– Вам нужна какая-то помощь с моей стороны? Но что я могу, может Вам лучше обратиться к грамотному юристу? – спросил Сергей.
– Нет-нет! Это совсем не то! – Варвара обернулась к нему с таким отчаянным выражением на лице, что Сергей испугался, что она сейчас объясниться ему в любви. И он почти не ошибся. – Тот издатель. Тот человек, что я сейчас говорила Вам… Он и еще несколько моих деловых партнеров обедаем в субботу на одном из пароходов товарищества. Приходите обязательно! Знаете, где Сибирская пристань? Я Вас познакомлю, наконец. Вряд ли он соизволит прийти по этому поводу еще раз… Но опять, дело не только в этом! В пять вечера пароход по расписанию отходит. Я должна, я вынуждена отплыть на нем, это по делам… Я прошу, я заклинаю Вас, если Вы только располагаете временем – составьте мне компанию в этом путешествии! От Вас ничего не требуется, только быть рядом. Каюта первого класса уже зарезервирована за Вами.
– В эту субботу? Но это невозможно! – Сергей вспомнил о назначенном Лизе свидании, от которого он ждал так много. – Если бы знать заранее…
– Снова дипломатические дела? – с печальной усмешкой спросила обессиленная Варвара.
– Я не могу Вам ничего обещать сейчас, – с досадой отвечал Горбатов. – Простите, мне уже пора.
Варвара встала и сама вышла провожать гостя, махнув рукой высунувшейся в прихожую Геле. Уже, когда дверь была отперта, и Сергей наклонился в прощальном поцелуе к ее руке, она чуть слышно произнесла ему на ухо:
– Если Вы не придете, я буду считать, что неправильно поняла Вас.
***
И вот наступил четверг. Лиза весь вечер накануне решала, во что лучше одеться для проведения экскурсии. Перебрав весь свой гардероб, она поняла, что у нее совсем нет строгих нарядов, таких например, как форменные платья синявок в Институте или чего-то на них похожего. Она остановилась на самом скромном однотонном летнем костюме, но так как все вещи у нее были довольно нарядными, то он в понятие «делового» все равно вписывался плохо. Она решила подумать об этом при случае.
Как прошла лекция, она знала только со слов отца, потому что сама помнила только несколько моментов в павильоне. Холодный ужас, когда собравшиеся экскурсанты все смотрели на нее и ждали первого слова – тогда она по совету Льва Александровича «выбрала» из них барышню, примерно ее возраста и весь материал рассказывала ей, ища глазами знакомое уже лицо при переходе к следующей витрине. Еще ярко помнился момент, когда отчего-то включилась паровая машина Мимозова в соседнем зале, и все внимание ее слушателей тут же обратилось к проему двери, откуда раздавался шум. И в самом конце, когда она все уже рассказала и посетители со смехом пробовали открывать замки с секретом – дотошный мальчик. Он был в очках, которые постоянно сползали у него с носа, и, поправляя их пальцем, он задавал ей очередной вопрос. Лиза экзамен выдержала блестяще! Так, по крайней мере, говорил ей Андрей Григорьевич.
Лиза сама чувствовала, как что-то в ней поменялось после этого испытания. Нельзя сказать, что она приобрела какую-то неимоверную уверенность в себе, да и смотрящих не нее глаз она по-прежнему не могла не замечать, как это происходит со временем, например, с артистами, преподавателями или представителями иных публичных профессий. Не было это и гордыней преодоления рубежа «Я теперь все могу!», нет. Но внутренне сегодняшняя Лиза отличалась от себя вчерашней, может быть всего на чуть-чуть, но это было так.
Пятничный урок с Аленкой прошел легко. Девочка пока не получала заданий, и все интересное происходило с ней именно на занятии. По уже складывающейся между ними традиции, после выполнения всего запланированного Лизой, она играла девочке несколько вещей. Потом они вместе запирали зал, и Лиза отводила Алену на ее половину к маме или к няне, если Вересаевых не было дома.
– Ну, вот и все на сегодня! – сказала Лиза, закрывая крышку рояля – она только что играла для Аленки марши. – В следующий раз я покажу Вам вальс и мазурку, потом дойдем и до песен, и Вы запомните все три музыкальных жанра.
Лиза уже запирала зал, а Аленка стояла посреди входного вестибюля, когда двери апартаментов напротив Вересаевских распахнулись, ударив изо всех сил створками о стену. Оттуда вывалился разъяренный господин средних лет, со смуглым лицом, наполовину заросшим чернейшей бородой и усами, и, если бы в руках у него оказалась кривая абордажная сабля, Лиза бы совсем не удивилась, так он был похож на пирата, готового к нападению. Но вместо красной косынки, повязанной на голове, там красовался ночной колпак с кисточкой, а широких шаровар не было вовсе – оголенные волосатые ноги выглядывали из распахивающегося от резких движений яркого шелкового халата.
Лиза непроизвольно сделала несколько шагов к Аленке, чтобы заслонить ее от возникшего чудища, та зажала складки Лизиной юбки в своем маленьком кулачке и лишь выглядывала у нее из-за спины.
– Нет, ты погляди! Опять долбают! Это надо же! Я сейчас прикручу это «блямц-блямц»! Трень-брень! Навек отобью охоту меня будить! – Пират резко остановился, секунду вглядывался в двух девочек перед собой, потом сделал еще несколько крадущихся шагов к ним. – Это что за мухи-комары?
