– Это в каком смысле?
– А в таком, что у вас есть характер. Сильный и не очень простой. Обычный хороший человек с этим не справится. Вы его перемелете и сами не заметите, как такое произошло. Простите, что в вашу личную жизнь полез, но давно уже хотел вам это сказать.
– Вы меня всю жизнь знаете, вам можно. – Катька покачала головой. – Давайте об этом не сейчас, вон и Шагдетов возвращается…
Глава 11
Со стола убрали остатки пиршества, перестелили скатерть и подали кофе и к нему какие-то новые тарелочки, но Катька есть уже не могла.
– Ну что ж, приступим, – сказал Дамир, глядя на нее своими невозможными восточными глазами. – Расскажите нам, что придумали, Катерина!
Она открыла папку, разложила веером листы.
– Итак, у нас девять объектов, те самые девять жизней. Герои, проходящие через все росписи и истории. Два рыжих кота. Кстати, предлагаю их не называть Фредом и Джорджем, это слишком явная отсылка к Роулинг, да и зачем нашей мэрии иностранные имена? Наши коты служат музами и вдохновляют, но это не их приключения, а тех котиков, которых я нарисую.
Шагдетов переглянулся с Климанским и кивнул:
– Логично.
– Пусть тогда пиарщики придумают имена, я в этом ничего не понимаю… Первый объект – это детский дом, начало нашей истории. Очень хорошо, логично. Герои – коты, но в детдоме я нарисую еще мальчика и девочку, нашедших котиков. Здесь у нас будет все ближе к наиву и чистые цвета, детям понравится.
– Мне тоже нравится, – сказал Шагдетов, разглядывая набросок. Катька примерно половину взяла из дедовых идей, а остальное домыслила сама.
– Дальше – школа. Обычная такая школа, не элитный лицей, в которую ходят обычные ребята из всех окрестных домов. Тут у нас такая история: хитрые коты решили, что тоже хотят учиться, ведь есть пушкинский персонаж – кот ученый! Вот я его тут изобразила. – Катька ткнула в рисунок. – Поэтому они отправляются в школу и вместе с ребятами получают знания. Здесь я использую стиль, близкий к иллюстрациям Сутеева – был такой очень известный советский художник, он и мультфильмы рисовал, и книжки оформлял. То, что нужно для школы. Так, дальше спортивный центр. Коты любят спорт! Вместе с друзьями-спортсменами они становятся быстрыми и ловкими, спортсмены гоняют мяч, а коты – мячики, девочка дразнит их бантиком на веревочке. Словом, движение – жизнь! Здесь я сохранила довольно много от первоначального дедовского наброска, только коты теперь не наблюдают, а играют сами.
– Мне очень нравится, – пробормотал Валентин Петрович. – Живенько так!
Катька улыбнулась.
– В спортцентре и надо, чтобы живенько! А вот дальше у нас по плану реабилитационный центр для детей с функциональными нарушениями. Я правильно вычитала в описании, что они используют иппотерапию?
Шагдетов вздохнул.
– Они вообще молодцы. Я в этот центр племянника одного моего управляющего определил, мальчику очень хорошо помогли. Да, есть конюшня в Подмосковье, туда возят детей.
– Конюшню мы не расписываем, расписываем стену в холле. Тут я больше обратилась к классическому стилю: много зеленого цвета, спокойствие, мягкость… Наши коты путешествовали и пришли к ребятам. Они сидят вокруг костра, солнце заходит, сгущаются сумерки. С ними взрослый, который держит на руках мальчика лет пяти, а вот тут лошади.
– Как вы это здорово придумали, Катерина! – сказал Дамир. – Вроде простой сюжет, но целая история.
– Она еще не закончилась. А дальше стены открытого театра в парке «Фили». И тут я хочу тех же персонажей, что на предыдущей картинке из реабилитационного центра, перенести в новую реальность. Они выздоровели и вместе с котами ставят спектакль. Мэрия не разрешила нам расписывать все ярко, попросила ограничиться минимумом возможного. Можно было бы просто взять графику, как дед планировал изначально, но… Я очень люблю вот этот стиль. – Катька выложила на стол еще один лист. – Его называют линейным рисунком, татуировщики говорят – лайнворк. Это довольно свежее направление в искусстве, ему всего-то лет десять. Суть в том, чтобы изобразить весь сюжет одной непрерывной линией.
– Я помню, вы еще в детстве такое рисовали, – сказал Климанский. – Но попроще, конечно. Это… Это высший класс, Катерина Филипповна.
Катька замлела от удовольствия. Над линейным наброском она просидела дольше всего; еще предстояло его качественно доработать, но основное уже было сделано. Веселые коты вместе с детьми и взрослыми ставили пьесу, линия начиналась в одном углу задника сцены, выписывала кренделя, создавала фигуры, пейзаж, предметы и прощалась со зрителями в противоположном углу.
– Спасибо, Валентин Петрович. Дамир, что скажете?
– Я такого вообще никогда не видел. Но очень хочу посмотреть.
