Начальник тюрьмы стал говорить о дисциплинарном взыскании. О том, какие последствия оно возымеет в случае обвинительного приговора, о тех немногих привилегиях, которые будут отняты. Питер намеренно не слушал.
Он думал о том, как рассвирепеют другие заключенные, когда из-за него их лишат телевизора на неделю.
Он думал о том, верит ли Джордан в синдром затравленной жертвы, который сам придумал, и поверит ли кто-нибудь еще.
Он думал о том, почему те, кто видел его в тюрьме, то есть мать и адвокат, никогда не говорят ему правду: что он останется за решеткой навечно и умрет в такой же камере, в какой сидит сейчас.
Он думал о том, что лучше бы ему получить пулю в лоб.
Он думал о том, что ночью в тюрьме ты слышишь, как летучие мыши хлопают крыльями в цементных углах и крики, хотя вроде бы все заключенные не настолько глупы, чтобы кричать.
В субботу, в 9:00, Джордан был в одних пижамных штанах, когда в дверь позвонили.
– Это какая-то шутка? – спросил он, открыв.
Судья Кормье натянула на лицо улыбку:
– Мне очень жаль, что мы вас разбудили и вы встали не с той ноги. Но вы же знаете: когда ваш ребенок беспокоится… вы и сами перестаете понимать, что делаете.
Рядом с судьей стояла, продев руку ей под локоть, ее юная копия. «Так вот, значит, ты какая, Джози Кормье», – подумал Джордан, изучая девочку, дрожавшую как осиновый лист. Каштановые волосы разметались по плечам, голубые глаза избегают встретиться с ним взглядом.
– Джози очень напугана, – сказала судья. – Я подумала, мы, может быть, зайдем на минутку и вы ее успокоите, после того как выслушаете и решите, поможет ли вам то, что она знает, или нет.
– Джордан? Кто там пришел?
Он обернулся: Селена с Сэмом на руках стояла в коридоре. На ней была фланелевая пижама, то есть формально она встречала гостей одетая.
– Судья Кормье хочет, чтобы мы поговорили с Джози о ее показаниях, – произнес Джордан с нажимом, давая жене понять, что у него большие проблемы, ведь все, кроме, может быть, самой девочки, прекрасно понимали: он заявил о своем намерении ее вызвать только для того, чтобы добиться отстранения судьи Кормье.
– Видите ли, – начал Джордан, снова поворачиваясь к Алекс, – в данный момент я не совсем готов решать рабочие вопросы.
– И все-таки вы, наверное, представляете себе, зачем вам нужны показания Джози. В противном случае вы не включили бы ее в список свидетелей.
– Почему бы вам не позвонить моему секретарю и не назначить встречу…
– Нам очень хотелось поговорить с вами сейчас. Прошу вас. Я пришла не как судья, а просто как мать.
Селена вышла вперед.
– Проходите, пожалуйста, – сказала она, свободной рукой обнимая Джози за плечи. – Вы, наверное, Джози, да? А это Сэм.
Джози застенчиво улыбнулась малышу:
– Привет, Сэм.
– Дорогой, почему бы тебе не принести нашим гостям кофе или сока?
Джордан уставился на жену, не понимая, что она задумала.
– Конечно. Пожалуйста, проходите.
Дом, к счастью, выглядел совсем не так, как во время прошлого нежданного визита судьи Кормье. В раковине не было грязной посуды, стол не был завален бумагами, куда-то таинственно исчезли разбросанные игрушки. Что тут Джордан мог сказать? Его жена – фанатик чистоты.
На кухне он выдвинул два стула для Джози и для судьи.
– Какой кофе вы любите? – спросил он.
– Спасибо, ничего не нужно, – ответила Алекс, сжимая под столом руку дочери.
– Мы с Сэмом пойдем в гостиную поиграем, – сказала Селена.
– Зачем? Оставайся! – Джордан устремил на жену умоляющий взгляд, означавший: «Не уходи, а то она меня распотрошит!»
– Нет, мы лучше не будем вас отвлекать.
Джордан тяжело опустился на стул напротив своих посетительниц, хотя стоя ему думалось лучше.
– Что я могу вам сказать? – начал он, собравшись с силами. – Бояться совершенно нечего. Я только хотел задать несколько простых вопросов о вашей дружбе с Питером.
– Мы не дружим, – возразила Джози.
– Я знаю, но раньше-то дружили? Как давно вы знакомы?
– С детского сада или даже раньше, – ответила Джози, бросив взгляд на мать.
– Хорошо. Вы играли у вас дома? Или у него?
– И там и там.
– У вас были общие друзья, с которыми вы проводили время?
– Нет.
Слушая этот разговор, Алекс благодаря своему адвокатскому опыту поняла: «У него ничего нет. Все это ерунда».
– А когда вы перестали общаться?
– В шестом классе, – сказала Джози. – У нас как бы вкусы разошлись.
– А после этого вы продолжали как-то контактировать?
Джози заерзала:
– Только виделись в коридоре, и все такое…
– Но еще вы ведь работали вместе?
Джози опять посмотрела на Алекс:
– Недолго.
Мать и дочь выжидающие уставились на Джордана. Его это позабавило, поскольку свои вопросы он сочинял на ходу.
– Какие отношения были у Питера с Мэттом?
– Никаких, – сказала Джози, однако ее щеки порозовели.