Он дыхнул прямо в лицо Лизе застарелым перегаром. Никакой разницы между понятиями похмельный, нетрезвый и выпивший она не знала, не понимала, а видела только одно – перед ней пьяный человек. Природный страх охватывал все ее существо в таких случаях, как Лиза однажды признавалась няне. Но сейчас за ней стояла Аленка – ребенок, только выбирающийся из последствий болезни. Лиза как-то мгновенно поняла, что нельзя допустить, чтобы пошли насмарку совместные труды целительного времени, терпеливых родителей и самой девочки, чтобы она снова замкнулась в себе из-за этого внезапного испуга. Убежать было невозможно! А тогда не оставалось ничего, как собрать всю волю и не показать страх собственный. «И никакой силой их не остановишь, кроме другой силы!» – вспомнила она тот разговор с Егоровной. Какая ж сила была у Лизы? Да никакой. Единственное, что она сейчас видела возможным развитием событий – это сохранение спокойствия и собственного достоинства. Она одной рукой прикрывала Аленку, а во второй зажала ноты, прижав их к груди как щит.
– Это вы что ли тут по клавишам бряцаете, а, насекомые? – продолжал орать загорелый корсар в неглиже. – Я сплю! А у вас тут трали-вали, шурум-бурум! А, ну-ка, сбрызните отсюда мигом!
– Потрудитесь сменить тон, сударь, – как можно спокойнее, чтобы не дрожал голос, произнесла Лиза. – Здесь ребенок, Вы можете напугать девочку. Не говоря уже о том, что являться в таком виде перед дамой – верх неприличия.
– Это что тут прожужжало? А? Это кто тут «дама»? – продолжал куражиться нетрезвый господин. – Давайте-ка ноги в руки и что б духу вашего через минуту не осталось! Беги, учителка, пока я тебе скорости не придал!
– Вы не смеете со мной так разговаривать! Кто дал Вам право? – Лиза готова была заплакать.
– Ах ты, ёксель-моксель! Да я на всё здесь имею право! Я тут живу! – уже успокоившись, откровенно издевался пират, сложив теперь руки на груди и картинно отставив одну волосатую ногу вбок.
– Вы здесь живете не один, – продолжала сражение Лиза, когда у нее за спиной спасительно скрипнула дверь.
– Елизавета Андреевна! – раздался испуганный голос Аленкиной няни, которая, видимо, услышала громкие голоса. – Сбегать за Андреем Григорьевичем?
– Сбегай, сбегай! – поддакнул ей господин, не меняя позы. – Позови хозяина, посмотрим, кого он вышибет отсюда первой!
– Нет, спасибо, я сама разберусь, – ответила Лиза, не оборачиваясь. – Только заберите Аленку. Ты не испугалась, малышка?
– Нет,– девочка затрясла кудряшками, а потом расплылась в неожиданной улыбке: – Он только сначала страшный, а потом – смешной.
Девочка отпустила Лизину одежду и пошла к своим дверям, но на пороге обернулась и, убегая внутрь комнат, смеясь, прокричала напоследок:
– Никогда не видела такого мохнатого дядю!
– Вот ведь муха! – вслед ей погрозил бородатый господин, понимая, что последнее высказывание девочки превратило ситуацию в комичную. – Ну, что, стрекоза? Первый раз прощаю, но, чтоб больше мне по мозгам не бренчать, поняла?
– Хорошо, давайте договариваться! – не уходила Лиза и, развернувшийся было господин, снова посмотрел на нее как на неведомую зверушку.
– О чем? Насекомое? – пират видимо жалел, что при его странном наряде нет лорнета, чтобы подробнее рассмотреть это диво.
– Прекратите беседу в подобных выражениях, – Лиза решила не отступать ни на шаг. – Вы наш гость, и поэтому я согласна пойти Вам навстречу, даже, если ваш режим не совпадает с… – она запнулась, подбирая слово, – с общепринятым. Назначьте удобный для Вас промежуток, и я перенесу занятия, хотя для девочки два часа до обеда – самое благоприятное время.
– Ах, смотрите, какой политес! Прямо Версаль, право слово! – жилец продолжал придерживаться надменно-издевательского тона. – Ну, так вот что я Вам посоветую, милое насекомое! Жужжите здесь сколь Вам угодно, когда меня не бывает дома. Адью! – И он снова развернулся, чтобы уйти к себе.
– Это не разговор! – в спину ему продолжала настаивать на своем Лиза. – Насколько я осведомлена, чаще всего Вас не бывает дома по ночам. Вы сами должны понимать, что это время неприемлемо для детей!
– Да ты откуда тут такая! – снова повысил голос, уставший от долгого препирательства сонный жилец. – Жили-не-тужили, явилась!
– Я – дочь хозяина дома. Вы не сочли нужным представиться, поэтому для меня Вы – просто наш гость. Но Вересаевы также наши гости, и я буду продолжать занятия с их дочкой, нравится Вам это или нет. Раз ничего вразумительного по переносу времени занятий Вы сейчас сказать мне не можете, значит все остается, как было, и мы будем использовать зальный инструмент с десяти утра до полудня, по вторникам и пятницам. Но мы можем вернуться к этому разговору в любой момент, когда Вы будете к нему готовы. Au revoir!