– О чем еще мечтать экономисту! – пошутил Льюис, хотя понял, что это совсем несмешно.
Понял он и другое: это тоже своего рода счастье – что угодно говорить и что угодно делать, лишь бы сын продолжал вот так улыбаться. Как будто у него еще может быть какой-то повод для улыбки. Даже если на самом деле каждое слово царапает тебе горло, как кусок стекла.
Патрик сидел, положив скрещенные ноги на прокурорский стол, а Диана Ливен изучала отчеты по баллистической экспертизе.
– Было два неиспользованных дробовика, – объяснил Патрик, – и два одинаковых пистолета «Глок 17», зарегистрированных на соседа напротив, полицейского в отставке.
Диана оторвала взгляд от бумаг:
– Превосходно.
– Ну да, вы же знаете нас, копов. Мы не любим запирать оружие в сейфы, откуда его в случае чего трудно будет быстро достать. Почти все выстрелы в школе произведены из пистолета А: судя по бороздкам, собранные нами пули вышли именно из его ствола. Из пистолета В, как говорят эксперты, тоже стреляли, но пули мы не нашли. Он лежал на полу в раздевалке, его заклинило. В момент задержания Хоутон все еще держал в руках пистолет А.
Диана откинулась на спинку стула:
– Макафи спросит вас, зачем Хоутону вообще понадобилось доставать пистолет В, если пистолет А до тех пор прекрасно справлялся со своей задачей.
– Может, – пожал плечами Патрик, – он выстрелил Ройстону в живот из пистолета В, пистолет В заклинило, и тогда он взял пистолет А. Или еще проще: не исключено, что из пистолета В Хоутон выстрелил в самом начале. Ведь ту пулю так и не нашли. Она могла застрять, например, в стекловолоконной изоляции кафетерия. Когда этот «глок» заклинило, парень сунул его за пояс и переключился на другой, а к концу, когда совсем разошелся, выбросил или выронил случайно.
– «Или» – терпеть не могу это слово. Всего три буквы, а сколько неопределенности…
В дверь постучали. Секретарша просунула голову в кабинет:
– Пришел свидетель, которому назначено на два часа.
Диана объяснила Патрику:
– Я готовлю Дрю Жирара к даче показаний. Поприсутствуете?
Парик пересел на другой стул, освободив свидетелю место напротив прокурора. Мальчик, тихо постучавшись, вошел:
– Миз Ливен?
Диана приблизилась к нему, обойдя стол:
– Дрю, спасибо, что пришел. – Она указала на Патрика. – Помнишь детектива Дюшарма?
Дрю кивнул в знак приветствия. Патрик внимательно посмотрел на парня: выглаженные брюки, рубашка, показная вежливость. Странно. На допросах одноклассники отзывались о нем как о самоуверенном хаме, считающем себя звездой хоккея. Но у него на глазах убили друга, да и сам он получил пулю в плечо. Тот мир, где он чувствовал себя хозяином, рухнул.
– Дрю, – начала Диана, – мы пригласили тебя, потому что ты получил повестку в суд. В один из дней на следующей неделе тебе нужно будет дать показания. Мы тебя, конечно, известим… ну а пока я хотела бы убедиться, что ты не будешь нервничать. Я объясню, как работает система и какие вопросы тебе будут задавать. Если у тебя самого есть какие-то вопросы, я отвечу. Хорошо?
– Да, мэм.
Патрик подался вперед:
– Как плечо?
Дрю обернулся, неосознанно искривив плечевой пояс:
– Продолжаю ходить на физиотерапию и всякое такое, но вообще уже гораздо лучше. Только вот… – Он не договорил.
– Что? – спросила Диана.
– Я пропускаю весь следующий хоккейный сезон.
Диана и Патрик переглянулись: это обстоятельство должно было вызвать у присяжных сочувствие к свидетелю.
– Думаешь, со временем тебе удастся снова начать играть?
Дрю покраснел:
– Врачи говорят, что нет, но, по-моему, они ошибаются. – Помолчав, он добавил: – В будущем году я поступаю в колледж и, вообще-то, рассчитывал получить стипендию как спортсмен.
Повисла неловкая пауза: ни Диана, ни Патрик не решились заверить парня в оправданности его надежд.
– Значит, так, Дрю, – сказала прокурор, – в суде я сначала спрошу, как тебя зовут, где ты живешь и был ли в школе в тот день.
– Ладно.
– Давай порепетируем. Когда ты пришел в школу тем утром, какой у тебя был первый урок?
Дрю сел прямее:
– История Америки.
– А второй?
– Английский.
– Куда ты пошел после английского?
– Третьим уроком у меня окно. Почти все, у кого окно, зависают в кафетерии.
– Ты тоже туда пришел?
– Да.
– Кто был с тобой? – спросила Диана.
– Пришел я один, но там уже собралось несколько человек наших. – Дрю посмотрел на Патрика: – Там были мои друзья.
– Как долго ты пробыл в кафетерии?
– Не знаю. Может, с полчаса.
Диана кивнула:
– Что произошло потом?
Дрю посмотрел на свои брюки и провел большим пальцем по стрелке. Патрик заметил, что рука у него дрожит.
– Мы все просто… разговаривали, и вдруг я услышал, как что-то громко бахнуло.
– Ты понял, откуда идет этот звук?
– Нет, я вообще не сообразил, что это.
– Ты что-нибудь увидел?
– Нет.
– Итак, – спросила Диана, – что ты сделал, когда услышал тот звук?
