие буквы. – Интересно, почему он забросил это дело? Судя по всему, у него получалось неплохо, – Кейт услышала, как последнее предложение в ее устах приобрело какие-то горестные нотки.
– Давайте все же будем осторожны. Журналист всегда остается журналистом, – сказал Тристан.
– Тоже верно, – сказала Кейт.
Она посмотрела в окно, на море и на разворованные сгоревшие останки пирса, которые торчали над гладкой водяной поверхностью, как ноги гигантского скорчившегося паука. Кейт не могла определиться, как она относится к Гэри Долману. Она извинилась перед ним, сделала то, что должна была сделать как примерный член клуба анонимных алкоголиков, но вместе с этим она вспомнила время, когда Питера арестовали и начались слушания в суде. Как он изводил ее просьбами дать комментарий, разрешить ее процитировать и рассказать ее историю. Он принял ее извинения, но не должен ли он был извиниться сам?