– Ах! – Варвара приподняла брови. – Вы тоже читали об этих опытах?
– Не только читал, но и присутствовал.
– А я не смогла быть, – разочарованно скривила рот Мамочкина. – Отчего Вы не сказали мне день? Я бы тоже пошла, если б знала заранее.
– Ах, Варвара Михайловна! Не ругайте меня, – Емельянов покаянно повесил голову на грудь. – Это было не на нынешней Выставке. Раньше. Еще в Кронштадте. У меня сохранилось довольно много знакомств среди морского офицерства. Позвали.
– Ах, как это интересно!
– Но, позвольте! Неужели я и вправду занимал ваши мысли во время отдыха? Это не к добру! Когда хозяин в праздности вспоминает о бедном работнике, это не к добру, а ко взбучке! – капитан улыбнулся.
– Ну, что Вы напрашиваетесь на комплимент, как барышня, Константин Викторович? Мы вспоминали Вас не затем, чтобы ругать. Совсем наоборот. Ведь у нас тут все хорошо? Так? И ругать мне некого и не за что.
– Не могу с Вами согласиться полностью, – улыбка сошла с лица Емельянова. – Мне сегодня в рейс. Но, когда вернусь, мне хотелось бы обсудить с Вами кое-какие моменты. На носу закрытие навигации.
И вот в назначенный день Варвара снова приехала в Пароходство для встречи. Но ей тут же доложили, что капитана в здании нет, нет его и в городе, что он должен был причалить еще вчера, но гонцы докладывают, что до сих пор «Полкана» нигде не видать. Возможно – поломка в пути. Не прибыл также и еще один пароход товарищества.
Варвара решила ехать на пристань. Когда ее экипаж прибыл туда, уже шла человеческая кутерьма у сходней – по соседству, впритирку, причалили сразу два судна пароходства Мамочкина. Варвара облегченно вздохнула. Она ждала момента, пропуская сходящих на берег пассажиров, чтобы взойти на борт. Когда их поток стал редеть, ей удалось двинуться ему навстречу. Поднимаясь на верхнюю палубу, чтобы увидеть капитана, она застыла на лесенке, услышав мужские голоса. Говорили трое. Из них она узнала только Емельянова.
– Да потому что баба в управлении! – возмущался высокий, даже писклявый мужской голос. – И не избавишься же. Угораздило ее муженька так рано на тот свет поспешить. А все активы – ей!
– Мне неприятен разговор в подобном тоне, – твердо отвечал на упреки капитан. – Извольте относиться к женщинам с должным уважением.
– Да бросьте Вы, Константин Викторович! – воскликнул некий мягкий баритон. – Ну, была бы, право слово, женщина стоящая, а то так…
– Я не прошу, – в голосе Емельянова появились стальные нотки. – Я требую, господа! При мне про эту женщину дурно не только не говорить, но и не сметь думать подобным образом!
– Вы извините нас, – примирительно произнес обладатель баритона. – Вот Вы вступаетесь за нее, а сами только что подвергались такой опасности. И из-за чего! Из-за безалаберности и наплевательского отношения. Кто допустил выход в рейс в подобном состоянии? Новый управляющий? Ее правая рука? А ведь «Принцесса» только месяц как из ремонта! Кто принимал работы? Снова эта парочка? А Вы! Рискуя собой, пассажирами своими…
– Да ничем я не рисковал, Господь с Вами! – слышно было, что капитан уже устал спорить. – Но не мог же я пройти мимо терпящего бедствие судна своего же пароходства? Это просто не по-товарищески, господа! А что до моих пассажиров – это Вы Бога гневите, никогда не рискну даже при мнимой опасности. Была выслана команда, мы даже борт о борт не подходили!
– А задержка! – вступил писклявый. – А опоздание на столько часов! Нет, милостивый государь. Мне-то все равно, я не пайщик. А вот на Вашем месте!
– Я сам за все отвечаю на своем месте.
– Хоть бы приструнил кто ее! – продолжал первый собеседник, особо дотошный и противный. – А уж с этим ее… кхе-кхе… управляющим! С ним же и договориться нормально нельзя! Так что не взыщите… Поставщиком вашего компаньонажа оставаться впредь не намерен. Увольте! Неприятно стало даже обсуждать дела… А уж кто вьется вокруг него, так это просто… Нет слов!
– Да, не очень приятный молодой человек, ну, да и не с такими столковывались, а? – все еще пытался свести собеседников вместе баритон. – А мадаме вашей хорошо бы снова замуж пойти, да за человека толкового. А то и сама дел не решает, да другим не дает.
– Да какие уж дела! – хихикал писклявый. – Мадама же не головой думает, а совсем другими прелестями, прости-господи. Уж, кто тут толковый замуж-то возьмет? Хи-хи!
– Прекратить сию минуту! – Емельянов повысил голос. – Мы сейчас рассоримся, господа!
– Профит, бизнес, корпорейшн? Ну, так вот сами бы и женились! – писклявый обиделся. – Не все ль равно, при таких-то капиталах!
– Извольте извиниться или пойти вон, сударь, – капитан стал спокоен, даже холоден. – Теперь Вы оскорбили не только женщину, про которую я Вам ясно дал понять, что находится она под моим покровительством, но и мою собственную честь.
