– Нет-нет, Лизонька! – перебил ее Андрей Григорьевич. – Вот я и не хотел сегодня заводить эту тему, потому что разговор на ходу только ранит, а на обстоятельную беседу мне сейчас не собраться. Да и не время. Я хочу пока насладиться тем, чего сам лишил себя на долгий срок. Давай пить чай и ни о чем плохом не думать. Могу только сказать, что я во многом виноват перед тобой, девочка моя. Прости меня, дорогая.
– Ты, папа? – Лиза почувствовала, что сейчас заплачет. – Что ты, папа!
– Ну, вот, я же говорил, – вздохнул Полетаев. – Давай отложим это на потом, дочь? Расскажи лучше про себя. А то ты все про Митю, да про Наталью Гавриловну. Рад за них. Как ты-то тут живешь-поживаешь?
– Поживаю, папа, – Лиза стряхнула рукой непрошенную слезинку и улыбнулась. – Про кого же мне еще говорить, если я только вернулась из Лугового? Могу еще про Гаврилу Игнатьевича рассказать. Ох, и досталось же Мите!
– Ну, это известный воспитатель! – захохотал Андрей Григорьевич. – А все-таки сама? Как ты сама тут? С Егоровной ладили? Музыкой занималась?
– Ой, папа! – встрепенулась Лиза. – Я ж с тобой вовсе все позабыла! Я же на званый вечер сегодня была приглашена. Да уж теперь поздно.
– К кому, Лизонька?
– Помнишь даму на пикнике, вы все беседовали с ней? Удальцова?
– Как же, как же!
– Так ее племянница Таня меня звала музицировать, мы в одном классе учились.
– А! Это дочка генерала Горбатова? – припомнил Андрей Григорьевич. – Видал его на ваших экзаменах. Ну, ничего, дочь. Я сам отпишусь Гликерии Ивановне, а то неудобно просто взять и не прийти. Ты не переживай.
– Папа! – Лиза смотрела на отца в кресле, на стопку газет, на мягкий свет от абажура и не верила своим глазам. – Но как же так все сразу, папа? И ты, и Митя, еще и император завтра приезжает! Ты отпустишь меня посмотреть, как они ехать будут?
– Давай сделаем лучше, дочка, – Полетаев прикидывал возможности. – Если встанем пораньше, то едем-ка мы с тобой прямо на Выставку? Ты тоже там служишь, нас должны пустить, пока охрану везде не расставят. А там, может оказия, какая и выйдет поближе тебе все показать, а?
– Да, папа, без тебя тут документы разные присылали. От учредителей съезда, от союза промышленников, от Кустарного отделения Выставки. Посмотри у себя на столе. Я то, что просили, нашла у тебя в бумагах, отпечатала и отослала. А вот на приглашения уж сам отвечай.
– Ты, моя умница! Ну, так теперь непременно надо туда ехать! Явиться завтра пораньше. А, если не выйдет завтра, то еще три дня будет, найдем способ. Обещаю!
И вот они едут на Выставку. Не заходя к Савве, Полетаев отправился по вызову в Кустарный павильон, там оказалось, что всех экспонентов отдела приглашают к прибытию важных гостей выстроиться в ряд и приветствовать императорскую делегацию вместе. Назначено сие событие было ориентировочно на послеобеденное время, но всем указано было явиться к полудню, дабы не заставлять государя ждать. Времени все равно было еще предостаточно, поэтому Андрей Григорьевич направился к Мимозовскому павильону, а Лиза отпросилась в Мариинский, дабы отчитаться перед Белочкой о поездке.
Там она застала еще и Вершинину, которая тоже не смогла пропустить такое событие. Они разговорились, пока Рашель Ивановна что-то долго обсуждала с двумя монахами и одним господином средних лет в цивильной визитке, держащим шляпу-котелок в руках. В разговоре он нет-нет, да и бросал взгляды на Лизу, беседующую с начальницей Института. Потом Белочка освободилась, но ее собеседники никуда не ушли, а стали осматривать экспозицию и интересоваться другими служителями павильона. Лиза рассказала о ее собственных договоренностях в Луговом и о тех моментах сомнений, что высказала ей Наталья Гавриловна. Про Лиду сказала, что у той тоже есть результаты, но о них она поведает сама, при встрече. Рашель Ивановна в целом осталась довольной проделанной ими работой, а Лиза пообещала при случае продолжить изыскания. Когда она ушла, господин, указывая котелком на закрывшуюся дверь, направился к дамам и первым делом спросил, обращаясь к обеим сразу:
– Милые дамы, не подскажете, а что за барышня только вышла отсюда? Будто бы я ее где-то видел.
– Да это девочки, бывшие ученицы Аделаиды Аркадьевны, приходят ко мне сюда с отчетами, – отвечала Рашель Ивановна, кивая на Вершинину. – Выпускницы этого года, взялись помогать мне в одном деле с устроением сельских школ. Это была Лиза Полетаева, а на днях еще должна подойти Лида Оленина. Кстати, в той губернии, о которой мы сейчас говорили, надо бы тоже провести такие опросы. Безграмотность повсюду дремучая!
– И каковы эти девушки? – продолжал «котелок», видимо услышав фамилию знакомую, потому заинтересовавшись. – Толковые?
– У меня все ученицы толковые, уважаемый Рафаэль Николаевич, – вступила в разговор Вершинина и улыбнулась. – А на какой предмет Вы интересуетесь?
