– Отчего? – спросила Лиза.
– Ах, Лиза…, – начал, было, Лев Александрович.
– Вы опять! – Лиза наклонила голову на бок.
– Да нет, – Борцов улыбнулся нервно и замолчал, после паузы продолжил: – Лиза, об этом не принято говорить с девушками.
– Это финансы? – догадалась она.
– Ну, я же говорил, что Вы умная и чуткая! – Лев Александрович грустно улыбался.
– Но Вы же как-то рассчитывали? – робко продолжала Лиза. – Лев Александрович, говорите! Я должна все понимать, что происходит теперь с нами. А то я подумаю, что Вы…
– Господи, Лиза! – это ее выражение «с нами» воодушевило Борцова, и он стал объяснять ей: – Я должен был сначала отстроить новый загородный дом Савве. Но видите, как получилось.
– И много Вам надо на свое строительство? – закусила губу Лиза, о чем-то думая в этот момент.
– Нет, Лиза! – Борцов качал головой.
– Что «нет»? Вы же даже не знаете, что я хотела сказать!
– А я говорю: «Нет, Лиза! Я не возьму денег у Вас».
– Говорите, гордыня раньше Вас приехала? – припомнила ему недавние слова Лиза. – Значит, ничего не меняется, даже после того, как мы согласились поменять свою жизнь друг для друга?
– Лиза! Лиза! – Борцов явно боролся сейчас сам с собой. – Что Вы со мной делаете, Лиза!
– Ну, хорошо, отложим этот разговор, – Лиза указала на место рядом с собой. – Садитесь поближе. Расскажите мне еще о Вашем доме. Какой он будет?
– Лиза! – Борцов застыл стоя. – Я ведь только сейчас подумал. Это же будет не мой, это будет наш дом. Так?
– Так, – Лиза опустила глаза от смущения.
– Постойте! У меня же все планы с собой! И наброски. Я же сюда прямо с вокзала.
Лев Александрович вышел в коридор и направился к входному вестибюлю, где были погашены все огни. В темноте, между колонн, ему послышался шорох, но он был так возбужден, что не обратил на это должного внимания – только нащупал в полумраке оставленные тут папки и поспешил обратно. В опустевшей темноте раздался облегченный вздох и шепот: «Слава тебе, Господи!»
– Вот, глядите, Лиза! – Лев Александрович раскладывал листы с достаточной долей гордости, все это было выстрадано им, выношено. – Это варианты. Но общее я уже определил – трехэтажный особняк. Вернее – два этажа жилые и верхний, антресольный, под доходные квартиры.
– А это? Почему балконы такие разные?
– А! – Борцов загадочно улыбнулся. – Это? Помните Александровский сад? Мы гуляли? Вы тогда были в таком платье… – он осекся.
– А и вправду, – Лиза улыбнулась узнаванию. – Это и впрямь похоже на отделку моего фисташкового костюма.
– Вот, – Борцов норовил перелистнуть этот набросок, чтобы снова не вернуться к вопросу о пустых куклах. – А это вот ажурный вариант. Не знаю пока, какой выбрать. А как Вы считаете, Лиза?
– Не знаю, – честно отвечала Лиза. – Мне нравится и тот, и другой. А нельзя оставить оба? В разных этажах? Или Вы сейчас скажете, что они вовсе не сочетаются по стилю?
– Есть такое понятие «эклектика», Лиза, – Лев Александрович был неимоверно доволен такой ее высокой оценкой его стараний, но сдерживал себя. – Можно будет попробовать совместить. А вот, глядите! Это завершение. Венчает, так сказать.
Он встал и гордо протянул еще один лист. Лиза увидела рисунки и замолчала. Она боялась рассмеяться вслух, и тем обидеть творца.
– Что скажете? – после предыдущего успеха в глазах Лизы Борцов был уверен в одобрении.
– Но, – Лиза подбирала слова. – Но, Лев Александрович. Это как-то нескромно, Вам не кажется? Да и размеры! Он же у Вас ростом почти с тот балкон!
С листа, в разных ракурсах, смотрел на нее белоснежный лев, передняя лапа которого победоносно опиралась на земной шар.
– Вам не нравится?
– Лев Александрович, милый!
– Нет, Лиза! Правду так правду! – Борцов все уже понял по ее молчанию и теперь раздувал ноздри, мысленно распаляя себя.
Но тут Лиза встала, сделала шаг к нему и, обняв за пояс, положила голову ему на грудь и застыла. Лев Александрович растерялся. Потом он нежно положил руки Лизе на плечи, скользнул ими по ее рукам, свел на спине, прижал ее к себе и прошептал:
– Да и черт с ним, с этим львом! Порву и забуду!
– А что там, внутри? – Лиза отстранилась, Борцов нехотя отпустил ее от себя.
– Там, – Лев Александрович нервно провел ладонью по лбу. – Там вот… Я, Лиза, знаете ли, неудачным домовладельцем заделался. Мне бы вначале узнать все условия содержания доходных домов, а я уж тут спланировал! Оказалось, что… Хотя, Вам это…
– Что мне? Неинтересно будет? Говорите сию минуту!
– Ах, ты ж, боже ж мой! – Борцов помолчал и, выдохнув, продолжил: – Оказалось, Лиза, что на квартиры, чья площадь превышает определенный метраж, налог возрастает так, что какие уж тут доходы! А у меня на обоих жилых этажах деления вообще не предусмотрено. Я же не планировал их сдавать внаем, думал под семейное жилище, собственное. Но так не выходит, я считал.
– Так перепланируйте, пока не начались работы, – осторожно предложила Лиза. – В антресолях есть зал, это так? Его можно сдавать под собрания. Тогда непременно нужен лифт! Чтобы кофе подавали горячим. И потом, не много ли два этажа под семью? Хватит нам и одного.
