Внезапно она почувствовала, что ступни скользят. Она куда-то катится и не может остановиться. Вигвам исчез. Осталось только небо. То ли Джози с чего-то вдруг возомнила, что способна ходить по облакам, то ли, когда она подняла голову, почва просто ушла у нее из-под ног. Она начала падать, кувыркаясь в воздухе. Юбка превратилась в парашют, воздух засвистел между ног.
Джози не хотела ничего видеть, но все-таки приоткрыла глаза: земля с пугающей скоростью неслась ей навстречу. Зеленые и коричневые прямоугольники полей, в первую секунду напоминавшие почтовые марки, быстро увеличивались, становясь все менее схематичными. Вот школа. Вот дом. Вот под этим участком крыши находится спальня. Джози приготовилась к неизбежному удару, но во сне падающий человек никогда не ударяется. Никому никогда не снится момент собственной смерти. Вместо грохота послышался всплеск, одежда надулась, как колокол медузы, и Джози ступила в теплую воду.
Она проснулась, тяжело дыша, и действительно почувствовала какую-то влагу. Села, приподняла одеяло и увидела под собой лужу крови. После трех положительных тестов на беременность, после трех недель задержки у нее случился выкидыш.
Славабогуславабогуславабогу… Джози зарылась лицом в одеяло и заплакала.
В субботу утром Льюис сидел за кухонным столом, методично поедая вафлю из непросеянной муки в процессе чтения последнего выпуска журнала «Экономист», когда зазвонил домашний телефон. Формально Лейси была ближе к трубке, но она мыла посуду.
– Ответь, пожалуйста, ты, – сказала она, подняв руки, с которых капала пена.
Льюис встал и подошел к телефону:
– Алло?
– Мистер Хоутон?
– Совершенно верно.
– Это Тони из магазина «Бернсайдс». Экспансивные пули, которые вы заказывали, доставлены.
Льюис знал оружейный магазин «Бернсайдс». Осенью он покупал там патроны и растворитель. Пару раз, когда везло, привозил тушу оленя для взвешивания. Но сейчас был февраль, сезон закончился.
– Я ничего не заказывал, – сказал Льюис. – Это какая-то ошибка.
Он повесил трубку и вернулся к недоеденной вафле. Лейси поставила в сушилку только что вымытую большую сковороду.
– Кто звонил?
Льюис перевернул страницу журнала:
– Ошиблись номером.
У Мэтта был матч в Эксетере. Джози почти всегда приходила на домашние игры его хоккейной команды, а на выездные – редко. Но в этот раз она попросила у мамы машину и выехала из дому рано утром, чтобы успеть перехватить Мэтта в раздевалке перед матчем. Как только она просунула голову в приоткрытую дверь, ей в нос ударил резкий запах пота. Мэтт, уже успевший надеть нагрудник, хоккейные штаны и коньки, стоял к ней спиной. Свитер он еще не надел. Другие парни заметили Джози раньше его.
– Ройстон, – сказал один из них. – Кажется, здесь президент твоего фан-клуба.
Мэтт не любил, когда Джози заглядывала к нему перед игрой. После игры явка была обязательной: ему нужно было с кем-то отпраздновать победу. Но от подготовки к матчу отвлекать Мэтта не следовало, и он ясно дал понять, чтобы до игры Джози к раздевалке не приближалась, а то и парни будут недовольны, и тренер, который всегда говорит, что перед выходом на лед игроки должны сосредоточиться. И все-таки сегодняшний случай был, как посчитала Джози, особенным.
По лицу Мэтта пробежала тень, когда товарищи по команде заулюлюкали:
– Мэтт, хочешь, я помогу тебе надеть бандаж?
– Эй, парню нужна палка побольше!
– Завидуйте молча! – рявкнул Мэтт, пробираясь к двери.
От нескромных взглядов и пошлых шуточек парней у Джози раскраснелись щеки. Мэтт схватил ее за руку и вывел в коридор:
– Я ведь просил тебя не лезть ко мне перед игрой!
– Знаю, но это важно.
– Вот что важно! – Мэтт кивнул в сторону ледовой арены.
– Со мной все в порядке, – быстро произнесла Джози.
– Хорошо.
Она многозначительно на него посмотрела:
– Да нет, Мэтт… Я хочу сказать… Со мной все в порядке. Ты оказался прав.
Поняв, о чем идет речь, он обнял ее за талию, оторвал от пола и поцеловал. Его хоккейная форма была твердой, как доспехи. Джози подумала о рыцарях, которые прощались со своими дамами перед боем.
– Не забывай об этом! – сказал Мэтт и улыбнулся.
Часть вторая
Если идешь мстить, вырой две могилы: одну врагу, другую себе.
Стерлинг – тихий городок. По главной улице не шныряют наркодилеры, людей, живущих за чертой бедности, очень мало. Преступности почти нет.
Тем сильнее оказался для местных жителей шок от случившегося.
«Как такое могло здесь произойти?» – недоумевали люди.
Лучше бы спросили себя, почему такое до сих пор не происходило.
Оказалось, что для этого достаточно одного доведенного до отчаяния подростка с пистолетом в руке.
