— Наденете все это, когда отправитесь на следующее задание. Посланец вашего дяди поднял такой шум! Он сказал, что вы вечно ходите в лохмотьях, а в прошлый раз и вовсе замерзли в снегах. Мы же не хотим, чтобы вы заболели, верно?
Кристофер и не замечал, что мерзнет, но все равно был благодарен Такрою. Вся старая одежда стала ему мала.
— Послушай, Такрой, — сказал он, складывая пакеты в большой сарай в Четвертых Мирах, — можно я приду как-нибудь к тебе в гости? Мы тоже живем в Лондоне.
— Вы живете совсем в другой части города. И тебе вряд ли понравится мой район.
Кристофер возразил, что это не важно. Он хотел видеть Такроя живьем и ему ужасно любопытно было посмотреть на мансарду. Такрой все извинялся, а Кристофер продолжал напрашиваться — по крайней мере по два раза за каждую встречу — до тех пор, пока они не очутились в мрачных, каменистых Восьмых Мирах снова.
Здесь Кристофер по достоинству оценил свою теплую одежду. Стоя у очага на местной ферме и согревая пальцы о кружку крепкого солодового чая, он почувствовал новый прилив благодарности к Такрою и в который раз спросил:
— Можно я приду к тебе в гости? Ну пожаа— алуйста!
— Хватит, Кристофер, перестань, — устало проговорил Такрой. — Я бы уже давно пригласил тебя, но твой дядя поставил условие, что ты должен видеть меня только таким и только здесь, пока эксперименты не закончатся. Если я скажу тебе, где живу, я потеряю работу. Это ведь так просто.
— А если я обойду все чердаки и буду тебя звать или спрашивать людей?
— Нет, ты не будешь этого делать. Да и не выйдет ничего. Такрой — это псевдоним спирита. На самом деле меня зовут совсем по-другому.
Кристоферу пришлось оставить эту затею, хотя он так и не понял, почему ему запрещают.
Тем временем наступала пора идти в школу. Кристофер старался не думать об этом, но задача была не из легких — ведь ему приходилось тратить кучу времени на примерку новой одежды. Последняя Гувернантка пришила буквы из тесьмы — “К. Чант” — на одежду и упаковала ее в черный сияющий жестяной чемоданчик, на крышке которого тоже красовались белые буквы — “К. Чант”.
Чемоданчик унес носильщик с толстыми руками, напоминавшими Кристоферу женщин из Восьмых Миров. Тот же носильщик унес и все мамины чемоданы. Но мамин багаж направлялся в Баден-Баден, в то время как чемодан Кристофера — в Пендж-Скул, графство Сюррей.
Через день мама уехала в Баден-Баден. Она поднялась попрощаться с Кристофером и прижала к глазам синий кружевной платок, который прекрасно гармонировал с ее дорожным платьем.
— Веди себя хорошо и усердно учись, — сказала она. — И не забудь, что мама хочет гордиться тобой.
Она наклонилась к Кристоферу, поцеловала его в щеку и сказала Последней Гувернантке:
— Не забудьте сводить его к зубному.
— Не забуду, мадам, — скучнейшим голосом ответила Гувернантка. Почему-то в присутствии мамы ее скрытая красота никогда не появлялась.
Ходить к зубному Кристоферу не понравилось. Постукав и поковыряв его зубы (как будто желая выковырять их вовсе!), врач разразился длинной речью о том, какие они кривые и растут, мол, не на месте. Врач надел Кристоферу на зубы металлическую скобу и велел не снимать ее даже ночью. Он так ее возненавидел, что почти забыл свои страхи о школе.
Потом Кристофер с Последней Гувернанткой остались в доме одни и прислуга закрыла мебель чехлами. А вечером Гувернантка отвела его на станцию и посадила в поезд, чтобы ехать в школу.
Теперь-то время точно настало и Кристофер почувствовал жуткий страх. Это был первый настоящий шаг по пути к миссионерству и к растерзанию язычниками. Страх сковал все его тело, ноги подкашивались. К тому же он понятия не имел, какая она, школа, и это еще больше пугало его.
Он едва расслышал, как Последняя Гувернантка сказала:
— До свидания, Кристофер. Ваш дядя говорит, что дает вам месяц на обустройство в школе. Он надеется, что восьмого октября вы, как обычно, встретитесь с его посланцем в Шестых Мирах. Восьмого октября. Запомнили?
— Да, — ответил Кристофер рассеянно и залез в вагон, как на эшафот.
В купе сидели еще два новичка. Маленький тоненький Феннинг так нервничал, что его даже вырвало. Второй — Онейр — ничем особенным не отличался. Когда поезд подошел к школьной станции, все трое успели подружиться. Они решили, что будут называться Грозная Тройка, но на самом деле их стали звать Три Медведя.
— Кто сидел на моем стуле? — кричали дети каждый раз, когда друзья входили в класс вместе. И все из-за того, что Кристофер был очень высокий (о чем раньше и не догадывался), Феннинг маленький, а Онейр приходился ровно посередине.
Не прошло и недели в школе, а Кристофер уже не мог понять, чего же он так боялся. Конечно, у школы были свои недостатки вроде странной еды, некоторых учителей и многих старших мальчиков, но это была сущая ерунда по сравнению с огромным удовольствием, которое Кристофер получал от компании сверстников и особенно от того, что теперь у него есть два верных друга. Кристофер быстро уяснил, что иметь дело с противными учителями и с большинством старших мальчишек — то же самое, что и с гувернантками: вежливо говоришь им то, что они хотят услышать, они думают, что победили, и оставляют тебя в покое.
