И для нее эта любовь была гораздо важнее, чем думали мы с Кэрол Энн. Для Ким она была не просто очень красивой кошкой, она служила для нее постоянным утешением и источником сил. Она была существом, в которое Ким могла вкладывать материнскую любовь и заботливость, остающиеся невостребованными.
Быть рядом – вот совет для людей, желающих помочь тому, кто страдает. Быть рядом и быть готовым оказать им любую помощь и поддержку. Вот, в двух словах, то, что делала Чэрч Кэт.
И также очень важно, что благодаря этой миниатюрной киске у Ким появились друзья. Благодаря ей она познакомилась с Кэрол Энн и со временем доверила ей свое горе. Каждое утро собирая разбросанные по полу церковной конторы бумаги и вставляя в держатель новый рулон туалетной бумаги вместо растрепанного коготками Чэрч Кэт, она ближе узнала молодого пастора, и между ними завязались такие теплые и дружеские отношения, что однажды она решилась ему исповедаться в присутствии одной Чэрч Кэт.
Бросает ли это новый свет на историю Чэрч Кэт? Объясняет ли, почему уважаемая и приличная женщина тратит свой перерыв на то, чтобы влезть в окно заброшенного дома и навестить кошку с новорожденными котятами? Не знаю. Муж Ким старше ее, у него это был второй брак. От первого брака у него остался сын, который всю жизнь тяжело болел. В 1999 году, когда у Чэрч Кэт появились котята, доктора рекомендовали произвести сыну трансплантацию почки, и муж Ким пожертвовал своей почкой. И он, и Ким понимали, что восстановление его здоровья после удаления почки и расходы, связанные с этим, положат конец их мечтам когда-либо усыновить ребенка, но пошли на это без колебаний. Я не могу не думать, что, когда Ким Нокс сидела в спальне покинутого дома и ласково уговаривала котят Чэрч Кэт довериться ей, в ней происходил душевный переворот и новое понимание материнства. Что эти крошечные и хрупкие пушистые существа смягчали ее состояние, что ее отчаяние и потрясение сменились тихой, затаенной печалью.
И вдруг, в августе 2002-го, Ким позвонил молодой, теперь уже бывший пастор ее церкви и сказал, что к нему приходила одна женщина. Ее племянница знала молодую женщину, беременную на седьмом месяце, которая искала людей, которые усыновили бы ее будущего ребенка, так как у нее нет средств, чтобы растить его.
Через два месяца, в октябре 2002-го, Ким Нокс провела в автомобиле пять часов, чтобы встретиться с матерью еще неродившегося ребенка. Она везла с собой только несколько пеленок и детское сиденье для машины, поскольку боялась, что в последний момент произойдет что-либо непредвиденное.
Через два дня Ким присутствовала при родах своего приемного сына Ноя. Его родная мать на ломаном английском языке и при помощи жестов уговорила Ким остаться с ней в палате, куда ее поместили после родов, и позволить ей подержать свое новорожденное дитя. Ким с мужем еще раз виделись с матерью ребенка, когда мальчику было одиннадцать месяцев. Для этой встречи они приехали в Бирмингем, расположенный в нескольких часах езды от Кэмдена. Женщина то смеялась, то рыдала, страстно обнимала сынишку, благодарила их на ломаном английском, улыбаясь сквозь слезы на глазах, а потом исчезла. Ким с огромным сочувствием отнеслась к несчастной молодой матери, но не смогла узнать, куда она уехала.
– Мы пришли в необыкновенный восторг, когда увидели Ноя, – говорила Кэрол Энн. – Он был необыкновенно прелестным. Буквально все прихожане влюбились в него.
В 2005-м Ким с мужем и ребенком вернулись в родной город Ким Лаурел, Миннесота. Не потому, что им не нравилось в Кэмдене, но там у них не было никаких родственников, а они хотели, чтобы он рос в окружении семьи. Они переехали в Лаурел за два месяца до урагана «Катрина». Находясь за сотни миль от океана, они с ужасом смотрели из окон дома их тетушки Ли, как раскачиваются и падают деревья. Они схватили ребенка и молились, чтобы сынишка Чэрч Кэт, Чи-Чи, который остался в их коттедже, пережил этот ураган.
И он остался в живых. Но это уже другая история. Достаточно будет сказать, что у Чэрч Кэт была не только очаровательная мордочка, но и любовь, которую она щедро дарила Ким Нокс и другим жителям Кэмдена, что она приносила в их душу успокоение, когда они так в этом нуждались. И что Ким Нокс с помощью этой ласковой кошечки и доброго пастора достойно перенесла посланное ей судьбой испытание и дожила до того дня, когда осуществилась ее самая заветная мечта. И что Чи-Чи, который никогда не был особенно дружелюбным, так страстно привязался к своему новому братцу Ною, что неустанно поражает Ким, которая всегда будет ценить ум и доброту кошек, дарящих нам свое тепло.
Глава 9Дьюи и Фасти
«Я лежал на переднем сиденье, засунув голову под приборную панель, и вдруг почувствовал что-то у себя на груди.
Я скосил глаза и увидел этого маленького котенка, белого с рыжими пятнами.
Он сидел и мяукал. Я сказал ему: «Привет, Расти, как поживаешь?» – и погладил его. И он сразу улегся у меня на груди! Так он у меня и остался».