– Я пошутил, что, может быть, на кухне что-то загорелось или макароны с сыром оказались радиоактивными и взорвались.
– После этого ты остался в кафетерии?
– Да.
– А потом?
Дрю посмотрел на свои руки:
– Раздался такой звук… как будто фейерверк, но, прежде чем кто-нибудь успел что-нибудь понять, в кафетерий вошел Питер с рюкзаком и с пистолетом. Он открыл стрельбу.
Диана подняла руку:
– Я остановлю тебя на секунду, Дрю. На суде, когда ты будешь давать показания, я попрошу тебя посмотреть на обвиняемого и сказать, он ли это. Понятно?
– Да.
Патрик поймал себя на том, что воспринимает те события не так, как воспринял бы любое другое преступление. Он даже не смотрел на то, о чем сейчас говорил Дрю, как на предысторию того ужасного видео с камеры наблюдения. Из всех друзей этого парня он представлял себе именно Джози: вот она сидит за длинным столом, слышит звуки, похожие на фейерверк, и даже не подозревает, что будет дальше…
– Как давно ты знаком с Питером? – спросила Диана.
– Мы оба выросли в Стерлинге. Всю жизнь учились в одной школе.
– Вы друзья? – (Дрю мотнул головой.) – Враги?
– Нет, – сказал он. – На самом деле нет.
– У тебя когда-нибудь были с ним проблемы?
Дрю поднял глаза:
– Нет.
– Ты его дразнил?
– Нет, мэм.
Патрик почувствовал, как руки сами сжались в кулаки. Он опросил сотни детей и знал, что Дрю Жирар запихивал Питера Хоутона в шкафчик в раздевалке, ставил ему подножки на лестнице, бросал ему в волосы бумажные шарики. Все это, разумеется, не оправдывало Питера… и тем не менее. Один мальчишка гнил в тюрьме. Еще десять человек разлагались в могилах. Десятки детей лежали в больницах и реабилитационных центрах. Сотни – среди них была и Джози – не могли говорить о Том Дне без слез. Родители этих ребят, такие как Алекс, надеялись, что Диана, действуя от их лица, добьется справедливости. А этот маленький засранец сидел тут и бессовестно врал.
Диана оторвалась от бумаг и пристально посмотрела на Дрю:
– Итак, если тебя спросят, не обижал ли ты Питера, что ты ответишь под присягой?
Дрю поднял глаза, и Патрику стало ясно: парень до смерти боится, что они знают больше, чем показывают. Выронив ручку, Диана посмотрела на Патрика. Другого приглашения ему не требовалось. Он мгновенно вскочил со стула и схватил Дрю за горло:
– А ну-ка послушай меня, сопляк! Ты это брось. Мы знаем, как ты издевался над Питером Хоутоном. Его травили, и ты был в этой травле заводилой. Десять человек убито. Восемнадцать, вероятно, никогда не смогут вернуться к нормальной жизни. Сколько в этом городе семей, которых это несчастье так или иначе коснулось, я даже сосчитать не берусь. Не знаю, какой у тебя план. Может, ты решил разыгрывать мальчика из хора, чтобы не навредить своей репутации, а может, просто боишься сказать правду. В любом случае заруби себе на носу: если на суде под присягой ты соврешь, я позабочусь о том, чтобы ты отправился в тюрьму за препятствование правосудию.
Патрик выпустил Дрю и, отвернувшись, посмотрел в окно. За лжесвидетельство он не имел права ни арестовать мальчишку, ни тем более посадить, но тому не обязательно было это знать. А испуг мог вправить паршивцу мозги. Сделав глубокий вдох, Патрик наклонился, поднял упавшую ручку и передал Диане.
– Я спрошу еще раз, Дрю, – произнесла она ровным голосом. – Ты когда-нибудь обижал Питера Хоутона?
Парень сглотнул и посмотрел на Патрика, а потом начал говорить.
– Это лазанья на гриле, – объявила Алекс, когда Патрик и Джози взяли в рот по кусочку. – Как вам?
– Я не знала, что такая бывает, – медленно произнесла Джози, отделяя макароны от сыра, как будто снимая с него скальп.
– В чем же секрет приготовления этого блюда? – спросил Патрик и потянулся к графину, чтобы налить себе еще воды.
– Вообще-то, это была обычная лазанья, просто часть ее упала в духовку и пригорела. Я хотела начать заново, но потом решила: пускай будет так, с дымком. – Алекс широко улыбнулась. – Ловко я придумала, правда? Я полистала кулинарные книги, и знаешь, Джози? Кажется, до меня так никто не делал.
Патрик кашлянул в салфетку:
– Не сомневаюсь.
– Мне нравится готовить, – сказала Алекс. – Я люблю брать рецепты и видоизменять их, чтобы посмотреть, что получится.
– Рецепты как законы, – отозвался Патрик. – Стоит попробовать соблюдать их, прежде чем совершить правонарушение…
– Я не хочу есть, – внезапно сказала Джози, оттолкнула тарелку и бегом поднялась к себе.
– Завтра начинается суд, – объяснила Алекс и пошла за дочерью, даже не извинившись, потому что знала: Патрик поймет.
Джози захлопнула дверь и громко включила музыку. Стучать не имело смысла. Алекс повернула ручку, вошла и убавила громкость на музыкальном центре.
Джози лежала ничком на кровати, накрыв голову подушкой, и даже не пошевелилась, когда Алекс села рядом: