Пока Богиня и Драйт мерили друг друга яростными взглядами, Кристофер из последних сил потащился к Такрою.
— Вот, — сказал он, протягивая странную фи гурку другу.
Тот мигом вскочил и посмотрел на нее, будто не веря своим глазам. Дрожащими руками он взял свою душу, которая тотчас влилась в него. Ногти и вены засеребрились, вспыхнуло серебром лицо, потом вспышка погасла, но вокруг Такроя появилось легкое свечение, отчего он стал больше походить на Такроя из Междумирья.
— Отныне я действительно твой человек! — сказал Такрой и засмеялся, хотя его смех больше напоминал рыдание. — Теперь ты понимаешь, почему я не мог попросить руки Розали… Посмотри на Драйта!
Кристофер повернулся и увидел, что растерянная Богиня стоит на коленях. Ничего удивительного, ведь у Драйта тысячелетний опыт в колдовстве.
— Оставь ее!
Драйт взглянул на Кристофера, и тот на мгновение почувствовал, как злобная уродливая магия пытается повалить на колени и его. Внезапно напряжение исчезло. Драйт еще не получил от Кристофера того, что хотел.
— Переходим ко второму условию, — невозмутимо объявил владыка. — Я не потребую от тебя многого. Ты врываешься сюда и требуешь семь жизней и душу. Я же прошу взамен только одну жизнь.
Габриэль нервно засмеялся:
— Если это и есть твое второе условие, тогда я могу поделиться…
Вот, оказывается, что нужно было Драйту. Он желал получить жизнь волшебника с девятью жизнями, да еще врученную по доброй воле! Если бы Кристофер и не решился попросить душу Такроя, за свободу Габриэля ему все равно пришлось бы расплачиваться одной жизнью. Лишь на секунду Кристофер подумал, что они могли бы отдать одну из Габриэлевых жизней. В конце концов, у Габриэля их семь, да еще одна осталась в замке. Но потом он понял, что поступить так было бы очень опасно: это дало бы Драйту возможность полностью управлять Габриэлем — как он управлял Такроем, — пока длятся все его жизни. Драйт размечтался подчинить себе Крестоманси! Нет, он не отдаст ему жизнь Габриэля.
— Хорошо, — сказал Кристофер. В первый раз он испытал благодарность к Габриэлю за то, что тот надежно спрятал его девятую жизнь в замке. — Как видишь, у меня осталось две жизни. Возьми одну из них. — Кристофер старался ясно формулировать все условия, потому что Драйт наверняка опять попробует сжульничать. — Если ты возьмешь больше, я умру. Тогда мой мир будет вправе наказать твой. Как только жизнь окажется у тебя в руках, условия будут выполнены и ты позволишь нам четверым уйти через Ворота назад в Двенадцатый А.
— Согласен, — ответил Драйт.
Лицо его по-прежнему ничего не выражало, но внутри — Кристофер ясно ощущал — он ликовал и поздравлял себя. Он горделиво подошел к Кристоферу, а тот собрался с духом и понадеялся, что будет не очень больно. На самом деле он почти ничего и не почувствовал. Через минуту Драйт отошел, в руке у него была зажата прозрачная фигурка в тигровой шкуре, а с маленькой прозрачной головки свисала золотая ленточка. Кристофер сосредоточился и всеми силами призвал пламя на эту фигурку. Единственное, к чему Драйт не привык, был огонь. Значит, толь ко огонь мог побороть его многовековой опыт. Богиня пришла к такому же выводу. Когда Кристофер бросил на нее взгляд, она стояла с вытянутыми руками и призывала огонь.
Седьмая жизнь почти сразу исчезла в языках пламени. Драйт схватил ее за мерцающие плечи и стал тушить, но Кристофер оказался прав. Магический огонь был слабым местом Драйта. Все попытки сбить пламя ни к чему не привели. В конце концов Драйту пришлось отступить, иначе обе его руки сгорели бы. Но было поздно — его львиная шкура запылала. Кристофер глянул последний раз, как Драйт борется с огнем, кашляя от дыма. Потом владыка рухнул на дымящийся дерн и стал кататься по нему, пытаясь сбить пламя. Зрелище было ужаснее, чем пожар, устроенный драконом.
Такрой схватил Кристофера, бросил его себе на плечо, словно заправский пожарный, и побежал к Воротам. Каждый шаг друга болью отзывался во всем теле, глаза слезились, но все равно Кристофер разглядел позади Богиню, которая схватила Габриэля за руку своими тремя — если не четырьмя — руками и потащила к Воротам. Добежали они одновременно и все вместе нырнули в темноту. Последнее, что успел сделать Кристофер, — это отменить заклинание, призвавшее огонь, и захлопнуть за собой Ворота.
Глава двадцать первая
Боль прекратилась, как только затворились Ворота. Такрой осторожно опустил Кристофера на пол, оглядел, проверяя, все ли с ним в порядке, и устремился к мисс Розали.
— Ух ты, смотри! — сказала Богиня, указывая на Габриэля.
Но Такрой не обернулся, он был слишком счастлив встрече с Розали. А Кристофер, сидя на полу, не мог отвести глаз от происходящего. Магия Драйта перестала действовать, и Габриэль начал расти. Сначала превратился в молодого щеголя с проницательным взглядом, потом — в мужчину средних лет в темном костюме. Затем он побледнел и очень погрустнел, будто все его надежды рухнули. В следующий миг мужчина превратился в бодрого седоватого джентльмена, который вскоре посуровел и состарился.
