– Да нет, мама-то написала мне почти сразу,– Лида запнулась. – Сразу как похоронила Семена. Написала, что присмотрела квартирку, куда можно будет потом забрать Петрушу, как пойдет на поправку. Написала, что студент Семиглазов, который отдал свою кровь брату, совсем окреп, и вроде его оставляют санитаром при больнице. Что просит прощения за такой внезапный отъезд. Что поздравляет меня с окончанием учебы.
– А ты? – допытывалась подробностей Лиза. – Ты боялась ей сообщить про Леночку?
– Да я первое время и не могла, – как-то нехотя отвечала Лида. – И адреса еще не было в Москве, да и… А потом Лене стало лучше, мадам дала мне конверт с маркой и я всё написала честно. А потом Савва Борисович подарил мне целых две дюжины, можно писать хоть каждый день!
– Лида, – строго спросила Нина. – У тебя совсем нет денег?
– Да откуда же, душечки? Да мне и незачем здесь.
– Возьми у меня, – и Нина полезла в элегантный расшитый бисером мешочек, что все время висел у нее на руке.
– У нас! – и Лиза стала копаться в похожем, только из бархата.
– Душечки мои! – Лида вскочила со скамейки и обняла обеих подруг сразу. – Нет-нет-нет! Благодарю вас, но нет. Мне и отдавать нечем будет, да и когда?
– А вот послушай. Погоди, я знаю, что насовсем ты не возьмешь! – Лиза прекратила копание. – Послушай теперь и моё предложение. Тогда и отдашь скоро.
Все снова уселись. Лиза рассказала про дочь горного инженера и просьбу ее матери.
– Девочка тоже не совсем обычная, хочу предупредить тебя сразу. Она почти не разговаривала какое-то время после болезни, но сейчас вроде исправляется. И зовут ее Леночка, или Алёнка. Ну, как тебе?
– Лиза! Лиза! Это моё спасение! – как-то слишком бурно обрадовалась Лида. —Вторая Леночка, и тоже проблемы с речью. Это, видимо, судьба! Я сейчас же иду к мадам и говорю, что ухожу из Института. Ох, девочки! Как я хочу домой.
– Подожди, не руби так сразу, – остановила ее Нина.
– Посоветуйся, действительно, с мамой, – поддержала подругу Лиза. – Вересаевы конечно сказали, что не обидят, но точно мы о сумме не договаривались. Надо все обсудить, взвесить. Я сегодня хотела узнать только – интересно тебе это или нет.
– Да, Лиза, мне это интересно! – в глазах Лиды была почти одержимость. – Мама! Да я, если смогу хоть что-то маме отдавать, чтобы не быть ей обузой, так я хлеб с чаем буду пить, и мне больше и не надо ничего. Только бы дома, только бы с ними!
– Ну, по-моему, всё ясно! – Нина как всегда, подводила итоги. – Мадам Вершининой скажешь, как только все окончательно решится. Жить-то тебе все равно пока где-то надо? Маме напишешь сегодня же. А деньги возьми. Вот ты собралась уходить. Ты выйдешь за ворота, на что ты извозчика возьмешь? Хлеба себе купишь?
– Ну, если только по рублику?
– По рублику! – обрадовались подружки.
– А я завтра иду Алёнке ноты в городе покупать, подумай, может вам для занятий тоже что-то нужно? – предложила Лиза. – Думала отыскать свои, детские, но папа даже не помнит где, что хранится… Скорей всего в коробах где-нибудь на чердаке. Из дома перенесли только самую малую часть библиотеки, в основном энциклопедии и то, что папе по работе необходимо.
– Ох, Лиза, жаль все наши преподавательницы младших классов сейчас в разъездах, – вздохнула Лида. – Мне бы с ними посоветоваться, хоть какой-то план занятий прикинуть. Что я сама могу?
– Всё ты можешь. Всё ты знаешь и помнишь, – Лиза строго посмотрела на подружку. – Тем более, что ты и с сестрой повторяла пройденное гораздо позже, чем мы все. Ну, тогда, если что нужно будет – тетради, книги – ты сразу записку присылай, сама про это не думай. Все будет готово, я позабочусь.
