– Что за праздник?
Мы идем по дороге, спешившись, и ведем лошадь за собой.
– День рождения наследника.
– Наследника?
Я присматриваюсь к проходящим мимо девушкам с цветочными венками на головах.
А что я вообще знала о наследнике? Понятно было, что у правителя есть дети. Как-то раз я даже слышала разговор сестер о том, что старший сын нашего владыки до сих пор не женат и что это вызывает недовольство у знати. Выходит, он уже довольно взрослый мужчина?
– Он до сих пор не обручен? – спрашиваю, заметив, что венками украсили себя абсолютно все девушки в пригороде.
– Вы что-то слышали об этом?
– Лишь то, что наследнику никак не могут найти жену.
– Найти-то могут. Даже ваших сестер возили на смотрины! – фыркает Чэн. – Но наследник, говорят, не очень-то жаждет женского внимания.
– Сестры ездили на смотрины?
– Где-то полгода назад, – кивает мой страж.
Точно, они тогда уезжали куда-то, а мне велели тихо сидеть во дворце.
– Вот это да! Одна из них могла стать женой будущего правителя!
– Хвала Создателю, этого не случилось! – снова фыркает он. На этот раз как-то странно.
Мы подходим к городским воротам.
– А что это за традиция – надевать венки в этот день?
– Все девицы хотят стать женой будущего правителя. Вот и прихорашиваются.
– Но он ведь не увидит их, сидя во дворце в столице! – еще больше удивляюсь я.
И удивление мое переходит в откровенное недоумение, когда мы входим в город, где украшены не только головы девушек, но и головы зрелых женщин и детей, и дома, и улицы, и даже лотки торговцев: все в цветах и фонариках!
– Боюсь, даже если увидит – растеряется! – усмехается Чэн, весело глядя по сторонам.
Как я рада, что он ожил!
– Да, все так ярко, – негромко соглашаюсь с ним.
Особенно это бросается в глаза сейчас – когда небо темнеет, а вокруг зажигается все больше огней.
– Скоро начнет работу ночная ярмарка, – подает голос мой страж, уверенно шагая вперед. – Можем что-нибудь прикупить тебе, если хочешь.
Следую за ним, ощущая сильную и теплую ладонь на своей руке, и не могу выдавить ни звука: он обратился ко мне на ты? Это…
Так неожиданно и так естественно, что сбивает меня с толку.
– Думаю, нам не стоит опасаться местной стражи: никто нас здесь искать не будет. Не в такой праздник, – продолжает размышлять Чэн, не отпуская моей руки. – Так что и постоялый двор можно выбрать получше.
– Я только за! – радостно отзываюсь я и тут же притихаю: не слишком ли много эмоций?
– Тогда давайте остановимся где-нибудь в центре, оставим вещи и пойдем гулять по городу!
Широко улыбаюсь:
– Давай!
Однако «гулять по городу» в понимании Чэна – это бродить по торговым рядам ярмарки в поисках мази для моих ног.
– Все в порядке, я могу ходить, – мягко произношу я, пытаясь остановить его или хотя бы замедлить.
– Кириса, у вас кожа стерта до кровавых мозолей, – бесстрастно отвечает он, и я вновь ощущаю исходящий от него холод.
– Ты слишком беспокоишься обо мне. – Останавливаюсь, вынуждая Чэна развернуться ко мне. – В конце концов, я не при смерти и вполне способна передвигаться. – Вкладываю в слова всю свою уверенность, стараясь достучаться до его сознания. – Это всего лишь небольшая травма.
– Травма? У меня лучшие в городе целебные отвары и мази! – заявляет старичок, напротив которого мы случайно остановились.
– Но… у вас даже лотка нет, не говоря уже о торговом месте.
– Кто знает старика Гини, тот в курсе, где находится его торговое место, – отзывается тот, ничуть не смутившись.
– Мазь стоящая? – спрашивает Чэн, и в его голосе я слышу и серьезный настрой, и открытое предупреждение: лучше бы торговцу ответить правду.
– Стоящая, юноша, стоящая! И хорошо стоящая! Все заживет, даже гнойные раны.
Мой страж лаконично командует:
– Ведите!
И вот цветная ярмарка с яркими огнями остается позади, а мы идем по узкому проходу между домами за хитрым старичком, потирающим ладоши. Не знаю, почему Чэн решил довериться ему, но сама я сюда никогда бы не пошла.
Мы сворачиваем с проулка в закуток с тупиком в конце, где среди досок едва можно различить дверь в скрытое от посторонних глаз помещение. Когда мы входим, в нос тут же ударяет запах трав и мазей: кажется, старик не врал.
– А теперь я готов показать вам свой товар, – вновь потирает ладоши старик Гини. – Что предпочитаете – скажите сразу? Отвары для приема внутрь или мази, чтобы наносить на поверхность раны? У меня есть все! На любой вкус! Есть даже травы, вытягивающие яд из раны! Нигде больше и ни у кого вы такого не найдете!
– Ранозаживляющая мазь. Ее будет достаточно, – отрезает Чэн, отказавшись осматривать все предложенное.
– Для девушки важно, чтобы кожа оставалась гладкой. У меня есть мази, рассасывающие шрамы.
– Мне нужно то, что я озвучил, – останавливает старика мой страж.
Пробормотав что-то себе под нос, Гини удаляется в глубь помещения и возвращается с баночкой.
– Лучше не найдете, – ворчит он и подает мазь моему стражу, а затем перечисляет травы, на основе которых она сделана.