Кристофер был поражен: оказывается, Габриэлю тоже совсем не хотелось становиться Крестоманси. И теперь они наблюдали те ступени, которые он прошел. «Мне-то пришлось куда легче», — подумал Кристофер, глядя, как Габриэль превращается в знакомого всем сурового старика. Старый Габриэль подошел к кушетке Такроя и опустился на нее.
Тут же подбежали Иоланта и Берил с чаем, который Габриэль выпил залпом.
— Огромное тебе спасибо, Кристофер, — произнес он. — Надеюсь, боль прошла.
— Да, спасибо, — принимая чашку чая от Эрики, ответил Кристофер.
Габриэль глянул на Такроя, не отходившего от мисс Розали:
— Судя по всему, Мордехай должен быть благодарен тебе в тысячу раз больше, чем я.
— Не отправляйте его в тюрьму! — попросил Кристофер.
«Еще надо не забыть попросить за Джейсона», — рассеянно подумал он.
— Сделаю все, что смогу, — пообещал Габриэль. — Теперь-то я в курсе событий. Этот ужасный Драйт должен ответить за многое, хотя я, должно быть, не ошибусь, если предположу, что Мордехай продолжал работать на твоего не менее ужасного дядю, поскольку знал, что любой другой помощник дяди превратит тебя в настоящего хладнокровного преступника. Согласен?
— Ну, возможно, здесь больше виновато наше общее увлечение крикетом, — стараясь быть честным, ответил Кристофер.
— Неужели? — вежливо отозвался Габриэль и повернулся к Богине, которая отыскала Праудфут и нежно ее гладила. Габриэль посмотрел на котенка, потом на голые ноги девочки. — Юная леди, — проговорил он, — вы ведь юная леди, не правда ли? Пожалуйста, покажите мне подошву вашей левой ноги.
Богиня с вызовом развернулась и подняла левую ногу. Габриэль взглянул на голубоватую отметину, потом перевел глаза на Кристофера.
— Да, я настоящая Ашет, — сказала Богиня, — и не надо так смотреть на Кристофера. Я сама сюда явилась. Догадалась, как это сделать!
Габриэль прищурился:
— Воспользовавшись жизнью богини Ашет как второй? — Он отставил пустую чашку и взял из рук Флавиана полную. — Моя дорогая девочка, — отхлебнув, продолжил он, — как глупо! Вы ведь сами очень сильная кудесница. Вам не нужно было использовать Ашет. Вы дали ей власть над собой, и Рука Ашет теперь будет преследовать вас всю оставшуюся жизнь.
— Но я думала, что использую магию, которую дает мне Ашет! — возразила девочка.
— У Ашет, конечно, есть сила, но она никогда ею не делится. Все, что вы делаете, идет от вас самой.
Богиня рот открыла от изумления. Казалось, она вот-вот расплачется. Но тут Флавиан сказал извиняющимся тоном:
— Габриэль, похоже, Рука Ашет нас окружила…
В это мгновение раздался грохот снизу — это свалилась «верша для омаров».
Все высыпали на лестницу, а Габриэль в недоумении застыл на месте. Кристофер рванул к лестнице и сделал то, о чем всегда мечтал, — вскочил на мраморные перила и съехал по ним вниз. Богиня съехала следом. Очутившись внизу, Кристофер первым делом наткнулся на Габриэля, который уже стоял там, разглядывая свою прозрачную жизнь. Взоры остальных были обращены в другую сторону.
В звезде появился дядя Ральф в доспехах и с тяжелым жезлом. Кристофера это не удивило. Но даже если бы дядя прихватил с собой противокошачье заклинание, оно, безусловно, не сработало бы против кота из храма. «Верша для омаров» упала точно на звезду, так что кот и дядя Ральф оказались запертыми вместе. И кот не терял времени даром!
Сквозь зеленоватые клубы дыма от драконьей крови было видно, как дядя Ральф топчется в клетке, наступая на блюдца с кошачьей едой и замахиваясь на Трогмортена жезлом. Кот двигался быстрее дяди и жезла, но достать дядю через его броню не мог. Положение получалось безвыходное.
Кристофер оглянулся и увидел рядом радостно улыбающегося Габриэля. «Похожая улыбка была у него на лице, когда мы подняли в воздух того обитателя Одиннадцатого Мира», — подумал Кристофер.
— Ну что, дадим коту немного позабавиться? — спросил Габриэль.
Кристофер кивнул. Доспехи дяди исчезли, под ними оказался рыжий твидовый костюм. У Трогмортена тут же появилось семь лап, три головы, когти-бритвы, он зашипел и забрызгал слюной. За секунду ему удалось несколько раз прогуляться вверх и вниз по дяде. Спустя еще пять секунд кровь полилась рекой, и Кристоферу стало жалко дядю, поэтому, когда через полминуты Трогмортен с рычанием куда-то исчез, Кристофер вздохнул с облегчением.
А кот был уже в руках Богини. Он отчаянно вырывался, но девочка сказала:
— Нет, Трогмортен. Я говорила тебе и раньше, что нельзя царапать лицо! Это очень дурно.
— Дурно или нет, но мне понравилось, — с сожалением сказал Габриэль, бережно наматывая что-то невидимое на руку. — Симонсон, — позвал он, — это вы отвечаете за клетку? Пока он отбивался от Трогмортена, я отнял у него магию. Уберите клетку и заприте его где-нибудь до приезда полиции.
С этим возникли сложности: едва клетка начала подниматься, Трогмортен метнулся к ней и попытался пролезть внутрь. Дядя взвыл. Тогда один из конюхов забрался под потолок и отцепил канат с клеткой. Та с ужасным грохотом упала на пол, дядя снова оказался под ее защитой, а Трогмортен, истошно вопя, начал носиться вокруг.