– И по чтению я соскучилась, тут-то все только «дидактическое», а дома-то у нас книг, ой, как много! – задумчиво вспоминала Лида. – И от папы еще остались, и Сеня покупал. Мама писала, что на днях забирает из больницы Петю, сейчас уже забрала, наверно. Что он достаточно окреп, и как только сорок дней минет, то она хочет его сюда везти. Домой. Всё одно – каникулы. Да и не известно пока, сможет он дальше учение продолжать или как. Что-то мама в письмах недоговаривает, как мне кажется.
– Да пусть бы оказалось, что только кажется! – успокаивала подругу Лиза.
– Ну, вот и хорошо! – Нина хлопнула себе по коленям привычным жестом. —Дождись их приезда и тогда уходи. Не жить же тебе в доме одной!
– Да надо бы прибраться к их приезду, – вслух размышляла Лида Оленина.
– Напиши мне записочку, как точно знать день будешь, – Лиза вспомнила про женщину, что приходит к няне по субботам. – Я Егоровну попрошу, она всё устроит.
– Подружка ты моя милая! Помощница. Спасибо тебе! – и они обе посмотрели на Нину.
– А я… – княжна вздохнула, но тут же выпрямила шею и спину. – А я вам буду писать. И ждать писем от вас.
***
– Ну, вот всё и устраивается, – Нина с Лизой только что простились с сестрами Олениными, с мадам и с Институтом. – Теперь ни ты, ни Лида не будете подолгу одни, когда я уеду. Хорошо.
– Нина, а ты почему ничего не рассказала Лиде о своем женихе? – спросила Лиза, пока они шли к пролетке.
– Лизонька, – Нина помолчала. – Так вроде и не о чем.
– Мне тоже нельзя с ней об этом говорить?
– О чём, Лиза? Я тебя ни о каких тайнах не предупреждала, о секретах не просила. Ты можешь говорить с кем и о чём желаешь.
– Когда ты такая, я просто боюсь тебя! – Лиза снова нахмурилась.
– Какая, Лизонька? – Нина улыбнулась. – Строгая? Собранная? Резонная?
– Холодная. Как Снежная Королева.
– Это же я, мой дружочек! Ты же знаешь свою Нину. Я просто у вас дома совсем расслабилась сегодня, и душой, и характером. Теперь мне надо собраться. У вас так всё располагает, вы вон, чуть с кучером своим не целуетесь! Это так ново для меня, непривычно. У нас совсем всё не так! Слуги – это слуги, семья – это мы. И не перейдёшь… А уж твоя Егоровна! – Нина просияла, вспомнив заботы няни, а после снова потухла как задутая свечечка. – Ты прости меня – это была слабость, но не надо никому кроме тебя её видеть и о ней знать.
Они подошли к пролётке, сели в неё, Нина назвала Кузьме свой адрес и они тихонечко тронулись.
– Что ж, мы так с тобой и расстанемся? – первая нарушила молчание Лиза. —Можно мне хотя бы прийти тебя провожать? Вы когда и откуда уезжаете?
– Вещи, что с собой берем, мебель, книги и те слуги, что с нами перебираются – отправляются на пароходе, водным путем. В понедельник. Только не в этот, а в следующий. А мы сами, втроём – на день раньше, в воскресенье. Поездом, – Нина снова замолкла ненадолго, а потом посмотрела на Лизу твердым взглядом. – Но ты меня не провожай. Давай сейчас простимся, мне так легче.
Они попрощались у ворот особняка Нины и обнялись. Заходить Лиза не стала. Хотя во дворе не было заметно никаких следов поспешных сборов, но, зайдя в дом, вряд ли можно было бы избежать этого, а девочки не хотели лишних напоминаний об и так мучительном для них расставании. Сев обратно в пролетку, Лиза, наконец, позволила себе заплакать. Кузьма обернулся, но ничего не сказал, успокаивать не стал, а лишь изредка обращался к Серко, время от времени сообщая тому, сколько ещё пути осталось до дому.