Уроки были легкие. Зато очень много нового Кристофер узнал от других мальчишек. Дня через три он понял, что мама вовсе не собиралась делать из него миссионера. И он тут же забыл про эти глупости, радостно окунувшись в бурную школьную жизнь.
Единственным уроком, которого Кристофер не любил, была магия. Он с удивлением обнаружил, что кто-то записал его на факультатив по магии. У него возникло смутное подозрение, что это сделал Такрой. Но особого дара, вопреки ожиданию его друга, у Кристофера не обнаружилось. Самые обычные заклинания, которые приходилось зазубривать, доводили его чуть ли не до слез.
— Пожалуйста, держи под контролем свои чувства, — говорил кисло учитель магии.
Через две недели он решил, что Кристоферу не стоит заниматься магией. Того так и подмывало согласиться, но к этому времени он обнаружил, что очень преуспел по всем другим предметам, и было обидно, что ему не дается какая-то магия. Кроме того, Богиня прилепила его ноги к полу с помощью магии и ему очень хотелось узнать, как же это делается.
— Но моя мама платит за эти уроки, сэр, — невинно сказал он. — Я буду стараться.
Кристофер решил договориться с Онейром, что будет делать за него алгебру, а Онейр будет взамен разбираться со всеми скучными заклинаниями. Потом глянул за окно, высматривая что-нибудь интересное.
— Вечно вы витаете в облаках, Чант, — упрекнул его учитель магии.
Кроме этого, единственного в неделю, занятия были Кристоферу по душе и он больше месяца даже и не вспоминал о дяде Ральфе. Позже он пожалел, что не знал тогда, как недолго он пробудет в школе, а то бы постарался провести это время еще лучше!
В начале ноября он получил письмо от дяди.
“Старина!
Что за фокусы? Я думал, мы договорились. Эксперименты из-за тебя остановились и планы многих людей рухнули. Если что-то не так и ты больше не можешь участвовать, напиши мне. Если же все в порядке, тряхни стариной, приятель, и встреть моего посланца, как обычно, в следующий четверг.
Твой любящий, но удивленный
дядя Ральф”.
На Кристофера накатила волна вины. Странно — хотя он думал о Такрое, напрасно входившем в транс на своем чердаке, вину он чувствовал главным образом по отношению к Богине. Школа научила его не бросаться клятвами и обещаниями. Он поклялся Богине принести книги в обмен на Трогмортена и не сдержал клятвы, хоть Богиня и была всего лишь девочкой. В школе это считалось намного хуже, чем не сделать то, что хочет твой дядя.
Кристофер даже решил, что потратит соверен, подаренный Ральфом, чтобы принести Богине что-нибудь не менее ценное, чем Трогмортен. Жаль, конечно, особенно теперь, когда он узнал, что золотой соверен — это немалые деньги. Но, в конце концов, у него еще оставались шесть пенсов дяди Ральфа.
Впрочем, было одно затруднение: школа к тому же научила его, что девочки — это полная загадка, они сильно отличаются от мальчиков. Он понятия не имел, какие книги могут понравиться Богине. Пришлось спросить совета у Онейра, у которого была старшая сестра.
— Всякая сентиментальная чушь, — пожал плечами Онейр. — Я даже и не помню.
— Может, тогда сходишь со мной в книжный магазин, а там что-нибудь вспомнишь?
— Согласен. А что я за это получу?
— Я сегодня сделаю за тебя не только алгебру, но и геометрию.
Таким образом, Онейр пошел с Кристофером в книжный магазин в перерыве между уроками и полдником. В магазине он сразу же выудил из кучи “Тысячу и одну ночь”.
— Эта подойдет, — сказал он и положил сверху книжку под названием “Маленькая Таня и Эльфы”. Едва взглянув на вторую книгу, Кристофер поспешно сунул ее обратно.
— Моя сестра читала ее, я знаю, — сказал Онейр обиженно. — Для кого ты выбираешь?
— Она приблизительно нашего возраста.
Онейр уставился на него, ожидая дальнейших объяснений, но Кристофер был уверен, что друг вряд ли поверит в девочку по имени Богиня, и сказал:
— У меня есть двоюродная сестра Каролина.
Это была истинная правда. Однажды мама показала ему портрет его кузины — девочки в кружевах и завитках. Онейру не обязательно было знать, что это две разные девочки.
— Подожди-ка тогда. Может, мне удастся найти настоящую чушь.
Он принялся бродить вдоль полок, а Кристофер остался с “Тысячью и одной ночью”. Книжка выглядела здорово, но, к сожалению, на картинках было изображено что-то очень похожее на ту Безделку, в которой жила Богиня. Вдруг она решит, что это учебная книжка?!
— Вот, пожалуйста! Это стопроцентная девчоночья ерунда, — позвал Онейр, тыча пальцем в целый ряд книжек. — Книги о Милли. У нас весь дом ими завален.
“„Милли идет в школу", — прочитал Кристофер. „Милли из Лоувуд-Хаус", „Милли играет в игру", „Звездный час Милли". У последней на обложке яркими красками была нарисована школьница и напечатано мелким шрифтом: “Еще одна нравоучительная и возвышенная история о вашей любимой школьнице. Вы будете плакать с Милли, радоваться с Милли и снова встретите всех своих друзей из школы Лоувуд-Хаус...”