– Может быть, Мэтт говорил или делал что-то, что обижало Питера?
– Может быть.
– Хотелось бы поконкретнее. – (Джози покачала головой, плотно сжав губы.) – Когда ты в последний раз видела Мэтта и Питера вместе?
– Не помню, – прошептала она.
– Они дрались?
Ее глаза наполнились слезами.
– Не знаю.
Она посмотрела на мать, а потом медленно опустила голову на руки, сложенные на столе.
– Милая, ты бы подождала нас в комнате, – произнесла судья ровным голосом.
Алекс и Джордан проводили Джози взглядами: она села на стул в гостиной, вытерла глаза и, опершись локтями о колени, стала наблюдать за игравшим на полу малышом.
– Послушайте, – вздохнула судья Кормье, – я больше не имею отношения к этому делу. Я знаю, что именно для того, чтобы меня отстранить, вы и включили Джози в список свидетелей. Но сейчас речь не об этом. Я пришла к вам как к человеку, у которого тоже есть ребенок. Если Джози под присягой письменно покажет, что ничего не помнит, вы подумаете еще раз о том, стоит ли вызывать ее в суд?
Джордан бросил взгляд в сторону гостиной: Селена уговорила Джози тоже сесть на пол и присоединиться к игре. Сейчас девочка толкала к ногам малыша самолетик. Когда Сэм расхохотался так, как хохочут только младенцы, Джози тоже чуть-чуть улыбнулась. Селена, поймав взгляд мужа, вопросительно подняла брови. Джордан получил то, чего хотел: Кормье взяла самоотвод. Теперь можно было проявить великодушие и уступить ей.
– Хорошо, – сказал он судье. – Вы можете принести мне ее письменные показания под присягой.
– Молоко надо было довести до кипения, а не дать ему подгореть, – сказала Джози, оттирая губкой черноту со дна кастрюльки.
– Ну где же мне было это знать! – ответила Алекс, беря полотенце.
– Видимо, пудинг нам пока не осилить. Может, стоило начать с чего-нибудь попроще? – предположила Джози.
– С чего, например?
– С тостов, – улыбнулась Джози.
Теперь мама много времени проводила дома, и ее обуревала жажда деятельности. В частности, она решила научиться готовить, а это если и было хорошей идеей, то только для пожарных, которые боятся остаться без работы. Даже когда Алекс все делала вроде бы по рецепту, результат совершенно не соответствовал ожиданиям. Джози начинала ее расспрашивать, и тогда выяснялось, что мама использовала разрыхлитель вместо пищевой соды или обычную муку вместо кукурузной («Кукурузной у нас не было», – жаловалась Алекс).
Джози, не зная, как реагировать, когда мама вываливает на блюдо кирпич подгоревшего пирога с таким видом, будто это Святой Грааль, решила предложить ежевечерние кулинарные тренинги – сначала просто из чувства самосохранения, но потом оказалось, что это довольно весело. Когда мама не вела себя как всезнайка, поскольку о приготовлении пищи не знала ничего, с ней можно было очень даже неплохо пообщаться. К тому же Джози нравилось контролировать ситуацию – любую, будь то процесс приготовления шоколадного пудинга или процесс соскребания его остатков со дна кастрюли.
Сегодня они приготовили пиццу. Все почти получилось, но, когда Алекс вынимала ее из духовки, пицца попала прямо на нагревательный элемент. Пришлось воспользоваться запасным вариантом – пожарить сыр на гриле. Салат из пакетика Алекс испортить не могла, как бы ни старалась. Ну а про десерт после катастрофы с пудингом оставалось только забыть.
– Откуда у тебя такие кулинарные умения? Ты что, Джулия Чайлд? – спросила Алекс.
– Джулия Чайлд умерла.
– Тогда Найджела Лоусон.
Джози, пожав плечами, выключила воду и сняла желтые резиновые перчатки.
– Просто мне суп поднадоел, – сказала она.
– Разве я не говорила тебе, чтобы ты не включала духовку, когда меня нет дома?
– Говорила, но я не слушала.
Однажды, когда Джози училась в пятом классе, всем дали задание построить мост из палочек от мороженого. Это был конкурс, в котором побеждал тот, чье сооружение выдержит наибольшую нагрузку. Джози ездила на другой берег реки Коннектикут, старательно зарисовывала арки и опоры настоящих мостов. В день сдачи работ в класс пришли два военных инженера. Они испытывали каждое строение на прочность с помощью специальной машины. Всех родителей пригласили смотреть, но мама Джози была, конечно же, в суде и оказалась единственной матерью, не пришедшей на это мероприятие. Так, по крайней мере, Джози думала до нынешнего момента. А теперь она вдруг вспомнила: мама пришла. На последние десять минут, но пришла. Наверное, пропустила испытание моста Джози (это был полный провал: конструкция застонала и с треском рухнула), но помогала собирать обломки.
Серебристая кастрюлька блестела, как новенькая. Молоко в пакете еще осталось.
– Можем начать сначала, – предложила Джози и, не услышав ответа, обернулась.
– Я бы с радостью, – тихо сказала ее мама, и теперь они обе имели в виду не пудинг.
В этот момент в дверь постучали, и связь между ними – хрупкая, как севшая на руку бабочка, – оборвалась.
– Ты кого-то ждешь? – спросила Алекс.