Дома отец ждал Лизу к ужину.
– Как странно, дочка! – он сложил недочитанную газету, улыбаясь ей навстречу. – Обычно это ты ждешь меня у окна. Только сегодня я понял как это мучительно – ожидание. Даже читать невозможно – выглядываешь каждую проехавшую повозку. Когда крутишься в городе по делам, об этом совсем не думаешь. А ты ведь каждый день так, милая.
– Да что ты, папа, я привыкла. – Дочь обняла отца и побежала умываться с дороги. – Я скоренько!
Она переоделась в домашнее и, пока Егоровна подавала на стол, уже присоединилась к отцу.
– Ну, как, повидались с подружкой? – спросил он.
– Да, папа. Она согласилась с Аленкой заниматься общеобразовательными предметами. Ой! А мне ведь завтра снова надо в город, я ноты Аленке обещала купить, во вторник первое занятие по музыке у нас.
– Ну, так и хорошо! И поезжай, – но Полетаев тут же спохватился: – А как же это «поезжай»? Я ж с утра хотел в Луговое с Кузьмой ехать! А как же ты?
– А я извозчика возьму. Даже не думай об этом, папа.
– Я, дочка, денька на два, на три уеду, вы тут с Егоровной справитесь? – из коридора раздалось фырканье, и в столовую вплыла Егоровна с самоваром.
– Уж как-нибудь, Вашими молитвами, благодетель! – ехидно отвечала она на услышанное, а Лизе защебетала ласково: – А мы с тобой в церкву послезавтра сходим, доню. А средь недели и Оранскую матушку провожать будут. Ты пойдешь?
– Папа, мы пойдем? – посмотрела Лиза на отца.
– Дочка, если вы хотите, конечно, идите, – Андрей Григорьевич занялся салфеткой. – А лучше подъезжайте поближе, чтобы в толпе поменьше быть. А я уж как-нибудь в следующий раз.
– Папа! Что значит «толпа», это люди всем миром, с верой, как всегда! – у Лизы не хватало слов от возмущения.
– Да, да, дочка, прости. Это я не так сказал, – Андрей Григорьевич отложил ненужную салфетку и теперь теребил вилку, хотя на тарелке у него было пусто. – Просто, чтоб не задавили вас, опасаюсь. Слышала, что в Москве-то было? Боязно мне. Зачем лишний раз судьбу искушать, вы уж где-нибудь, с краешку, ладно? А Кузьме скажу, чтобы крестный ход объехал, да у заставы вас и ждал, за город-то не ходите.
– Так ты к среде вернешься, точно? – Лиза не хотела показать, что расстроена, ей хотелось на празднике быть вместе с отцом.
– К среде точно! – отец посмотрел на дочь. – А в четверг – готовься! Твоя первая экскурсия будет. Никаких делегаций вроде не заявлено, так что только те будут, кто в павильоне окажется. Не тушуйся! И я рядом пока буду, если что подскажу. Все выучила, шифроносица моя?
– Ой, папа! Неужто, так скоро? – и Лиза отставила недопитую чашку чая.
***
Лиза хорошо знала все нотные магазины города. В каникулы она вместе с отцом объезжала их, накупая новинки впрок или давая наказы папе, что из еще не вышедшего нельзя будет пропустить. Сегодня она приехала немного раньше назначенного времени, боясь опоздать, но остановила извозчика в квартале от места назначения, и теперь чувствовала себя неловко, потому что прийти первой – это было еще хуже. Она как можно медленней шла по улице, опасаясь услышать сзади: «Ах, Елизавета Андреевна! Вы уже здесь! Мне так лестно, что Вы спешили ко мне!». Позор. Ужас. Отгоняя неприятные мысли, вызывающие на щеках совершенно недопустимый сейчас румянец, Лиза стала рассматривать витрины магазинов, мимо которых она шла – чтобы отвлечься. За стеклом игрушечной лавки она увидела замечательно