Когда Андрей Григорьевич вернулся в домик, вдова уже была там и из ее комнаты раздавались глухие рыдания. Вышла сиделка – за свежей водой из бочки, что стояла в сенях. Полетаев не смог превозмочь любопытства и удержал ее.
– Ну, что там? Как? – шепотом спросил он, кивнув на приоткрытую дверь.
– Рыдает, – отвечала ему женщина. – И четверти часа не пробыла она во скиту. А как вышла, так и не успокоится до сих пор. Замолкнет, затихнет, а как вспомнит что-то, так по-новой давай!
– Что ж так скоро? О чем спрашивал старец, не говорила?
– Нет, – сиделка покачала головой и, перегнувшись через край бочки, зачерпнула с глубины водицы.
– А который из них принял-то?
– Да тот! – махнула женщина полотенцем и скрылась за тяжелой дверью.
По всему выходило, что вдова побывала у старца «строгого». Вот и результат. Да что ж? Не грозил же он слабой женщине? Ах, ты! Снова дурные мысли лезут в голову! Гнать их поганой метлой. Делать, надо что-то делать, тогда нет времени на досужие размышления. Все выяснится само собой. Рано или поздно. И взяв ведра, Андрей Григорьевич отправился к колодцу.
***
Митю в тот день из города не отпустили. Он вернулся с вокзала к Полетаевым, и Лиза поведала ему о завтрашнем своем намерении тоже ехать в Луговое.
– Если ночь переждешь здесь, то втроем и поедем. Я с Алексеем уговорилась, чтобы одной не добираться. Я вас познакомлю. Мы, Митя, по делам школы едем поспрашивать, да и сама я хотела…
Она опустила голову, не зная, как рассказать все то, что произошло у них так недавно. Но тут встряла Егоровна.
– И где это он ночевать собрался? – ехидным голосом вопрошала она их обоих.
– Отопрешь дальнюю комнату, – с напором велела Лиза, имея в виду то помещение, где видела вещи Митиной матери.
– И не подумаю! – Егоровна стояла насмерть, как скала. – Не будет при мне такого, чтобы моя барышня да холостой мужик под одной крышей ночевали! И не заикайтесь!
– Егоровна! Какой «мужик»? Что ты несешь? – Лизе было стыдно за такое поведение упрямой няньки. – Это ж Митя! Он мне как брат. Мы росли вместе.
– Росли, росли, да уж выросли! – Егоровна скрестила руки на груди. – То «брат», то «жених». Слыхала я!
– Митя, не слушай! – зарделась Лиза. – Это у нас с папой шутка такая появилась, я тебе потом расскажу.
– Ну, правда, Егоровна, – встрял Дмитрий. – Коли так складывается, то глупо же Кузьму два дня подряд гонять в Луговое. Да и не вернется он сегодня, если меня сейчас повезет – уже темнеет.
– В доме не оставлю, и не думай.
– Да и не надо! – Митя хотел уладить все миром. – Сама говорила, что Пашка наш у Кузьмы ночевал, вот и я там лягу.
– Не бывать тому! – уперлась Егоровна. – Это стыд какой, перед Натальей-то Гавриловной! Один коленкор – какой-то там Пашка, другое – наследник. Не позволю на конюшне спать.
– А не стыдно тебе перед Натальей Гавриловной, что ты ее сына в ночь на улицу гонишь? – от бессилия уже чуть не плакала Лиза. – Ну-ка, сию минуту! Не позорь меня, а стели Мите постель!
– А и постелю, – вдруг совершенно спокойно сдалась нянька. – Я ему в большом доме, возле твоего рояля, на диванчике в зале постелю.
На том и порешили. Утром зашел Алексей по уговору, и они погрузились в повозку к Кузьме. Щупленький Семиглазов притулился вместе с возницей на козлах. А Митя с Лизой, сидя вместе, сначала молчали, потом стали узнавать приметные вехи дороги, потом перешли на постоянные «А ты помнишь…?».
– Лиза, Вы такая вся светящаяся сегодня, – не выдержав, обернулся к ним Алексей. – Я Вас такой ни разу и не видел!
Лиза сразу сникла, и улыбка сползла с ее лица.
– Что не так, сестренка? – Митя всмотрелся получше. – Не может быть, что бы ты еще не привыкла к комплиментам. Алексей правду ж сказал. Или не так?
– Не так, – Лиза подняла голову. – Ох, все у нас «не так» последнее время, Митя.
И она стала рассказывать. Про свое непослушание, про загородный выезд, про его плачевные последствия, про помощь Натальи Гавриловны. Опустила она только личные подробности и ничего не упоминала ни про Сергея, ни про визиты Нины и врача. Выходил рассказ складным и вовсе не таким страшным, как казалось прежде. Потом она поведала и про уход отца, и про неудачную поездку к нему. Алексей кивал, как свидетель. Митя внимательно слушал, потом чуть-чуть помолчал, потом улыбнулся.
– Накуролесила, значит, сестренка?
– Накуролесила, – улыбнулась в ответ Лиза, и где-то далеко-далеко ее светящийся колобок подпрыгнул и ухватился за края ямы.
– А мамка моя, значит, рядом оказалась?
– Помогла и рядом оказалась.
– Ох, Лизавета! – Митя глядел на обрыв реки, где они сейчас проезжали. – Как с обрыва в реку! Как на глаза-то ей явиться? Только б она меня простила. Уж, как я-то накуролесил! Сколь времени весточки даже не подавал. У тебя-то все уже позади, а мне как в омут сейчас.
– Митя, Митя! Ты что! Ты же знаешь свою матушку, все простит, все примет. Вот дед… – прикусила губу Лиза.
