зывают на то, что последствия будут ощущаться вечно. А фактов, леди и джентльмены, много. Много свидетелей, чьи показания вы услышите. Еще до окончания этого процесса они развеют любые разумные сомнения в том, что Питер Хоутон сознательно и преднамеренно, действуя по заранее обдуманному плану, убил десять человек и покусился на жизнь еще девятнадцати. – Диана подошла к Питеру. – За девятнадцать минут можно постричь газон перед домом, покрасить волосы или посмотреть один период хоккейного матча. За девятнадцать минут можно поставить пломбу, испечь лепешки к завтраку или разложить по стопкам выстиранное белье семьи из пяти человек. А Питер Хоутон знает, что за те же девятнадцать минут можно заставить мир заскрежетать и остановиться.
Джордан, держа руки в карманах, подошел к присяжным:
– Миз Ливен сказала вам, что шестого марта две тысячи седьмого года Питер Хоутон вошел в здание старшей школы Стерлинга с полным рюкзаком заряженного оружия и стрелял во многих людей. Это правда. Это подтверждается многочисленными свидетельствами, оспаривать которые мы не станем. Мы знаем, что это трагедия не только для тех, кто погиб, но и для тех, кто продолжает жить, ощущая на себе последствия. Однако есть факты, о которых миз Ливен вам не сказала. В то утро Питер Хоутон вошел в школу не с намерением совершить массовое убийство, а с намерением защитить себя от издевательств, которым он подвергался в течение двенадцати лет. Возьмем для примера его самый первый школьный день. Отправляя Питера в подготовительный класс, мама дала ему с собой ланч-бокс с Суперменом на крышке. Но ланч-бокс у него тут же отняли и выбросили в окно автобуса. Конечно, у всех есть неприятные детские воспоминания: со многими из нас кто-нибудь когда-нибудь жестоко обошелся. Большинству удалось это преодолеть и благополучно жить дальше. Но издевательства над Питером Хоутоном были не эпизодами, а закономерностью. С пятилетнего возраста изо дня в день его дразнили, мучили, травили, запугивали. Этого ребенка запихивали в шкафчик в раздевалке, окунали головой в унитаз, ему ставили подножки, его били и пинали. Его любовное письмо разослали всей школе, а потом посреди кафетерия, полного людей, с него сдернули штаны. Питер жил в мире, где, что бы он ни делал, как бы тихо и незаметно себя ни вел, ему всегда доставалась роль жертвы. В результате он стал искать убежище от этой реальности в реальности виртуальной: создал собственный сайт и разрабатывал компьютерные игры, в которых действовали такие люди, каких он хотел бы видеть вокруг себя. – Джордан провел рукой по перилам балюстрады, за которой сидели присяжные. – Один из свидетелей, чьи показания вы услышите, – доктор Кинг Ва, психиатр, осматривавший Питера и беседовавший с ним. Доктор докажет вам, что мальчик страдает посттравматическим стрессовым расстройством. Это редкий случай, но это реально существующая болезнь, которая делает человека неспособным отличать отдаленную угрозу от угрозы непосредственной. Мы с вами можем пройти по коридору и увидеть драчливого подростка, не обращающего на нас внимания. Но Питер при виде того же самого человека почувствует учащенное сердцебиение и прижмется к стене, потому что уверен: его обязательно заметят, ему причинят физическую и душевную боль. Доктор Кинг Ва ознакомит вас с результатами исследований, проводившихся с участием других жертв школьной травли, а также на конкретных примерах объяснит вам, какое воздействие оказывали на Питера те издевательства, которым он систематически подвергался в старшей школе Стерлинга. – Джордан снова повернулся лицом к присяжным: – Если помните, несколько дней назад, когда мы решали, сможете ли вы объективно рассмотреть обстоятельства этого дела, я задавал каждому из вас один и тот же вопрос, проверяя, способны ли вы слушать то, что говорится в зале суда, и применять закон в соответствии с указаниями судьи. Сколько бы полезной информации вы ни почерпнули из уроков граждановедения в восьмом классе или из вечерних телепередач «Закон и порядок», вы не узнаете, по каким правилам следует действовать, если, находясь здесь, не будете вникать в предъявляемые доказательства и выслушивать инструкции суда. – Джордан посмотрел в глаза каждому присяжному. – Например, когда мы слышим слово «самооборона», большинство из нас представляют себе человека, держащего пистолет у виска жертвы или нож у горла. Это непосредственная физическая угроза. Но в понятие самообороны может входить не только это. Мы предъявим вам факты, и вы поймете, леди и джентльмены, что юноша, открывший стрельбу в школе, не был хладнокровным убийцей, хотя прокуратура предпочитает, чтобы вы смотрели на него именно так. – Джордан вернулся на свое место, встал позади Питера и положил руки ему на плечи. – В действительности он был запуганным мальчиком, который давно просил защиты… и не получал ее.
