– Я уже объяснила, – пробормотала я, гадая, стоит ли забирать папки. Если уволили, то нет. – Кому оставить материалы по делу некроманта? Место сегодня освободить?
Лотеску задумался, уставившись в стену, а потом скупо извинился за проявленную грубость. Но гнев никуда не делся, как и желваки с узкими глазами.
– Ишт Мазера, вы переходите все границы, – начальник наконец-то сел. – В частности, тайну личной жизни. Отчитываться перед вами я не стану. Увольнение же – вещь вполне реальная. Это не шутки.
– Хассаби, мне же для дела! – взмолилась я. – Хотите, любую бумагу подпишу, в выходные подежурю с охраной, да что угодно, но мне нужно знать, иначе логическая цепочка не сойдется. Не виновата я, что вы с Тайроном Эламару и Морисом Алерно связаны, сами ведь результаты спрашивать станете. А какие результаты, если свидетеля не допросить?
– Что, простите, сделать?
Лотеску посмотрел так нехорошо, что подурнело. Желваки улеглись, губы сложились в хищную усмешку.
М-да, сморозила! Лена, голова дана человеку, чтобы думать, а не чтобы глупости молоть.
Лотеску нарочито медленно вытащил увольнительный лист, искоса глянул на притихшую меня и, опробовав ручку на черновике, начал любовно заполнять. Именно любовно: начальник явно получал удовольствие от процесса.
– Имя реальное, не меняли? Если да, продиктуйте, нужно точно, – не поднимая глаз, поинтересовался Лотеску.
Внутри аж холодом обдало. До этого я еще сомневалась, надеялась, но теперь поняла: кончено.
Безусловно, потеря работы – это не смерть, но в моем случае равноценно. Без Марка некромант прирежет этим же вечером. Преступник зол, ему все равно, работаю ли я еще в Карательной инспекции.
– Хассаби, пожалуйста! – взмолилась я. – Вы же понимаете, с вашим опытом… Это ведь убийство, хассаби!
– Давайте, продолжайте занятный список. До чего вы еще договоритесь?
Росчерк ручки, и моя смерть подписана. Лотеску помахал увольнительным листом, подсушивая, а затем с вежливой официальной улыбкой протянул для ознакомления.
С сегодняшнего дня, по статье, с взысканием… Взыскание-то за что?
Возмущенно уставилась на начальника и заявила: не подпишусь в журнале.
– Да на здоровье, хоть истерику закатите, – равнодушно пожал плечами Лотеску и махнул рукой на стол. – Бумаги тут оставьте, остальные передайте… Секретарю пока на хранение сдайте. Всего хорошего, госпожа ишт Мазера, и удачи.
Он издевается?!
Ладно, раз уж я все равно уволена, выскажу в лицо всю правду. И про то, как некоторые требуют результатов и ставят палки в колеса, и про замалчивание фактов, и про странности поведения начальства, которое Невриса не уволило, зато меня – за милую душу. И Дейв подозрительно пропал, и с потенциалом Лотеску солгал, а я не слепая, хоть и видела ранки, прекрасно знаю, нельзя проводить ментальный допрос с уровнем две целых шесть десятых. Словом, наговорила много всего, после гордо забрала приказ об увольнении, заявив, что зарегистрирую его сама.
После – к Марку. Объясню все, попрощаюсь, со своими тоже и попытаюсь прорваться к Алине. Не с пустыми руками, разумеется, а с бутылкой. Отметим общее горе.
– Характер свой засуньте куда-нибудь! – это в качестве ответа. – Приказ давайте.
И не подумаю, обойдусь без позора.
– Магдалена! – уже требовательнее.
– А я уже не ваша подчиненная, – не выдержав, огрызнулась и с горечью добавила: – Жаль, вы были самым адекватным во всей инспекции.
Лотеску склонил голову набок, разглядывая меня, как бабочку на булавке, затем позвонил секретарю и велел не регистрировать приказ, а положить в уничтожитель. Я это прекрасно слышала и так же хорошо понимала, для кого весь спектакль.
Чудесный метод психологического воздействия! И отличное наказание. На место поставил.
– Давайте, – начальник протянул руку. – В четвертый раз не предложу.
Он знал, я все поняла. Уже успокоился, стал прежним, даже усмехался.
Я понуро поплелась к столу и положила бумагу на самый край. После тихо спросила:
– Можно идти?
Лотеску промолчал и потянулся к уничтожителю. Вставать не стал, просто перегнулся через ручку кресла. Прибор с урчанием жадно проглотил приказ об увольнении. Затем начальник соизволил-таки встать и подошел ко мне. Опустила голову еще ниже, ощущая, как покраснели уши.
– Прощаю, – милостиво сообщили мне. – Заданный вопрос отношения к делу не имеет, сугубо личное. Золотой у меня характер, ишт Мазера, не находите? Но в запале вы задали пару вопросов, на которые я отвечу. Садитесь.
Стакан воды привел мысли в порядок.
Насчет Невриса было сказано четко: до первой ошибки и результатов проверки звонков.
– Не желаю портить отношения с Ведомством, – поморщился Лотеску. – Да и спугнуть его хозяина тоже. Пусть и дальше думает, будто Карательная инспекция не в курсе. Теперь поясните, каким образом связаны я, Морис Алерно и Тайрон Эламару. И, – глаза начальника задержались на мне, – я отлично понимаю, чем для вас обернется увольнение. Не в личном или финансовом плане. Ловить на живца без согласия приманки запрещено. Это вас и спасло, ишт Мазера. Стребовать бы с вас за мои нервы!