– Дед да! – хохотнул Дмитрий. – Дед вожжи возьмет, это точно! Гони, Кузьма, уж как невтерпеж мне!
А Егоровна после их отъезда стояла у решетки городского особняка и утирала слезу умиления. «Нашелся! Дождалась Наташка!», – она смотрела вслед уезжающей повозке и не обратила внимания, как рядом остановилась другая.
– Ну, что проводила? – спросил Егоровну дворник, принимая ключ от ворот.
– Да, укатила моя ласточка вместе со своим «женихом». То-то радость нынче в Луговом будет! Вы к кому, барышня? – обернулась она, заметив за воротами фигуристую кудрявую девушку, которая разглядывала дом и двор.
– Скажите, это ведь здесь живет Лиза Полетаева? – спросила визитерша. – Можно ли ее позвать? Мы вместе учились в Институте.
– Ах, ты ж, батюшки, – всплеснула руками Егоровна. – Чуть-чуть опоздали, милая. Вот только отъехала она, раньше, чем завтра не вернется.
– Ах, как жаль, – вежливо отвечала барышня. – Ну, ко вторнику-то она будет?
– Будет, будет непременно, – заверила ее няня.
– Передайте ей, пожалуйста, приглашение, – протянула кудрявая барышня карточку в конверте, развернулась, села в свою коляску и велела рыжему парню на козлах трогать.
***
Вот коляска Кузьмы миновала мамину скамейку, потом ту злополучную поляну. Лиза вздохнула, но сожалений в душе не осталось. Только осадок. Вот они проехали поворот к усадьбе, сюда потом она вернется. Вот и спуск к реке, откуда ее на руках нес Степаныч, вот-вот покажутся крайние избы Лугового.
– Ты это, сестренка…, – Митя забеспокоился сильнее, видя родимые места. – Давай-ка, я тут сойду, у околицы. Вы поезжайте одни. Да ты матушку мою как-то упреди, а то не ровён час… А я пешочком?
Лизе самой было боязно появляться на глаза Наталье Гавриловне после прошлой их встречи, но она умом понимала, что так действительно лучше. Она кивнула. Еще с середины села за их пролеткой увязалась шумная ватага ребятишек, так что об их приезде было слышно за версту. На порог вышла ключница Харита, а поняв, кто именно сходит с повозки, стряхнула из ладони семечки на землю и побежала за хозяйкой. Лиза одна подошла к дверям, когда навстречу ей уже выходила Наталья Гавриловна. Она вытирала руки, видно только что хлопотала сама по хозяйству и одета была не по-городскому.
– Лиза? – искренне удивилась она такой неожиданной гостье, но по лицу девушки сразу поняла, что визит не от плохого. – Что-то… Да, нет, все ведь хорошо, правда? От папы что?
– Нет, Наталья Гавриловна, – Лиза пыталась мужественно улыбаться как ни в чем не бывало, чтобы не вызывать дурных воспоминаний о прошлом своем посещении. – От папы ничего, все по-прежнему. Но я была у него, видела. Здоров. Я… Вы простите меня за тот раз, мне так стыдно…
– Да ну, что ты, девочка! – Наталья погладила ее по плечу и повела в сторону дверей рукой, приглашая Лизу пройти в дом. – Что ты! Все миновало. Главное – все здоровы! Молодец, что в гости выбралась. Проходи.
– А я ведь не одна, Наталья Гавриловна, – Лиза кивнула на козлы, и Семиглазов тоже слез и направился к ним. – Вот, Алексей, приятель моей подруги по Институту, да и мой уже теперь. Мы тут по одному поручению. По делу. Ну, да об этом позже.
– Так проходите вместе с кавалером, – Наталья разглядывала Алексея с пристрастием, пока не понимая, имеет ли он отношение к тем нехорошим событиям с Лизой. – Там посмотрим, кто таков.
– Он студент. Биолог. Из Москвы.
– Спасибо, Елизавета Андреевна, я сам могу, – поклонился хозяйке новый гость, успокоив ее таким обращением к Лизе.
– Ну, так что в дверях застряли, гости дорогие? – через плечо хозяйки подгоняла их Харита и, сложив ладонь лодочкой, стала вглядываться вдаль против солнца. – Гляньте! Еще кого-то Бог несет!
Посредине улицы двигалась шумная орава. В центре ее высокий плотный парень прямо на ходу поднимал повисших на каждой его руке мальчишек – по одному среднему, или аж по двое мелких пацанят. А те, ожидая своей очереди, бежали за ним, горланили и взбивали босыми пятками пыль вокруг.
– А ведь не один у меня кавалер нынче, – улыбаясь, сказала Лиза, глядя на уже о чем-то догадывающуюся мать. – Вот и Дмитрий Антонович с нами ехал, да отстал малость. Вы уж не ругайте его сильно, дорогая Наталья Гавриловна!
– Жив? – только и выдохнула та.
– Цел, невредим. Егоровной до отвала накормлен.
– Лиза! – только и смогла сказать счастливая мать и обняла девушку крепко-крепко.
– Да бегите уже! Ну, что же Вы? – Лиза подумала, что сейчас заплачет и подтолкнула мать навстречу сыну.
***
А на следующий день состоялся между Лизой и Натальей Гавриловной разговор. Ночевала Лиза в гостином доме, в папиных комнатах. А поутру Наталья вызвалась вместе с ней пойти на кладбище и в церковь. Ей тоже было, за что поставить свечу. А на обратной дороге она бережно и очень аккуратно начала задавать Лизе вопросы.
– Лиза, вот я хотела тебя давно спросить…, – увидев, как потупилась Лиза, женщина поняла опасения девичьего сердца и успокоила ее. – Ты только не подумай, что я хочу выведать твои тайны, девочка. Я вовсе о другом.