– Нам. Нам! Лиза, Вы и не представляете, что я чувствую сейчас, – Борцов поглядел на нее с нескрываемым воодушевлением. – Я хочу целиком Вам этаж отвести! Нет! Весь дом Вам посвящаю! Все – Ваше.
– Наше, Лев Александрович, – мягко поправила его Лиза. – Наше.
– А и впрямь! Никуда я Вас не отпущу! Подле меня будете, а то я все равно все время в Ваш этаж бегать стану! – веселился теперь Лев Александрович. – Ну, тут все понятно. Тут этот зал в антресолях, ну и… несколько квартирок наверху, наверно, выкрою. Я еще этот этаж подробно не продумывал, только хозяйские.
– Я слышала, выгодно сдавать нижние этажи под магазины или салоны, – поделилась своими знаниями Лиза.
– Так у меня нижний – жилой, – растеряно глядел на наброски Лева. – Что ж тут сдавать?
– А это?
– А тут может быть только привратницкая, – объяснял Борцов. – Участок маленький, поэтому для проезда во двор пришлось предусмотреть арки. Кто ж может поселиться над проезжей аркой, кроме привратника?
– Да, – задумчиво отвечала Лиза. – Вы точно, доходный дом планировали? Или именной особняк?
– Да вот, правы Вы, Елизавета Андреевна! Как-то ни то, ни се выходит.
– И что Вы думаете?
– Думаю надо еще один дом планировать. Уж тот точно будет исключительно для доходов рассчитан.
– Тогда надо где-то рядом участок найти, – Лиза проявляла сейчас свою деловую жилку. – Тогда и на строительстве можно будет сэкономить, и проследить за всем удобней.
– Лиза! – Лев Александрович смотрел на нее восхищенно.
– Так что вот что, дорогой Лев Александрович, – Лиза была настроена решительно. – Завтра приедет папа…
– И я буду иметь честь просить у него Вашей руки, Лиза! – Лев Александрович эту руку ей сейчас поцеловал.
– Да, – продолжала Лиза, вовсе не сбившись. – Вы попросите моей руки, а папа даст за мной приданое. Да-да, молчите! А Вы возьмете его и начнете строительство. Я закончу свои дела тут, весной открою читальню и…
– И? – Лев Александрович не выпускал ее руки.
– И выйду за Вас замуж.
– Весной?
– Весной!
– Боже, Лиза. Я счастлив.
– Согласны?
– Да.
– Ах, как все сбывается! – воскликнула вдруг Лиза.
– Что сбывается? – удивился Борцов.
– Я расскажу Вам, – Лиза все еще боялась сглазить. – Обязательно расскажу. Позже.
– Когда, Лиза?
– Когда буду Вашей женой, – тихо-тихо прошептала она, а потом снова воскликнула: – И Нина! Нина тоже оказалась провидицей!
– Что же напророчила Вам княжна? – Лев Александрович улыбался.
– Помните наш выпускной бал? – спросила Лиза. – Нина еще тогда сказала, что Вы построите мне замок!
И она счастливо рассмеялась.
– Замок! Конечно, замок! – хлопнул себя по лбу Борцов. – Как же мне это раньше в голову не пришло? Я добавлю еще один цокольный этаж – грубый, из гранита, как будто скала. Все поднимется, устремится ввысь! Замок для моей принцессы! Тогда и лев не будет казаться таким… Ах, я забыл… Льва же не будет.
– Будет! – Лиза снова обняла Льва Александровича. – Пусть он будет.
– Какая умница Ваша Нина! – Борцов прижался щекой к ее макушке. – Как она поживает?
– Ох! – вздохнула Лиза. – Я так за нее волнуюсь!
***
Она стояла на самом краешке обрыва. Какой-то камень выскользнул из-под ноги и сорвался вниз, полетел, задевая другие камни и стряхивая за собой тонкие струйки песка. Она смотрела на редкие кустики, былинки и пучки мятлика, припорошенные нынче снегом и не чувствовала ничего, кроме щемящей тоски и перемешанной с ней озлобленности. Как крепко проросли тонюсенькие корешки этой травы – не сковырнешь, не скинешь! Сцепились они друг с другом, и держатся за этот утес, растут себе из года в год, невзрачные, но такие живучие. Думала еще, а не с этого ли высокого берега совершила свой «полет» Катерина? И сколько грешных душ на всем своем длинном пути приняла Волга, чуть виднеющаяся сейчас там, внизу? Лида Оленина теперь часто приходила сюда. Дома сидеть было невыносимо.
Все обошлось и раз, и два. Она жила всю осень, абсолютно не задумываясь над будущим, просто ждала его, потом радовалась тихому стуку в стекло, потом снова ждала. И была так счастлива, как, наверно, никогда уж не сможет больше. Всю свою жизненную радость израсходовала она за одну осень! Лида горестно усмехнулась. Один раз Хохлов ушел, как всегда, с рассветом, да больше и не вернулся. Пропал. Никто из товарищей ничего не мог сказать о его месте нахождения, лишь уверенно говорили, что от жандармов он ушел. Точно ушел! Иначе бы дал знать из любой тюрьмы. Вернется! Он такой!
Но проходил еще один день, потом еще один, неделя, месяц. С наступлением холодов Лида заметила изменения, которые стали происходить с ее телом. Во-первых, не пришли ее обычные дни, и она никак не могла припомнить, были ли они в прошлом месяце. Потом стало больно тянуть в пояснице, а по утрам страшно мутить – до тошноты и невозможности проглотить ни кусочка еды. Выждав еще немного, Лида наскребла денег, сэкономила на покупках, чтобы не говорить ни о чем матери, и отправилась к слободской бабке. Та все ее опасения полностью подтвердила.