Если вспоминать дальнейшие поездки во дворец матери, а это происходило буквально пару раз, то они давались мне проще. Потому что я приезжала в компании сестер, и мне выпадала едва ли пара взглядов.
А теперь я еду к ней, чтобы серьезно поговорить о заговоре в летнем дворце.
Не переоцениваю ли я себя?.. Бросаю взгляд на Чэна, поджигающего хворост, и беру себя в руки. Это он настраивает меня на провал. Он повторяет мне, что мы не должны идти в дом моей матери. Он сеет во мне эту неуверенность.
Закутываюсь в одеяло, присаживаясь у дерева, и откидываюсь спиной на широкий ствол. Каким бы ни был мой настрой, я обязана воспользоваться этим шансом: мать я хотя бы видела, а отца вообще не помню. Я даже не узнаю его, если увижу. А сейчас есть возможность разобраться во всем без героического похода в столицу – во дворец правителя!
Этот путь мне ближе…
Ночью сплю плохо. Постоянно мерзну и не могу справиться с сердечным ритмом, решившим добить меня перед важным мероприятием. Когда поднимаюсь утром, Чэн, несмотря на все свое самообладание, не успевает скрыть эмоций. Кажется, мое лицо вновь пугает окружающих – даже без «боевого» раскраса…
Встряхиваю головой и иду к холодному ручью умываться.
Пять часов ходьбы выводят нас на городскую окраину. Домики здесь совсем плохи, а люд – обозлен. На нас недобро косятся, посматривая на меч, торчащий из-под плаща Чэна.
– Не замедляйте шаг, они планируют напасть на нас, – негромко предупреждает мой страж.
– Напасть? Но зачем?
– Вы не заметили, кириса? Им нечего есть. Земля здесь не такая плодородная, к тому же сказывается близость месторождения железной руды.
– Как это может влиять на положение крестьян?
– Добыча руды напрямую влияет на жизнь представителей всех сословий на близлежащих территориях. Но, даже если не брать этого в расчет, земля здесь плодоносит только раз в год. И весны в таких местах – самое голодное время.
– Почему?!
Весной же все начинает цвести и пахнуть!
– Потому что за зиму люди успевают съедать все свои запасы. Об этом вы в своих книгах не читали?
– Нет, об этом не читала, – сухо отвечаю я.
Эти годы я посвятила изучению письма и счета. Сами книги начала читать лишь в прошлом году – и в основном это были стихи гениальных поэтов.
Тем не менее я очень горжусь, что научилась читать без помощи учителя! К сестрам приходили учителя, у меня же была лишь безграмотная служанка. И няня Лули – до нее… Но с ней мы по большей части изучали алфавит.
Мы с Чэном молча пересекаем поселение на окраине, а когда доходим до моста над речушкой, мой страж останавливается и, не оборачиваясь, произносит:
– Даже не думайте.
Разворачиваюсь и с изумлением смотрю на группу немытых крестьян с ржавыми вилами.
– Нам терять нечего, господин. А ты явно при деньгах, – произносит один из них.
И я с еще большим изумлением замечаю, что у него почти нет зубов, хотя ему явно не больше тридцати.
– Вам есть что терять: ваша жизнь все еще при вас, – спокойно возражает Чэн, разворачиваясь к «грабителям».
– Она нам не нужна. Только не такая, – качнув головой и сплюнув на землю, произносит главарь этого сборища голодных и грязных людей.
– Почему они не моются? – удивленно спрашиваю я у Чэна, но тот почему-то прикрывает глаза и поджимает губы.
Я что-то не то сказала?
– Что она там ляпнула?! – Похоже, крестьян мои слова изумляют не меньше, чем меня – их вид.
– Богатеньким не понять, как живут люди за чертой, – сплевывает и второй, делая к нам предупреждающий шаг.
Какой-такой чертой?
– С чего они взяли, что мы богаты, Чэн? Ведь на мне дешевая одежда…
– Кириса, – еле сдерживаясь, выдавливает мой телохранитель.
Я так и не понимаю, что не так с моей логикой, но на крестьян мои слова производят какой-то необъяснимый эффект: их лица искажаются от злости. А затем все пятеро бегут на нас со своими ржавыми вилами!
Один демонстративный взмах огромного меча Чэна останавливает их. После чего они и вовсе пятятся.
– Не советую, – говорит мой страж, а потом почему-то мрачно добавляет на выдохе: – Хотя и сам все понимаю.
По какой-то причине крестьяне успокаиваются – или это не спокойствие, а абсолютное безразличие ко всему возвращается на их лица? Они разворачиваются и уходят, давая нам возможность пересечь мост.
– Я что-то не так сказала?!
Вид этих людей сильно обеспокоил меня, как и их агрессия.
– Вы все сказали не так, кириса. Но я зарекся вас критиковать, – бесстрастно отзывается Чэн.
– Пожалуйста, объясни! – настойчиво прошу я, игнорируя его слова. – О какой-такой черте они говорили?
– О черте бедности, кириса, – впервые за долгое время взглянув на меня, произносит страж. – Все в этом поселении живут за чертой бедности.
– А это где? – непонимающе переспрашиваю я.
– Это там, где почти невозможно выжить! – отрезает Чэн. – А уж остаться людьми – тем более.
Решаю обдумать это позже.