Многие из названий знакомы нам из тех книг по целебному мастерству, что мы переписывали. Цена кусается, но Чэн почему-то не пытается торговаться.
– Хорошие молодые люди, – довольно ухмыляется старик. И, вежливо попрощавшись, скрывается в своей лавке.
– Странный он какой-то, – замечаю я, когда мы выходим на улицу.
– Сейчас проверим, что он задумал, – не менее странным тоном отзывается Чэн. На его губах появляется улыбка. – Как хорошо, что я не прогадал с продавцом.
Поворачиваю голову и смотрю на нескольких бандитов, перекрывших нам выход из переулка.
– Зачем? – удивленно выдыхаю я. – Зачем ему это нужно? Ведь мы заплатили за товар!
То, что нас заманили в ловушку, теперь очевидно. Но какой в этом смысл? Ведь мы, возможно, вернулись бы сюда, если бы лекарство подействовало! И принесли бы ему еще больше денег в будущем! К чему натравливать на нас этих людей?
– Кириса, не ищите логику там, где ее нет по определению, – говорит Чэн, скинув легкий мешок с плеч. – И постойте здесь, пожалуйста.
– Твой меч… он остался на постоялом дворе! – взволнованно замечаю я.
– Уж с этими ребятами я могу разобраться и без меча, – хмыкает он и идет навстречу этим огромным мужчинам.
Меньше чем через две минуты мы возвращаемся в лавку к старику Гини.
– Эй, хозяин! – подает голос мой страж, который слишком уж легко раскидал нападавших.
Я даже удивилась: отчего он так стремился убраться подальше от дома господина Жоу?
Да разве может кто-то справиться с ним?
Кажется, это просто немыслимо.
– Ох… это снова вы… – растерянно бормочет старик, медленно выходя к нам из темноты.
– Кажется, ты говорил что-то про мазь, рассасывающую шрамы и разглаживающую кожу, – припоминает Чэн.
– Да, была такая… Вот она.
Старик вежливо кивает, затем слегка трясущимися руками подает молодому человеку одну из склянок с полки.
– Отлично. Мы берем, – кивает тот и идет к двери.
– Постойте… А как же…
– Оплата? – резко оборачивается к нему Чэн, и его взгляд меня пугает. – Мы уже заплатили на выходе. Или хотите еще что-то взять?
– Нет, думаю, с вас достаточно, – испуганно отступает старик, мгновенно ссутулившись.
– То-то, – кивает Чэн, и мы вновь выходим из лавки на воздух.
– Ты знал, что тут будет западня, – произношу я негромко.
– Мне нужно было размяться. Давно не проверял себя, – беззаботно отзывается страж.
Поджимаю губы, но ничего не отвечаю. Сказать, что мне это не понравилось, – значит ничего не сказать. Но с Чэном в последнее время творится что-то странное. И началось все после нашей встречи с господином Жоу.
– Может, мы вернемся на ярмарку? – предлагаю я. Но мой голос заглушает призывное:
– Какой красавчик! Не хочешь отдохнуть?
Вижу едва заметную вывеску дома утех, когда мы выворачиваем с проулка и проходим немного вперед.
– Можем и не отдыхать: будет все, как ты захочешь, – сулит второй голос.
Смотрю на девушек, мимо которых мы идем, и тушуюсь. Как они так… открыто… у всех на виду…
Ладонь Чэна напрягается, а взгляд направляется в сторону Дома Утех, скользя по лицам уличных бесстыдниц.
Он что, хочет туда?
– Мы будем ждать тебя, красавчик! – обещает третий голос нам вслед, и мне хочется вежливо попросить дам не разговаривать с нами. Подобное желание я испытываю впервые в жизни.
Когда злачное место остается позади, я открываю рот:
– Чэн, может, ярмарка еще…
Но страж меня прерывает:
– Вернемся на постоялый двор. Вам нужно помыться и нанести мазь на пораженные участки.
– А, да… хорошо, – соглашаюсь я, но почему-то беспокоюсь еще больше.
После того как мы оба смываем с себя дорожную грязь и переодеваемся в чистую одежду, Чэн достает баночку с заживляющей мазью. Стоя ко мне спиной, он роняет:
– Думаю, вы сами справитесь.
И одновременно с этим я прошу:
– Может, ты мне поможешь?
Я вспыхиваю, а Чэн сжимает челюсти.
– Если бы у вас была служанка, я бы доверил это ей. Прошу прощения, что вы оказались в таком положении, – наконец произносит он, подавая мне мазь, – но, думаю, вам лучше нанести ее самостоятельно.
– Хорошо…
Опустив голову, я принимаю баночку и отхожу за ширму. Едва нанеся средство, я чувствую облегчение.
Бодро выхожу к Чэну:
– Оно уже действует!
И тут же осекаюсь, заметив настороженное выражение его лица.
Впрочем, страж быстро прячет его за привычной улыбкой и предлагает поужинать. После приема пищи мы обычно ложились и засыпали, поэтому я иду к перине, расстеленной на полу. Чэн, как всегда, ложится рядом, но сегодня, даже не касаясь его тела, я ощущаю, насколько он напряжен.
Примерно час я честно пытаюсь заснуть, но что-то не дает сомкнуть глаз. Его поведение, его скованность рядом со мной, его странный голодный взгляд, брошенный на девушек на улице… Кажется, я начинаю понимать, что с ним творится, – и это меня пугает.