Взявшись за дверную ручку, Алекс подумала, как дочка отреагирует, если она войдет и тоже, в свою очередь, поможет ей с прической и макияжем. Но для Джози это было естественно – урывками выхватывать минуты маминого времени, пока та занимается более важными делами. Алекс почему-то думала, что жизнь бесконечна и Джози будет ждать ее всегда. Она даже не подозревала, что однажды может остаться за бортом.
Алекс отошла от двери ванной. Боясь услышать: «Спасибо, мама, мне не нужна твоя помощь», она решила ничего не предлагать.
Ущерб, нанесенный репутации Джози выступлением Питера Хоутона, компенсировало то, что в тот же день она приобрела статус девушки Мэтта Ройстона. Другие девятиклассники и девятиклассницы, как правило, только зажигали друг с другом на вечеринках, но постоянных отношений не поддерживали. Она и Мэтт стали первыми. Если их школьное расписание не совпадало, он провожал ее до кабинета и часто при всех целовал. Он разобрался бы с каждым, кто имел бы глупость поставить рядом с именем Джози Кормье имя Питера Хоутона.
Только вот сам Питер почему-то этого не понимал. На работе она, чтобы до него скорее дошло, поворачивалась к нему спиной, когда он входил, и не отвечала, когда он что-нибудь спрашивал. А ему все было невдомек. Как-то раз он загнал ее в угол и напрямую спросил:
– Почему ты так себя ведешь?
– Потому что, если я разговариваю с тобой по-хорошему, ты начинаешь воображать, будто мы друзья.
– Но мы и есть друзья!
Джози посмотрела на него в упор:
– Не тебе это решать!
Однажды, когда Джози вынесла из офиса скопившийся мусор, Питер уже ждал ее, прислонившись к одному из баков. Это было время пятнадцатиминутного перерыва, но он почему-то не пошел, как обычно, за яблочным соком на другую сторону улицы, а остался здесь, на заднем дворе их копицентра.
– Посторонись, – сказала Джози и высыпала мусор в контейнер.
В ту же секунду на дне что-то заискрило, и огонь мгновенно взобрался вверх по пирамиде из картона, которым был набит металлический бак.
– Питер, отойди! – закричала Джози.
Питер не шелохнулся, хотя языки пламени уже танцевали прямо возле его лица и черты расплывались в мареве.
– Отойди сейчас же!
Она схватила его за руку и повалила на землю, когда что-то взорвалось внутри бака.
– Надо позвонить в «девять один один»! – крикнула Джози, вставая.
Пожарные приехали в считаные минуты и набрызгали в контейнер чем-то ядовитым. Мистеру Каргрю, который в это время занимался с инструктором по гольфу, Джози отправила сообщение на пейджер.
– Слава богу, что вы оба целы, – сказал он.
– Джози спасла мне жизнь, – ответил Питер.
Пока хозяин разговаривал с пожарными, Джози вернулась в офис. Питер – за ней:
– Я знал, что ты меня спасешь. Потому и сделал это.
– Что ты сделал? – спросила Джози, хотя уже знала ответ.
Она знала, зачем Питер ошивался во время перерыва у мусорных баков, знала, что, услышав ее шаги, он бросил в один из контейнеров спичку. Отводя мистера Каргрю в сторонку, она говорила себе: «Я поступаю так, как поступил бы на моем месте любой ответственный работник. Сообщаю хозяину, кто пытался уничтожить его собственность». Она не хотела признавать, что слова Питера были правдой и потому напугали ее. Она предпочла не обращать внимания на трепет в груди (миниатюрную версию того пожара, который устроил Питер), хотя догадывалась, что впервые в жизни ощутила желание мести.
Когда мистер Каргрю увольнял Питера, Джози не слушала их разговор. Она только чувствовала на себе жгучий обвиняющий взгляд, а сама постаралась сконцентрироваться на документах для местного банка. Глядя на листы, один за другим выходившие из машины, она подумала, как это странно – считать критерием качества абсолютное сходство каждого последующего продукта с предыдущим.
После занятий Джози ждала своего парня у флагштока. Она делала вид, будто не замечает Мэтта, до тех пор, пока он не подходил совсем близко и не целовал ее. Все смотрели, и ей это нравилось. Ее новый статус давал ей определенную свободу: она могла быть отличницей и не скрывать того, что в свободное время читает, но при этом никто не называл ее синим чулком, ведь она встречалась с Мэттом, а значит, пользовалась популярностью, и именно это все замечали в первую очередь. Наверное, нечто подобное чувствовала ее мать, когда, куда бы она ни пришла, все видели в ней прежде всего судью, а остальное не имело значения.
Иногда Джози снился кошмар, в котором Мэтт узнавал, что она не настоящая. На самом деле она не красивая, не клевая, ничего особенного в ней нет. «И о чем мы только думали?» – недоумевали ее друзья. Может быть, отчасти и поэтому, когда она просыпалась, ей было трудно смотреть на них как на друзей.
На выходные они с Мэттом запланировали нечто очень важное, и Джози едва удерживалась, чтобы кому-нибудь не проболтаться. Сидя на ступеньках у флагштока, она почувствовала, как кто-то дотронулся до ее плеча, и подумала, что это Мэтт.
– Ты сегодня припозднился, – укоризненно улыбнулась она и вдруг, обернувшись, увидела Питера.
