– Ну да, – сказал Питер, – все правильно.
– Предположим, я хочу сделать бомбу из подручных материалов. Что мне понадобится?
Питер пожал плечами:
– Газета, химическое удобрение, вата, немного дизельного топлива: за ним придется съездить на заправку. Это единственное, чего может не оказаться у вас дома.
Джордан внимательно смотрел на своего подзащитного, пока тот перечислял ингредиенты. Мурашки забегали по телу оттого, как спокойно и холодно Питер говорил. Но было в его тоне и нечто еще более пугающее: между строк ощущалось, что он собой гордится.
– Если я правильно понимаю, раньше ты уже проводил подобные эксперименты.
– Сначала я просто хотел посмотреть, получится ли у меня. – Питер оживился. – Потом попробовал еще. Ну так, как это обычно делается: бросаешь и бежишь без оглядки.
– Чем эта бомба отличалась от предыдущих?
– В первую очередь ингредиентами. Мне нужна была бертолетова соль, ее можно получить из отбеливателя, но это не совсем просто. Это как лабораторная по химии. Когда я фильтровал кристаллы, в кухню вошел отец. Я сказал ему, что хочу заработать себе дополнительную оценку.
– Боже мой…
– Так вот. После того как разберетесь с этим, нужен вазелин – у нас он всегда есть в шкафчике в ванной – и газ из кухонной плиты, а еще парафин, которым запечатывают банки с соленьями. Из-за чего я слегка понервничал, – признался Питер, – так это взрыватель. Раньше мне не приходилось иметь дело с такими серьезными штуками. Но знаете, если уж план созрел…
– Хватит. Дальше не надо.
– Но вы же сами просили, – с обидой произнес Питер.
– Таких ответов я слушать не должен. Моя работа состоит в том, чтобы добиваться твоего оправдания, а лгать присяжным я не могу. Я могу только не говорить той правды, которую не знаю. Сейчас я пока еще вправе сказать, что ты заранее ничего не планировал. Я хочу сохранить для себя такую возможность, и ты, если у тебя есть элементарное чувство самосохранения, должен мне в этом помогать.
Питер подошел к окну. Стекло было все исцарапано. Кем или чем – Джордан не знал. Может, заключенные на протяжении многих лет скребли его ногтями, стараясь вырваться на свободу? Питер не мог видеть, что снег уже полностью растаял, что из земли пробились первые крокусы. Вероятно, так даже лучше.
– Я был в церкви, – объявил Питер.
Сам Джордан никогда не искал утешения в религии, но старался не лишать других такой возможности.
– Очень хорошо, – сказал он.
– Просто для того, чтобы выйти из камеры. Дело не в том, что я познал Христа и все такое…
– Ладно, – ответил Джордан.
Он не понимал, какое отношение походы в церковь имеют к взрывчатым веществам или к чему-либо другому, касающемуся защиты Питера. Честно говоря, ситуация не располагала к философским дискуссиям с клиентом. Через два часа нужно было встретиться с Селеной, чтобы пройтись по списку возможных свидетелей. Но что-то все-таки не позволяло Джордану оборвать подзащитного.
– Вы верите в ад? – обернувшись, спросил Питер.
– Да. Он битком набит адвокатами. Спроси любого прокурора.
– Нет, серьезно, – сказал Питер. – Готов поспорить, что направляюсь туда.
Джордан заставил себя улыбнуться:
– Я не делаю ставок, если знаю, что все равно не смогу получить выигрыш.
– Отец Морено – так, кажется, зовут здешнего священника? – говорит, что если уверовать и раскаяться, то получишь прощение. Типа религия – это такой халявный билет, который освобождает тебя от всех и от всего. Но по-моему, тут что-то не срастается, потому что отец Морено еще говорит, что каждая жизнь чего-то стоит… А жизни десяти, которые умерли?
Джордан понимал бесполезность этого вопроса, но почему-то все-таки спросил:
– Ты настаиваешь именно на такой формулировке?
– На какой?
– Ты упомянул десять человек, которые умерли. Как будто это было некое естественное явление.
Питер наморщил лоб:
– Ну так и есть.
– Это как же?
– Как со взрывчатыми веществами, я думаю. Если фитиль подожжен, то либо ты уничтожаешь бомбу… либо она уничтожает все остальное.
Джордан встал и подошел к своему клиенту:
– А кто чиркнул спичкой, Питер?
Питер посмотрел на адвоката:
– Лучше скажите, кто этого не делал.
Теперь Джози думала о своих друзьях как о ком-то, кто остался в прошлом. Хейли Уивер отправилась в Бостон в клинику пластической хирургии. Джон Эберхард лежал в каком-то реабилитационном центре, где читал книжки доктора Сьюза и учился пить через соломинку. Мэтт, Кортни и Мэдди ушли навсегда. Остались только Джози, Дрю, Эмма и Брейди. Компания уменьшилась настолько, что назвать ее компанией уже с трудом поворачивался язык.
Они сидели в подвале у Эммы и смотрели фильм на диске. Сейчас это был для них предел социальной активности. Во-первых, с Дрю и Брейди еще не сняли бинты и гипс. Во-вторых, всем четверым, может быть, не хотелось в этом признаваться, но места, где они веселились раньше, слишком болезненно напоминали бы им о тех, кого не вернуть.