– Ах, простите, дорогая Аделаида Аркадьевна! – расшаркался Демьянов. – Не хотелось бы в день знакомства прослыть перед Вами невежей. Я неудачно выразился. Ваш труд неоспорим, и все подопечные наверняка безупречны с точки зрения вложенных в них знаний! Я думал о своих интересах в городе, мне бы тоже не помешали помощники из среды прогрессивной молодежи. Не только грамотные, но и энергичные, деятельные, ответственные. Энтузиасты, так сказать. Вот Лида Оленина, например? Что такое? Можно ли ей поручить – что-либо собрать по списку или провести подбор самостоятельно? Например литературы? К кому из Ваших учениц порекомендуете обратиться, милая Аделаида Аркадьевна? Ведь кому как не Вам знать их способности и особенности?
– Поняла Вашу мысль, Рафаэль Николаевич. Ну, что ж, – Вершинина посмотрела вверх, как бы что-то припоминая. – Лида девочка исполнительная. Со списком справится, несомненно. Если загорается каким-то делом – может горы свернуть, иногда и напролом пойдет, тут главное остановить вовремя, – улыбнулась наставница. – А вот самостоятельные решения для нее трудноваты. Она будет смотреть на того, кто постарше, или на того, кто ответственность возьмет на себя. Я удовлетворила Ваш интерес?
– Вполне, – кивал Демьянов. – Исполнительна, но инициативу лучше не предоставлять. А другая, та, что была здесь только что?
– Это совсем иная девочка, – расплылась в искренней улыбке начальница Института, гордясь своей выпускницей. – Эта, пока не вникнет в смысл вопроса, дела не начнет. Но уж когда она поняла суть, можно спокойно ее оставлять, зная, что она сделает все возможное и наладит все как можно лучше. Если надо, сама найдет единомышленников. Хотя по натуре она вовсе не лидер… Этим в их маленьком кружке отличалась только Ниночка.
– А Ниночку возможно ли привлечь? – спросил Демьянов, внимательно слушая каждую характеристику.
– К сожалению, нет, – отвечала Вершинина. – Родители ее покинули наш город, они всей семьей нынче в Грузии.
– Далеко, – задумчиво протянул Рафаэль Николаевич. – Ну, что ж, милые дамы! Прошу при случае представить меня обеим вашим протеже, у меня для каждой найдется задание в городе. При их согласии, конечно. Надеюсь, и их родители не будут противиться?
– С нашими рекомендациями, я думаю, все устроится, – поставила в разговоре точку Белочка.
***
Лиза шла по территории Выставки и наблюдала вокруг приготовления к царскому прибытию. Гостей сегодня было мало, аллеи и площади пустовали, вокруг все было чинно и свободно. Она успевала к назначенному часу, поэтому шла медленно, разглядывая окружающее ее торжественное великолепие, любуясь клумбами, строениями, фонтанами и большим прудом, в котором отражались башенки и конструкции изысканных павильонов. Все было прозрачно, насквозь, насыщено воздухом и светом, видно далеко и издалека. Вдруг неизвестно откуда на солнце нашла тень и в считанные мгновения все переменилось.
Небо нахмурилось, порывы ветра чуть не сорвали с ее головы шляпу, но эту-то она упускать не собиралась и крепко прижимала рукой! Лиза огляделась в поисках укрытия и, когда капли дождя ударили по ее рукам и спине, вбежала в ближайший павильон, который попался ей на пути. Это оказалась стеклянная оранжерея, полная цветов, пальм, лиан и вовсе не знакомых ей растений, а вот ни обслуги, ни посетителей нигде поблизости видно не было. Лиза отряхнула шляпку и стала осматривать урон, нанесенный непогодой ее платью. Сегодня она надела то самое, в котором была здесь на открытии – с листьями по белому фону.
Через прозрачные стены было видно, как капли сливались в бурные потоки, сверху упругими жгутами спускались с неба белые струи воды, и выйти на улицу не было никакой возможности, такой силы шел ливень. Лиза подумала, а как же там царская свита и сами государь с государыней? Они уже как раз должны были подъехать к Выставке. Как же некстати этот дождь! Он все может испортить! В такой день! Но бушующая за стеклом гроза, не желая умерить свои порывы, еще и, сверкнув над крышами ярким всполохом, почти сразу обрушила на город громовые раскаты, так, что Лиза даже прижала ладони к ушам. Стихия разгулялась не на шутку.
Ручьи стекали по окнам и смазывали вид за ними в неясную картину, состоящую из переливов и силуэтов. Вот на ней промелькнула движущаяся тень – видимо еще кого-то непогода застигла на пути. Дверь оранжереи распахнулась, и внутрь вбежал мужчина, его воротник был приподнят. Под лацканами длинного пиджака он пытался укрыть какие-то бумаги, но эти ухищрения были почти бесполезны – с него текло. Он достал папку из-за пазухи, глянул на погубленные документы и, увидев результат, безо всякой жалости небрежно швырнул их на край огромной кадки. Потом он тряхнул головой и челка, сбросив с себя веер прозрачных брызг, привычно легла и закрыла ему почти половину лица. Лиза узнала его еще раньше. По спине. По еле-уловимому запаху вишневого табака. Она застыла и, кажется, перестала дышать. Он, вероятно почувствовав на себе ее взгляд, медленно обернулся.
– Лиза? – тонкие губы перекосила непроизвольная усмешка, но он тут же взял себя в руки и чуть склонил голову набок. – Елизавета Андреевна. Приветствую.