– Но почему они приняли нас за богатых?
– Потому что какой бы дешевой, по вашим меркам, ни выглядела эта одежда, она новая.
– Ей уже больше десяти дней.
– И не рваная.
– Да вот же – порвано, – указываю на подол, которым зацепилась за ветку.
– Кириса, вы вообще видели, во что они одеты?! – не выдерживает Чэн.
– Это сложно назвать одеждой, – мягко отвечаю.
– Это единственное, что у них есть!
Надолго замолкаю, пораженная услышанным.
Как это – единственное? А как же смена? А наряды для праздника?
– Им даже есть нечего. Откуда им взять деньги на нормальную одежду? – неожиданно спрашивает Чэн, словно все это время продолжал вести со мной безмолвный разговор.
Ничего не отвечаю, глядя себе под ноги. Мечтаю лишь о том, чтобы добраться до дворца матери и забыть обо всех горестях и печалях. А потом, в тепле и покое, уже можно будет подумать о судьбах этих людей и о способах им помочь.
– Мы приближаемся к городу, – предупреждает Чэн через полчаса.
– Тебе не понравится моя просьба, но я все же ее озвучу.
– Слушаю.
– Я хочу приобрести новую одежду. В этом во дворец матери идти нельзя.
Да, просьба не к месту. Особенно учитывая увиденное недавно. Но некоторые правила нарушать нельзя.
Меня не впустят во дворец в таком виде.
Просто развернут у входа, не поверив, что я кириса.
– Я добуду вам одежду. Но на еду у нас денег не останется, – бесстрастно отвечает Чэн.
– Она нам больше и не понадобится… – Перед нами ворота Города Среди Холмов, и я ощущаю некий внутренний подъем. – Необходимо снять комнату и привести себя в порядок с дороги!
– У вас большие планы на наш маленький бюджет, – без эмоций в голосе говорит Чэн.
– Прошу, постарайся для меня! – Мягко улыбаюсь я. – Обещаю – это в последний раз.
Ответа нет, но я знаю: он все сделает. Уже заметила за ним эту черту.
Беззвучно произношу: «Спасибо», и мы входим в город…
Глава 10. Время добраться до Города Среди Холмов
Этот город отличается от нашего. В первую очередь числом попрошаек на улице. И вообще… количеством улиц и людей на них. Во все глаза смотрю на обшарпанные дома окраины города-за-воротами. Удивлена, что они вообще стоят и не разваливаются.
– Чэн, а это нормально, что за ними никто не следит?
– А кто, по-вашему, за ними должен следить?
– Ну, я не знаю, управляющий городом.
– Думаю, у него своих забот полно, – бросает Чэн и уводит меня в сторону, освобождая место проезжающей мимо телеге с впряженной в нее лошадью.
Мужчина на козлах умудряется хлестать не только животное, но и всех, кто попадется под руку.
– Что он себе позволяет?!
– Кириса, давайте договоримся, – натягивая на лицо капюшон, отзывается Чэн, – до постоялого двора мы идем молча, не сбавляя шаг; ни на что не смотрим, нигде не останавливаемся, ни с кем не заговариваем без моего согласия. Хорошо?
– Как скажешь.
Я тоже натягиваю капюшон, чтобы не было искушения глазеть по сторонам.
К чему такие меры предосторожности, я поняла не сразу. Я вообще в тот день не особо думала головой. Должно быть, от накопившейся усталости и страха неопределенности я была готова поверить во что угодно – в любое чудо…
Но всякой истории – свое время.
– Приводите себя в порядок, я раздобуду для вас новую одежду.
Оставив меня в снятой на ночь комнате, Чэн выходит в коридор довольно приличного постоялого двора в самом центре города.
Киваю и некоторое время смотрю на закрывшуюся дверь.
Что-то у нас в последнее время совсем не ладится. Даже не знаю, как это исправить – и надо ли вообще исправлять. Вполне возможно, что сегодня мы распрощаемся: почему-то мне кажется, что моему стражу нужно в столицу, хотя он туда и не особо торопится.
Снимаю ненавистную грязную одежду и забираюсь в горячую воду. Блаженство. Неделя пути по лесу почти убила во мне того изнеженного ребенка, что носился по летнему дворцу без забот и печалей. Кожа на моих ногах загрубела, все ладони в царапинах и ссадинах от падений на землю – в основном после дождей, когда она становилась мокрой и скользкой. А волосы… Ладно, не буду лукавить, с волосами все намного лучше, чем было во дворце: они отдыхали от постоянных начесов, поэтому не нуждаются в спасении.
И тем не менее… Когда я вспоминаю слова Чэна о том, что «я привыкну» ко всем этим пешим походам, мне становится немного дурно. Не уверена, что хочу привыкать к такой жизни. Но я уже ни в чем не уверена.
Потому что действительно устала. И хочу домой. А еще хочу, чтобы меня пожалели. Хоть немножко… Хоть кто-нибудь…
Прикрываю глаза и позволяю себе размякнуть на пару минут. Получается чуть дольше, но кто считает время? Когда выбираюсь из купели, новая одежда уже ждет меня в комнате, а Чэна снова нет.
Рассматриваю принесенные вещи. Не такие хорошие, какие были у меня во дворце, но и не такие плохие, как те, что я носила в дороге.