Диск принес Брейди. Как фильм назывался, Джози сразу же забыла. Это было нечто в духе «Американского пирога»: надеясь повторить кассовый успех молодежной комедии братьев Вайц, голливудские продюсеры состряпали салат из голых девушек, отчаянных парней и всяческих веселых атрибутов, без которых якобы немыслима жизнь подростков.
Сейчас шел эпизод автомобильной погони. Герой с воплями мчался по мосту, который уже начали поднимать. Джози не сомневалась, что все будет нормально. Во-первых, это комедия. Во-вторых, кому нужно убивать главного персонажа, если фильм еще не заканчивается? В-третьих, учитель физики, разобрав на уроке этот самый эпизод, доказал: если скорость машины достаточно высокая, герой допрыгнет. Нужно только, чтобы ветер не изменил траекторию движения. Кроме того, Джози знала: за рулем даже не актер, исполняющий главную роль, а каскадер, который проделывает такие трюки чуть не каждый день. Тем не менее она смотрела на экран и видела не то, что там происходило. Она видела, как крыло машины ударяется о край пролета разведенного моста, искореженный металл делает сальто в воздухе и с всплеском падает в воду.
Если верить взрослым, то подростки слишком быстро ездят, экспериментируют с наркотиками и не пользуются презервативами, потому что чувствуют себя неуязвимыми. А на самом деле смерть подстерегает их за каждым углом. Иногда молодые спортсмены падают замертво прямо на поле, вот и у Брейди во время матча может случиться какой-нибудь приступ. Эмму может ударить молния, а Дрю может просто войти в обычную школу в необычный день.
– Мне нужно подышать, – пробормотала Джози, вставая, и поднялась по ступенькам, ведущим на первый этаж.
Она вышла на крыльцо и, посмотрев на небо, увидела две звезды, горящие рядышком. Нет, подростки не неуязвимы. Они просто глупы.
Дверь за спиной Джози открылась и с шумом закрылась.
– Эй, – сказал Дрю, садясь рядом, – ты как?
– Супер, – ответила Джози, натянуто улыбаясь.
В этот момент собственное лицо показалось ей похожим на плохо разглаженные обои, но она до такой степени привыкла прятать истинные чувства и выражать поддельные, что это стало для нее второй натурой. Как ни удивительно, она все-таки кое-что унаследовала от матери.
Дрю сорвал травинку и принялся расщеплять ее:
– Я тоже так всегда говорю, когда этот тупоголовый школьный мозгоправ спрашивает, как у меня дела.
– Не знала, что тебя тоже заставляют ходить к психологу.
– Наверное, всех вызывают, кто был… ну ты понимаешь… близко… – Дрю не закончил предложение.
Может быть, он хотел сказать «близко к тем, кто не выжил», или «близко к тому, чтобы погибнуть», или «близко к тому, чтобы покончить с собой».
– Интересно, кто-нибудь вообще говорит психологу правду?
– Сомневаюсь. Его там не было в тот день. Ему не понять.
– А кто понимает?
– Ты. Я. Они, – сказал Дрю, кивком указав на дверь дома, где их с Джози друзья смотрели кино. – Добро пожаловать в клуб, в который никто не хочет вступать. У тебя пожизненное членство.
Джози не собиралась плакать, но слова Дрю, и тот идиот в фильме, пытавшийся перепрыгнуть с одной части разведенного моста на другую, и звездный свет, покалывающий кожу, как прививка от смертельной болезни… от всего этого слезы сами полились из глаз. Дрю обнял Джози здоровой рукой, она прильнула к нему и, закрыв глаза, зарылась лицом в его фланелевую рубашку. Ощущение, которое у нее при этом возникло, показалось ей таким знакомым, будто она колесила по свету, а теперь вернулась домой и легла в свою постель, на которой до сих пор сохранилась оставленная ею вмятинка. И все-таки запах ткани был не совсем привычный. Парень, обнимавший Джози, был на ощупь не совсем таким, как… В общем, это просто был не тот парень.
– Наверное, я не смогу, – прошептала Джози.
Дрю сразу же от нее отстранился и отвел глаза. Лицо залилось краской.
– Я ничего такого не имел в виду. Ты и Мэтт, – его голос совсем сник, – я понимаю, что вы по-прежнему вместе.
Джози посмотрела на небо и кивнула Дрю, как будто он угадал ее мысли.
Все началось с сообщения на автоответчике. Звонили из сервиса: Питер не явился на техосмотр своего автомобиля. Нужно ли назначить новую дату? Когда Льюис прослушивал сообщение, Лейси дома не было. Он как-то машинально перезвонил, а теперь, не успев осмыслить, что делает, явился в сервис к назначенному времени. Вышел из машины, передал ключи заправщику.
– Вы можете подождать в офисе, – сказал ему тот. – Выпейте кофейку.
Льюис налил себе чашку кофе, добавил три кусочка сахара и много молока, как сделал бы Питер. Потом сел и вместо потрепанного «Ньюсуика» взял журнал «Геймер». «Раз, два, три», – сосчитал он про себя, и, как по команде, заправщик вернулся в контору:
– Мистер Хоутон, у машины, на которой вы приехали, техосмотр заканчивается только в июле.
– Я знаю.
– Но вы… зачем-то назначили время…