– Тогда считаем утвержденным. Поехали дальше. А дальше у нас… ага. Онкологическое отделение больницы. Здесь я, честно скажу, оставила то, что дед придумал, только будет не наив, а модерн, он же ар-нуво. Он очень подходит – такой нежный, тонкий, кружевной… как человеческая жизнь. – Катька сглотнула. – Наши коты снова пришли в гости. На улице весна, цветут вишни, распускаются цветы. На лавочке сидит женщина, она немного грустит. Один кот протягивает ей лапку, женщина в ответ тянет руку. А второй кот в это время был занят – он охотился. И теперь тащит в пасти крысу. Я сначала не поняла, что дед имел в виду, но потом посмотрела на цвета, которые он определил для крысы, и увидела… Это болезнь. Коты ее поймали. Теперь все будет хорошо.
Шагдетов и Климанский долго молчали, потом Дамир кивнул. Официант сунулся было к ним, но восточный человек отогнал его еле заметным движением руки.
– Дом престарелых, – сказала Катька и снова сглотнула. – Расписываем стену в актовом зале. Библиотека. Книги, теплый свет настольной лампы, хотя еще самое начало вечера – но старому человеку темновато читать. Старик сидит в кресле, в руках у него книга, а на коленях рыжий кот. Второй кот – на подоконнике открытого окна, откуда видна дорога. По дороге уходит женщина: мы не знаем, старая она или молодая, просто видим силуэт. Кот провожает ее и, наверное, щурится на заходящее солнце. Тут я вдохновлялась прорисовкой Майкла Уэлана, американского художника. Он работает в стиле фэнтези и иллюстрирует известных авторов вроде Робин Хобб, я потом покажу…
– Что за книга в руках у старика? – спросил вдруг Дамир. Катька усмехнулась.
– Вы заметили. «Вино из одуванчиков» Рэя Брэдбери. Лето прошло, но в погребе осталось девяносто бутылок вина с законсервированными летними днями. Девяносто лет, настоящий подарок из машины счастья.
– Сколько таких мелочей ты туда заложила? – поинтересовался Шагдетов, внезапно переходя на «ты».
– Много. В каждый рисунок, не только в этот. Видишь, тут у старика на столике еще «Хроники Нарнии» лежат? Вдруг дверь в волшебном шкафу не так далеко, как кажется. Аслан опять же. Тоже котик, только большой.
– Ясно, – сказал Дамир. – Принято. Давай дальше.
– У нас осталось всего два объекта. Приют для животных в Марьине. Здесь все проще простого. Наши коты попадают в приют и встречаются с разными животными. Но тут есть и люди: кто-то животных кормит, кто-то вычесывает… Сюда я не закладывала никакого особого смысла, кроме очевидного. Разве что… Видите, тут стоят двое – они смотрят на наших котов, хотят забрать себе. Коты об этом просто не знают пока, однако через минуту их жизнь наладится. Здесь я снова возвращаюсь к смеси наива и лайнворка, совмещу, я такого еще ни разу не делала, но давно хотелось.
– Выглядит необычно, – заметил Климанский.
– И, наконец, ваш… твой ресторан, Дамир. – Катька оглянулась. – Вот эта стена?
– Вот эта стена.
– Отлично. Коты встретились со своими людьми, и теперь у них праздник. Они все сидят за столом и радуются. Тут я вдохновлялась Пиросмани, конечно. Стол накрыт, вот как ты нам сейчас накрыл, музыка звучит, виноград со всех сторон свисает, красота! И коты радуются, и люди. Будут еще путешествия, приключения и жизни, но сейчас… сейчас все пришли домой.
– Объясни мне одно, Катерина, – сказал Дамир, рассмотрев последний набросок и положив его на стол, – как тебе удалось так менять стили и притом остаться верной себе? Твоя рука видна в любой из этих работ. Даже несмотря на то, что техника исполнения разная. Как так получается?
– Наверное, потому, что их рисовала я… – Катька пожала плечами. – У меня есть любимая манера, и я под нее адаптирую разные стили. Получилось… вот это.
– Получилось, – сказал Дамир. – Что ж… Я могу сказать мэрии, что мы готовы начинать работу, не так ли?
– Нужно утвердить точные даты. Вы с Катериной Филипповной еще на два ток-шоу приглашены, – обрадовал их Валентин Петрович. – И еще есть масса мелочей, которые я обеспечу, однако нужно ваше непосредственное участие. Вы готовы, Дамир Кирмитович?
– Всегда готов, как говорили пионеры.
Он смотрел на Катьку своими черными глазами: в них, казалось, отражаются звезды, и у нее что-то кипело и переворачивалось внутри.
Этим вечером Катька наконец поплакала по деду.
Встреча с Шагдетовым затянулась, и на Солянку она вернулась уже под вечер. Мария Михайловна готовила ужин, по квартире плыли вкусные запахи и напевы Джо Дассена, за окнами плескалось исключительно удавшееся московское лето. Коты прибежали встречать Катьку: терлись о ноги с двух сторон, мурлыкали, всячески показывали, что скучали.
– Посмотрим, что вы скажете, когда я начну вас таскать на объекты и демонстрировать журналистам, – пробормотала Катька, скидывая босоножки. – Ох, ну и уморили они меня. Пойдем, лоботрясы…
Она крикнула Марии Михайловне, что пришла и есть пока не хочет (еще бы – после шагдетовского-то угощения!), пошла было в свою спальню, но на полдороге остановилась. Дверь в дедову комнату оказалась приоткрыта, и Катька медленно, словно к ногам гири прицепили, потащилась туда. В спальню она не заходила с первого дня, как вернулась на Солянку.
Все то же самое. Привычная комната, только деда нет. Катька положила папку с набросками на кровать, подошла к шкафу и открыла его.