1
Жители северо-запада Айовы считают Су-Сити очень крупным городом. Мы ездим туда за покупками к Рождеству, в театр, на разные концерты и танцы, на деловые встречи, а также в случаях, когда нам требуются более передовые методы лечения. М-да, большой город, говорим мы, покачивая головой, железнодорожный – по всему городу натыкаешься на рельсы. Слишком много народу и машин.
Но не в этом дело. Главное, Су-Сити совершенно не похож на наши города, расположенные на равнине, – дома у нас в основном невысокие, широкие улицы залиты солнцем, и отовсюду видно высокое небо. А Су-Сити – промышленный город с огромными корпусами фабрик и заводов, тесно застроенный высокими жилыми домами и общественными зданиями, с устремленными в небо шпилями церквей. Он вроде тех старых городов, как Питтсбург или Кливленд, только в Питтсбурге варили сталь, в Кливленде перерабатывали нефть, а в Су-Сити занимались крупным рогатым скотом. Стадами в тысячу голов его переправляли сюда по Миссури или гнали по суше. Здесь скотину загоняли в загоны, откармливали после долгой дороги и со временем забивали на скотобойнях, откуда ободранные и замороженные туши отправляли по всей стране в железнодорожных вагонах.
По Миссури, на берегу которой когда-то возник этот город, доставлялись в него и другие товары: гранит, зерно, сталь, кожа, – и прибывали толпы людей, находивших здесь работу. Центр Су-Сити славился лучшими ресторанами и отелями в округе. На Нижней Четвертой улице, на границе центра, сосредоточились злачные места, в основном питейные заведения, куда приезжали развлечься издалека. Дома рабочих тянутся по высоким берегам Миссури и ее притоков, время от времени над ними возвышаются шпили и маковки католических и православных церквей для иммигрантов из Восточной Европы, которые в основном и создавали город. С отвесной скалы смотрит на реку дом в форме восьмиугольника, построенный когда-то неизвестным капитаном парохода. На склонах самого высокого холма Роуз-Хилл разбросаны особняки владельцев боен и промышленных предприятий, сложенные из грубо обработанного гранита, который добывался в окрестностях Су-Фолс, потом отгружался по реке, а затем уже поставлялся в разные страны мира.
Гленн Альбертсон рос в рабочем районе на Роуз-Хилл, когда на заводах и фабриках кипела работа, по реке оживленно сновали суда, а квартал из стоявших вплотную друг к другу четырехкомнатных домиков и жилых домов в четыре этажа считался отдельным мирком. Семья Гленна часто переезжала с места на место, но жила в основном в районе Пирс-стрит, где витрины магазинов практически выходили на дорогу, а сами они чаще всего лепились к задней стене старомодных пансионов. В 1950-х годах, когда Гленн был мальчишкой, чуть ли не на каждом углу были булочные, пекарни, парикмахерские и бакалейные магазинчики. Ребята играли в стикбол[24], катались на велосипедах и ходили в школу даже в очень морозные зимы. Летом они целой толпой торчали перед витриной телевизионного магазина Уильямса, где стоял большой цветной телевизор, и смотрели подряд все программы.
Они были самостоятельными и независимыми, эти ребята с Пирс-стрит. Отцы их трудились на заводах и фабриках. Большинство матерей занимались «женской работой» – подрабатывали официантками, горничными, швеями, экономками, что для рабочих семей на Среднем Западе Америки составляло существенную поддержку. Семья меняла места жительства, а мать Гленна – места работы. Ей приходилось обслуживать семейные праздники, работать поваром в ресторане, официанткой в кафе в старом гранд-отеле «Уориор», украшавшем центр Су-Сити с 1930 года. Наконец она нашла постоянное место работы повара в доме для престарелых женщин. Она готовила завтраки, ланчи и обеды с учетом вкусов клиентов, и приступала к работе на рассвете, но днем обязательно прибегала домой, потому что, как только муж распахивал дверь, по всей квартире раздавался его могучий, нарочито сердитый окрик: «Здесь кто-нибудь может приготовить мне еду?» Затем он с улыбкой обнимал жену, которой оставалось только разогреть уже готовый обед.
Отец Гленна работал в «Альбертсон Тул компани». Название ее не просто случайное совпадение. Гленн Альбертсон-старший, солдат из края каменоломен на юге Индианы, в конце Второй мировой войны женился на Кристел Мэй, дочери фермера из маленького городка Пирс, Небраска. Они попытались обосноваться в сельскохозяйственной Небраске, но вскоре, в поисках работы, перебрались в Су-Сити, что находится в семидесяти милях. Гленн-старший увидел объявление о наборе рабочих на «Альбертсон Тул компани» и решил, что ему суждено работать в компании с таким названием. Он проработал на этом заводе, производившем пневматические и электрические станки, несколько десятков лет, затем уволился и стал лучшим маляром в округе.
Гленн-старший был настоящим мужчиной, сильным и суровым. Он работал на тяжелой работе, и работал помногу. При росте шесть футов и весе двести пятьдесят фунтов он был мощным, с сильно развитой мускулатурой – недаром он столько лет орудовал молотом. Днем он работал на заводе, а по вечерам – барменом и вышибалой на той самой Нижней Четвертой улице, где лепились друг к другу десятки заведений с выпивкой. Парень он был компанейский и частенько пропадал со своими многочисленными приятелями на несколько дней. В девять лет Гленна-младшего знал чуть ли не каждый бармен на Нижней Четвертой.