Такие живут не только в трущобах. Откройте глаза! Возможно, следующий кандидат сейчас сидит в своей комнате на втором этаже вашего дома или растянулся перед телевизором у вас в гостиной. Но вы предпочитаете думать, что с вами ничего подобного случиться не может. У вас иммунитет. Такого человека, как вы, живущего в таком прекрасном благополучном месте, эта беда никогда не коснется.
Если рассуждать так, то жить проще, да?
Пять месяцев спустя
О человеке можно многое сказать по его привычкам. Джордан, например, встречал потенциальных присяжных, которые каждое утро садились с чашкой кофе к компьютеру и благоговейно прочитывали весь номер «Нью-Йорк таймс» онлайн. А другие вообще не следили за новостями – берегли себя от депрессии. У некоторых сельских жителей был телевизор, но показывал он только зернистую картинку бесплатных каналов, потому что прокладывание кабеля в деревенскую глушь стоило слишком дорого. Кто-то раскошелился на тарелку, которая ловила хоть японские сериалы, хоть «Час молитвы с сестрой Мэри Маргарет» в три часа ночи. Кто-то смотрел Си-эн-эн, кто-то «Фокс ньюс».
Процесс отбора кандидатов в присяжные по делу Питера Хоутона длился шестой час. Уже не первый день Джордан сидел в зале суда вместе с судьей Вагнером и Дианой Ливен. Люди один за другим входили, садились на свидетельское место и отвечали на разнообразные вопросы защиты и обвинения. Задача заключалась в том, чтобы отобрать двенадцать человек (плюс одного запасного), которых трагедия в школе Стерлинга как можно меньше затронула лично. На роль присяжных требовались люди, способные, если придется, участвовать в долгом заседании, не беспокоясь о своих домашних делах или о маленьких детях, оставшихся без присмотра. Но, располагая временем, эти люди не должны были просидеть минувшие пять месяцев, припав к экрану телевизора и без разбора впитывая в себя всю информацию по делу Хоутона. Джордан мысленно шутил, что ему бы хотелось отыскать тринадцать счастливцев, живущих где-нибудь в лесу.
Был август. Уже несколько недель дневные температуры доходили почти до ста градусов по Фаренгейту. К тому же в зале суда сломался кондиционер, а судья Вагнер, когда вспотеет, пах нафталином и грязными носками.
Джордан уже снял пиджак и расстегнул пуговицу под галстуком. Даже Диана Ливен, всегда напоминавшая ему женщину-робота из «Степфордских жен», скрутила волосы в пучок и закрепила их карандашом.
– Где мы остановились? – спросил судья Вагнер.
– На номере шесть миллионов семьсот тридцать тысяч, – пробормотал Джордан.
– Номер восемьдесят восемь, – объявил секретарь.
Вошел мужчина в рубашке с коротким рукавом, штанах болотного цвета и мокасинах. Волосы уже редели, на пальце было обручальное кольцо. Все это Джордан отметил в своем блокноте.
Диана, встав, представилась и пошла по своему бесконечному списку вопросов. По ответам нужно было выяснить, нет ли каких-нибудь обстоятельств, которые помешали бы человеку рассуждать непредвзято. То есть, грубо говоря, не погиб ли его ребенок от пули Питера Хоутона. Даже если нет, Диана имела право на немотивированный отвод. И ей, и Джордану разрешалось отвергнуть пятнадцать кандидатов, опираясь только на собственное чутье. До сих пор они оба воспользовалась такой возможностью по разу: она отмела тихого лысого коротышку-программиста, а он – бывшего моряка-спецназовца.
– Кто вы по профессии, мистер Алстроп? – спросила Диана.
– Архитектор.
– Вы женаты?
– В октябре будет двадцать лет.
– Дети есть?
– Двое: мальчик четырнадцати лет и девочка девятнадцати.
– Они учатся в государственной старшей школе?
– Сын да, а дочка уже в колледже, – ответил кандидат и с гордостью добавил: – В Принстон поступила.
– Вам что-нибудь известно об этом деле?
Ответ «да» не лишал кандидата шанса быть выбранным. Важнее было установить, сложилось ли у него какое-то определенное мнение, независимое от того, что говорит пресса.
– Я только в газетах об этом читал, – ответил Алстроп, и Джордан прикрыл глаза.
– Есть ли какая-нибудь газета, которую вы читаете каждый день?
– Раньше я читал «Юнион лидер», но в последнее время их передовицы стали меня бесить. Сейчас я стараюсь прочитывать основные статьи «Нью-Йорк таймс».
Джордан задумался: газета «Юнион лидер» славилась консерватизмом, а «Нью-Йорк таймс» продвигала либеральные взгляды.
– А телевизор вы смотрите? У вас есть любимые программы?
Ни прокурор, ни адвокат не захотели бы видеть среди присяжных человека, который по десять часов в сутки смотрит «Суд ТВ». Как и того, кто сутками смотрит приключения Пи-Ви Германа.
– «Шестьдесят минут», – ответил Алстроп. – И «Симпсоны».
«Нормальный парень», – подумал Джордан и встал, принимая у Дианы эстафету:
– Что вы запомнили из прочитанного в газетах об этом деле?
Алстроп пожал плечами:
– В старшей школе стреляли. Одному из учеников предъявлено обвинение.
– Вы знакомы с кем-нибудь из детей, которые учатся в этой школе?