Эм, похоже, с меня хотели стребовать конкретное, потому что оценили определенные части тела. Вовсе не лицо. Я даже заерзала, задумавшись, когда и как долг отдавать. Вдруг прямо сейчас? Я не готова как-то, только в обмен на ту личную информацию и доказательства, что вся Инспекция после не узнает.
– О чем вы думаете, ишт Мазера?
Промолчала и, как ни странно, немного огорчилась, что даже до фривольных предложений не дошло. Ну да, после передачи дела некроманта ни минутки отдыха, сплошная нервотрепка, от которой мужик хорошо лечит. Только в последний раз меня Гарет баловал после возвращения из командировки. Оно и понятно, отчего к Тайрону полезла, теперь даже теоретический секс с Лотеску рассматривала, а тот ничего такого не предлагал. Докатилась, вырви ведьме глаз!
Немного успокоившись, попыталась донести до начальника причины нетактичного поведения. Тот слушал, не перебивая, в конце признав, странностей много и, пожалуй, Лотеску даже прогуляется со мной в дом Алерно.
– Может, ответ на свой вопрос узнаете, – хмыкнул начальник. – Теперь к Дейву ишт Лагару. Завидовал он вам, Магдалена, очень хотел Отдел возглавить, просил несколько раз. Продолжать или цепочку достроите? При всей вашей невоспитанности, грубости и прочих недостатках, из-за которых едва сегодня не оказались на улице, вы гораздо более ценный сотрудник. Когда не хамите, производите положительное впечатление. Повышение вы получите. Если до этого не уволю.
Лотеску покачал головой и вручил мне тетрадь с записью разговоров Дейва.
– Читайте. Возникнут вопросы, задавайте. Но, по-моему, зацепку сами найдете.
В тетради обнаружилось два почерка: неизвестного лица и собственно Лотеску. Тот делал пометки, писал замечания. Для себя лично, потому что они иногда носили вольный характер. Тактично пыталась не читать, а потом увлеклась. Начальник задавал правильные вопросы, комментировал некоторые слова и поступки Дейва, вроде: «Наивно, фразу собеседника стоило читать так…». Эх, а я подтекст иногда расшифровывала неправильно.
Дейв оказался на редкость завистливым человеком. Любил развлекаться, девочек и очень желал продвинуться по службе. Многочисленные друзья твердили: баба-начальник – позор для коллектива, еще больше накручивали. Словом, Дейв завидовал и считал, будто меня обласкали за постель. Однажды он даже открыто сказал, как именно я вымаливала прощение и почему до сих пор не уволена. Стало противно.
К сожалению, Дейв не называл некроманта по имени, зато требовал денег за услугу. Именно это Лотеску и назвал зацепкой. До этого шла трепотня, сама жаловалась точно так же на кучу людей. А тут черным по белому: «Если хотите бумаги, оставьте вдвое больше на условленном месте. Мое молчание тоже не бесплатно, я не хочу отвечать за чужие дела».
Тут я не выдержала и в сердцах крикнула:
– Скотина!
– Дату гляньте, – меланхолично посоветовал Лотеску. – Тут еще просто, как вы выразились, скотина, а после уже натуральный некромант. Полагаю, труп найдем по частям.
Вижу, это до убийства несчастной девушки. О ней – ни слова, некромант с Дейвом по диктино не связывался, очевидно, при личной встрече сговорились. Разумно. Но и этого достаточно для подозрений. Подозрений, не обвинения.
– Банковский счет, – легко разрешил мои сомнения Лотеску. – Крупное, я бы сказал, очень крупное поступление в день убийства. Потом деньги исчезли.
– То есть как? – не поняла я.
– Так. Отозвал плательщик, признал чек подложным. Вы чековую книжку-то видели, ишт Мазера, знаете, как операции проходят?
Кивнула, хотя никогда раньше с такими вещами не сталкивалась. Слышать слышала. Сама я деньги с карточки только снимала и расплачивалась ею. То есть бумажки бухгалтерские представляю, а вот всякие тонкости нет.
Лотеску улыбнулся и полез во внутренний карман, извлек оттуда маленькую книжицу в кожаном переплете и положил на стол.
– Можно взять в руки.
Я не стала, даже открывать не хотела, но начальство, потешаясь, настаивало.
– А как же личная жизнь? – буркнула я, вспомнив об Алерно.
– Когда вам разрешают, это не личное. Просто так вы лучше представите суть дела. Вот, смотрите, – Лотеску пролистал оторванные корешки и открыл на чистом листе, – все стандартно. Имя, фамилия владельца счета, банк, суть платежа, кому он предназначен, сумма цифрами и прописью, подпись, отметка банка. Можно выписать на предъявителя, без указания обоснования, как и сделал некромант.
– То есть можно вычислить его имя? – оживилась я.
– Подложное, – тут же спустил с небес на землю начальник. – И ни одной заполненной строчки, кроме подписи, я проверял. Так иногда делают, но рискованно. И для владельца счета, и для предъявителя: легко опротестовать. Вот и тут подал клиент заявление: подделали, мол, подпись.
– Но банк – это серьезно, – покачала головой, не веря, будто тамошние клерки не сняли с некроманта даже отпечатки зубов.