В эту секунду он выглядел таким же испуганным, как и она, хотя для него эта встреча не была неожиданной. После его увольнения из копировального центра Джози прикладывала все усилия, чтобы не пересекаться с ним, – задача непростая, если учесть, что они каждый день вместе ходили на математику и без конца сталкивались в коридорах. При каждой их встрече Джози утыкалась носом в учебник или старалась сосредоточиться на чьем-нибудь чужом разговоре.
– Джози, – сказал Питер, – можно тебя на минутку?
Из дверей школы один за другим выходили ученики, и она чувствовала на себе их взгляды, как удары хлыстом. Почему они так на нее смотрели? Потому что она – это она или потому что она с Питером Хоутоном?
– Нельзя! – отрезала Джози.
– Просто… Мне и правда очень нужно, чтобы мистер Каргрю взял меня обратно на работу. Я совершил ошибку, это правда. Но может, теперь… Может, если ты ему скажешь… – Питер замялся. – Ты ведь ему нравишься.
Джози хотела заорать: «Убирайся! Я не желаю опять с тобой работать и тем более не желаю разговаривать с тобой у всех на виду». Но за несколько месяцев после устроенного Питером пожара что-то произошло. Джози отплатила ему за выходку на математике так, как он, по ее мнению, того заслуживал. Однако, вспоминая об этом, она по-прежнему чувствовала жжение в груди. И у нее все чаще возникал вопрос: может быть, та бредовая идея пришла Питеру в голову не потому, что он сумасшедший, а потому, что она, Джози, дала повод? Ведь когда в копицентре никого, кроме них, не было, они действительно разговаривали, они смеялись. Она относилась к нему как к нормальному парню, хотя, пожалуй, и не к такому, с каким стоило бы появляться на людях. Как бы то ни было, чувствовать и действовать – это ведь разные вещи, верно? Она, Джози, никогда не вела себя как Дрю, Мэтт и Джон, которые, проходя мимо, толкали Питера, отбирали у него пакет с ланчем и пинали, пока содержимое не высыпалось на пол. Она же была не такая, правда?
Разговаривать с мистером Каргрю Джози не хотела. Не хотела, чтобы Питер думал, будто она согласна с ним дружить или даже просто по-приятельски общаться. Но уподобляться Мэтту, от чьих комментариев в адрес Питера ее иногда тошнило, ей тоже не хотелось.
Питер сидел напротив нее, ожидая ответа, и вдруг кубарем скатился с каменных ступенек, а на его месте теперь стоял Мэтт:
– Держись подальше от моей девушки, пидор! Иди поищи себе какого-нибудь мелкого пацана.
Питер приземлился лицом на плиты. Когда он поднял голову, губа была в крови. Первым делом он посмотрел на Джози, и, как ни странно, она не увидела в его взгляде ни обиды, ни злобы. Только глубокую усталость.
– Мэтт, – сказал он, поднимаясь на четвереньки. – У тебя член длинный?
– Тебе интересно? – ответил Мэтт.
– Вообще-то, нет, – Питер с трудом встал на ноги, – просто подумал, сможешь ты трахнуть сам себя или нет.
Джози почувствовала, как воздух между парнями накалился, и через долю секунды Мэтт налетел на Питера, как ураган. Он ударил его в лицо и снова повалил на плиты.
– Тебе это нравится, да? Нравится? – плевался Мэтт, всем телом придавливая Питера к земле.
Питер мотал головой, слезы катились по лицу, оставляя светлые дорожки на потеках крови:
– Слезь…
– Сам себя трахни! Наверняка только о том и мечтаешь! – ухмылялся Мэтт.
Собралась толпа. Джози отчаянно озиралась, ища глазами учителя, но уроки уже закончились, и никого из преподавателей поблизости не было.
– Перестань! – закричала она, глядя, как Питер пытается высвободиться, а Мэтт бьет его с новой силой. – Прекрати!
Мэтт нанес еще один удар и поднялся. Питер остался лежать, скорчившись, на боку.
– Ты права, ни к чему тратить на него время, – сказал Мэтт и зашагал к машине, ожидая, что Джози пойдет за ним.
Она знала: сначала они поедут выпить кофе, потом к ней домой. Мэтт начнет целовать ее в шею и гладить плечи, она попытается не обращать на него внимания и делать уроки, но вскоре сдастся, и они будут обниматься, пока не услышат, что подъехала мамина машина.
В Мэтте еще осталась нерастраченная ярость. Кулаки были сжаты. Джози взяла одну его руку, разжала ему пальцы и переплела их со своими:
– Ты не разозлишься, если я кое-что тебе скажу?
Она понимала бессмысленность своего вопроса: Мэтт и так до сих пор был в ярости. Эта ярость представляла собой обратную сторону той страсти, от воздействия которой Джози чувствовала себя наэлектризованной изнутри. Просто в этом случае та же сила несла негативный заряд и была направлена на слабого.
Не дождавшись ответа, Джози продолжила осторожное наступление:
– Почему бы тебе не оставить Питера Хоутона в покое?
– Этот пидор первый начал. Ты же слышала, что он сказал.
– Да, но он сказал это после того, как ты спустил его со ступенек.
Мэтт остановился:
– С каких это пор ты его ангел-храните