– Простите, простите, уважаемый Константин Викторович, ляпнул в сердцах, не подумав! – пискля испугалась не на шутку. – Но, право! Вы уж слишком суровы. Что дурного в женитьбе на деньгах? Это расчет и ничего более. Для союзов случаются разные резоны. Общество к подобным бракам относится более, чем благосклонно! Ничего зазорного в том нет.
– Может, для кого-то и нет, – капитан не хотел ссор и извинения принял. – Но Вы, возможно, не так хорошо знаете ту, о ком так пренебрежительно говорите. Эта женщина стоит гораздо большего, чем то, что предоставляет ей нынче судьба.
– Ну, полно, полно, – баритон примирение поддерживал всеми силами. – Пусть каждый сам заботится о своей судьбе. В конце концов, это ж Божий промысел!
– Думаю время прощаться, господа. – Емельянов дал понять, что беседа подошла к концу. – Сейчас уже будут убирать сходни, извольте сойти. Мне надо распускать команду.
Варвара Михайловна, лицо которой горело огнем, стараясь не шуметь, сделала несколько шажков назад, и укрылась на борту нижней палубы, так и не увидев, кто же беседовал с ее капитаном. Но ей это было и не интересно. Она только всеми силами души хотела теперь исчезнуть отсюда незамеченной им самим. Ангелы благоволили ей, и, когда почти вся команда удалилась в трюм, она попросила двух матросиков вернуть сходни. Капитану велела передаать, что приезжала, тревожилась, но видела благополучное прибытие, и спокойно будет теперь ждать его доклада. А сейчас она не станет никого отвлекать – и так все устали за трудный рейс.
***
Сергей обнаружил странное обстоятельство. Каким-то невероятным образом, у него снова закончились наличные деньги. Да, он стал по-новому одеваться. Но ему казалось, что все расходы на это по-прежнему несет его тетушка, все портновские счета отправлялись ей. Не может же съедать такое количество денег всякая ерунда – шейные платки, цилиндры, трости? Правда, последнее время он снова сам стал заботиться еще и о своем лекарстве, Варвара перестала «своей рукой губить его», как она говаривала. Но это уж вообще – сущие копейки! Экипаж? Да, он нанимал пару раз презентабельные выезды, когда надо было пустить пыль в глаза новым знакомым, а к тетушке обращаться было неудобно. Что еще-то? Непонятно, куда уходят деньги! Жалованье, вполне приличное, что положила ему Варвара, кончалось уже через несколько дней после его получения. Не то, что откладывать! Приходилось постоянно залезать в те, баронские, средства, что он рассчитывал собрать для поездки за границу. Но вот и они стали иссякать.
Сергей Горбатов сидел в своем новом кабинете, все еще с чужой мебелью, необжитом. Тут все пока находилось в том состоянии, в каком его оставил предыдущий владелец. Разве это дело! Надо сказать Варваре. Он достал малюсенький блокнотик в серебряном окладе. Милая вещица! Говорят, именно такие безделушки и создают стиль человека со вкусом. Приобрел на прошлой неделе. Он где-то услышал, что расходы можно уменьшить, если начать вести их строгий учет и записывать каждую трату. Вот, первая запись, но это было несколько дней назад. За что же еще он расплачивался в эти дни? А! Все это ерунда! Записывай, не записывай – либо тратишь, либо нет. Он небрежно бросил закрывшийся блокнотик на край огромного стола. В дверь постучали.
– Позвольте без доклада, господин Мимозов, – скрипучим голосом проговорил кто-то, еще не до конца приоткрыв тяжелую дверь. – Надеюсь, наше равное дворянское… Ах, ты, батюшки!
На пороге образовался вдруг барон Корндорф. Неизвестно, кто из них был больше озадачен внезапной встречей здесь – он или Сергей.
– И что же именно Вам позволяет равное дворянское положение? – почти насмешливо спросил Горбатов. – Не ожидали?
– Если позволите, молодой человек, то никак нет, не ожидал! – Модест Карлович вошел и затворил дверь в коридор. – А Вы? Какими судьбами?
– Видите ли, барон, господин Мимозов дел в нашем городе больше не ведет, – доложил визитеру Сергей Осипович. – Это теперь мой кабинет.
– Ну, как же, как же! Про все перемещения господина заводчика нам известно. Интересуемся! Не знали только, что так поспешно покинет город. Думали одно дельце успеть, – барон шарил глазами по всем стенам, фотографиям, дипломам, развешенным на них, по предметам на столе. – А Вы, значит, служите…
– Я управляю делами пароходства, – поправил, показавшееся ему неудачным, выражение барона Сергей.
– Да-да! Конечно! – барон уже освоился тут, и уходить явно не собирался. – И как? Довольны?
– Вы к чему клоните? – Сергей искоса смотрел на дотошного старикана.
– Да нет, что Вы! Просто пользуясь таким счастливым случаем, спешу узнать об успехах давнего приятеля, всего лишь. Финансовая сторона Вас удовлетворяет?
– Вы опять про то же? – Сергей скривил рот. – Я не говорил с сестрой. Как-то, знаете, повода не случилось.
– Понимаю. Понимаю, – барон был на удивление покладист. – Я Вас и не тревожил целый месяц. Зачем, думаю? Не хотят – не надо. А захотят, так сами объявятся. Так ведь, молодой человек?
Сергей раздул ноздри и хотел, уж было, вспылить, но тут же вспомнил все то, о чем размышлял непосредственно перед возникновением нежданного гостя.