– Так глупо… Я даже не знаю, почему плачу. Я просто хотела… понравиться ему.
– А вот мне ты ужасно нравишься. Это считается? – Мэтт наклонился и тронул губами ее мокрое лицо.
– Еще как!
Джози почувствовала его поцелуй сначала на щеке, потом на шее, потом за ухом – в том месте, от прикосновения к которому она всегда как будто растворялась. Все это пока было для нее непривычно, но каждый раз, когда они с Мэттом оставались наедине, он заманивал ее на шаг дальше. «Сама виновата, – говорил он и как-то странно улыбался. – Если б ты не была такой сексуальной, я бы смог удержаться и не трогать тебя». Эти слова сами по себе действовали на Джози как афродизиак. Сексуальная? Она? Как Мэтт и обещал, ей каждый раз становилось хорошо оттого, что она позволяла ему себя трогать, пробовать на вкус. Подпуская его все ближе и ближе, она словно бы готовилась прыгнуть со скалы: дыхание останавливалось, в животе порхали бабочки. Казалось, еще один шаг – и она полетит. Отрываясь от твердой почвы, Джози почему-то не думала, что может просто рухнуть вниз.
Ладони Мэтта блуждали у нее под майкой, ныряли под кружево лифчика. Их ноги переплелись, он прижался к ней всем телом. Когда он потянул вверх край ее футболки, она, кожей ощутив прохладу воздуха, внезапно опомнилась и прошептала:
– Сейчас нельзя, мы же бросили машину на обочине.
Мэтт задел зубами ее плечо и поднял глаза: взгляд был затуманенный, как от лихорадки или от наркотиков.
– Но я хочу тебя, – сказал он то, что говорил уже много раз.
Сегодня она не стала делать вид, будто не слышит.
Я хочу тебя…
Джози могла бы его остановить, но поняла, что не остановит. Он ее хотел, и сейчас именно эти слова были ей нужнее всего. На секунду Мэтт застыл, пытаясь понять: если Джози его не оттолкнула, это значит то, о чем он подумал? Она услышала шуршание пакетика с презервативом. Интересно, как долго он носил его при себе? Потом Мэтт, все еще боясь, что она передумает, дернул замок у себя на джинсах и поднял ей юбку. Она почувствовала жгучее прикосновение его пальцев, оттягивающих эластичную ткань ее трусиков. Раньше эта рука оставляла на коже горячий след, как комета. Джози говорила: «Хватит, не надо», а потом ощущала ноющую боль. Теперь все было по-другому. Мэтт перенес центр тяжести: и жжение, и давление усилилось.
– Ой! – вырвалось у Джози, и Мэтт заколебался.
– Не хочу сделать тебе больно, – произнес он.
– Давай.
Мэтт толкнулся бедрами вперед. Боль была ожидаемой, но все равно заставила Джози вскрикнуть. Мэтт ошибочно принял этот возглас за проявление страсти.
– Знаю, детка, – простонал он.
Она почувствовала его пульс, только не так, как чувствовала раньше, а изнутри. Он задвигался быстрее, дергаясь внутри ее, словно рыба, снятая с крючка и брошенная на причал. Джози хотелось спросить: было ли Мэтту тоже больно, когда он делал это в первый раз? Всегда ли ей будет больно? Может быть, всем полагается расплачиваться болью за любовь? Она уткнулась лицом в плечо Мэтта и постаралась понять, почему даже сейчас, когда он внутри ее, она все равно чувствует себя пустой.
– Питер, – сказала миссис Сандрингем после урока английского, – задержись, пожалуйста, на минутку.
Питер плюхнулся на стул и начал придумывать, как объяснить родителям очередную неудовлетворительную оценку. Вообще-то, миссис Сандрингем нравилась ему. Ей еще не перевалило за тридцать, и, пока она распространялась о грамматике или о Шекспире, нетрудно было представить себе, что не так уж давно она сама сидела за партой и гипнотизировала взглядом стрелку часов.
Дождавшись, когда остальные выйдут, Питер подошел к учительскому столу.
– Я хотела поговорить о твоем эссе, – сказала миссис Сандрингем. – Я еще не все работы проверила, но твою видела и…
– Могу переписать! – выпалил Питер.
Учительница вздернула брови:
– Но, Питер… Я поставила тебе «А».
Она отдала ему тетрадку, и он вперил взгляд в ярко-красную букву на полях. Эссе было на тему «Событие, изменившее мою жизнь». Питер написал о том, как неделю назад его уволили за поджог мусорного бака. Джози Кормье в сочинении не упоминалась. Учительница подчеркнула заключительное предложение: «Я понял, что если сделаешь что-нибудь не так, то обязательно попадешься, поэтому нужно думать, прежде чем действовать».
– Этот случай действительно многому тебя научил. – Миссис Сандрингем улыбнулась и положила руку Питеру на запястье. – Теперь на тебя можно положиться.
Питер кивнул и, выйдя в коридор, влился в поток других учеников. Он нес свое сочинение в руках, воображая, что скажет мама, когда он явится домой с жирной «А» по английскому. Наконец-то он сделал нечто такое, чего ожидали не от него, а от Джоуи! Но если родители прочтут эссе, они узнают про случай с поджогом мусорного бака. Придется признаться, что его уволили и теперь после уроков он не работает, а просто сидит в библиотеке.
Питер скомкал свое сочинение и бросил его в первую же урну.
После того как Джози начала проводить почти все свободное время с Мэттом, место неизменной спутницы Кортни незаметно, но быстро заняла Мэдди Шоу. Она справлялась с этой ролью даже лучше, чем Джози. Когда две подружки шли по коридору, не сразу можно было различить, кто есть кто: Мэдди так точно копировала стиль и пластику Кортни, что подражание превратилось для нее в своего рода искусство.
Сегодня они все собрались у Мэдди дома, поскольку ее родители поехали навестить старшего сына, который учился в Сиракьюсе. Спиртного покупать не стали – начался хоккейный сезон, и игроки должны были подписать договор с тренером, – зато Дрю Жирар взял напрокат молодежную комедию без купюр, и сейчас парни спорили, кто сексуальнее: Элиша Катберт или Шеннон Элизабет.
– Я бы переспал с той и другой, – сказал Дрю Жирар.
– А с чего ты взял, что они тебе дадут? – засмеялся Джон Эберхард.
– Моя репутация простирается далеко…
– Это единственная часть тебя, которая на такое способна, – усмехнулась Кортни.
– Корт, ты просто бесишься оттого, что тебе не выпал шанс проверить мои возможности.
– Да уж конечно…
Джози и Мэдди, сидя на полу, рассматривали доску для спиритических сеансов, которую нашли в подвале среди детских настольных игр. Пальцы Джози легко касались указателя:
– Ты его не двигаешь?
– Честное слово, нет, – ответила Мэдди. – А ты?
Джози помотала головой. «Интересно, какое привидение захочет прийти на подростковую вечеринку? Наверное, дух трагически погибшего подростка. В автокатастрофе, например».
– Как тебя зовут? – громко спросила Джози.
Стрелка указала на одну букву алфавита, затем на другую, потом остановилась.
– Значит, Эб, – объявила Мэдди.
– Или Эбби.
– Ты парень или девушка? – спросила Мэдди.
Указатель соскочил с доски. Дрю расхохотался:
– Видать, он педик!
– Рыбак рыбака видит издалека, – сказал Джон.
Мэтт зевнул и потянулся, так что рубашка задралась. Джози сидела к нему спиной, но почувствовала его обнажившуюся кожу почти так же, как если бы дотронулась до нее, – такая связь существовала между их телами.
– Было дико весело, но мы сваливаем. Идем, Джо.
Джози посмотрела на доску: стрелка указала на слово «нет».
– Я останусь, – сказала она. – Мне интересно.
– Ого! Кого-то только что обломали? – подал голос Дрю.
Начав встречаться с Джози, Мэтт стал гораздо меньше времени проводить со своими друзьями. И хотя он говорил ей, что дурачиться в ее обществе ему гораздо приятнее, чем общаться с дураками, она знала: уважение Дрю и Джона для него по-прежнему важно. Однако это же не давало ему права вести себя с нею как с рабыней!
– Я сказал, мы уходим, – повторил Мэтт.
Джози подняла на него глаза:
– Я еще не закончила. Когда закончу, тогда и пойду.
– Без меня ты вообще ни разу не кончала! – сострил Мэтт, самодовольно улыбнувшись парням.
Они заржали. Джози вспыхнула. Ни на кого не глядя, она встала и быстро поднялась по лестнице, ведущей из подвала на первый этаж. Там она схватила свою куртку. Сзади послышались шаги, но она даже не обернулась.
– Мне было весело, поэтому…
Мэтт не дал ей договорить. Он с силой схватил ее за руку, резко развернул и прижал к стене. Она вскрикнула:
– Мне больно!
– Чтобы такого больше не повторялось!
– Это ты не смей…
– Я же сказал тебе: «Мы уходим», а ты выставила меня идиотом.
Под пальцами Мэтта на коже Джози быстро расцветали синяки, как будто она была для него холстом. В его руках она обмякла, инстинктивно ему уступая.
– Извини, – прошептала она.
Услышав то, что хотел услышать, Мэтт ослабил хватку.
– Джо, – вздохнул он, прикоснувшись лбом к ее лбу, – я не хочу ни с кем тебя делить. Ты не должна на меня за это сердиться. – (Джози, по-прежнему не находя в себе сил говорить, только покачала головой.) – Просто я так тебя люблю…
Она удивленно заморгала:
– Ты меня любишь?
До сих пор он не говорил ей этого, и она ему тоже. Чувствовала, но молчала, потому что если бы она первая сказала, а он не ответил, то со стыда провалилась бы сквозь землю. Но вот он, Мэтт, сам сказал, что любит ее.
– А разве не заметно? – спросил он и, взяв руку Джози, так нежно поцеловал каждый пальчик, что она почти забыла о произошедшем несколько минут назад.
– «Kentucky Fried People»… – произнес Питер, обдумывая идею, которую подал ему Дерек. Они сидели на скамейке в спортзале, пока капитаны баскетбольных команд набирали себе игроков. – Ну не знаю… Не слишком ли это…
– Впечатляюще? С каких это пор ты стал политкорректным? Представь себе: ты заходишь в студию и, если у тебя достаточно очков, используешь гончарную печь как орудие убийства.
Дерек тестировал новую компьютерную игру Питера: что-то предлагал, указывал на недостатки в дизайне. Времени для обсуждения у них было предостаточно, поскольку, как они оба знали, их обоих до последнего не будут брать ни в какую команду.