Мама говорила Зои Паттерсон: «Не грызи ногти!» – но та все равно продолжала их грызть. Даже сейчас, когда на нее смотрели сотни глаз и – вот уж совсем кошмар! – десяток телекамер. Она сидела на свидетельском месте и уже ответила прокурору, как ее зовут, где она живет и как начался для нее тот ужасный день.
– Какой урок был у вас после французского?
– Математика, с мистером Маккейбом.
– Вы пошли на это занятие?
– Да.
– В котором часу оно началось?
– В девять сорок.
– Доводилось ли вам видеть Питера Хоутона до этого урока математики?
Зои не удержалась и искоса взглянула на подсудимого. Вообще-то, тогда она училась в старшей школе первый год и совсем не была знакома с Питером. Даже сейчас, после того как он в нее выстрелил, она бы, наверное, не узнала его, если бы он вдруг случайно встретился ей на улице.
– Нет, – сказала она.
– На уроке математики произошло что-нибудь необычное?
– Нет.
– Вы пробыли до конца занятия?
– Нет, – ответила Зои. – Меня записали к ортодонту на десять пятнадцать. Поэтому без десяти десять я вышла из класса, отметилась у секретаря и стала ждать маму.
– Где вы ее ждали?
– На крыльце. Она должна была подъехать на машине.
– Итак, вы отметились в листке выбытия?
– Да.
– И вышли на крыльцо?
– Да.
– Там был кто-то, кроме вас?
– Нет, ведь урок еще не закончился.
Прокурор достала большую фотографию школы и парковки с высоты птичьего полета, сделанную до того, как там все разломали. Зои как-то проезжала мимо, но сейчас видела только сплошной забор вокруг всей территории.
– Покажите, пожалуйста, где вы стояли. – (Зои показала.) – Прошу зафиксировать в протоколе: свидетельница указала на переднее крыльцо здания старшей школы, – заявила Диана. – И что же произошло, пока вы стояли на ступенях и ждали маму?
– Раздался взрыв.
– Вы поняли, где он произошел?
– Где-то за школой. – Зои еще раз опасливо взглянула на большую фотографию, как будто там опять могло что-то взорваться.
– Что произошло потом?
Зои почесала ногу:
– Он… он вышел из-за угла и стал подниматься по ступенькам.
– Под словом «он» вы подразумеваете обвиняемого – Питера Хоутона?
Сглотнув, Зои кивнула:
– Он поднялся, я посмотрела на него, и тогда он… он направил на меня пистолет и выстрелил. – Она часто заморгала, чтобы не заплакать.
– Куда он вам выстрелил, Зои? – мягко спросила Диана.
– В ногу.
– Питер при этом что-нибудь сказал?
– Нет.
– В тот момент вы знали, кто он такой?
– Нет, – покачала головой Зои.
– Его лицо показалось вам знакомым?
– Ну да, я видела его в школе…
Диана Ливен повернулась к присяжным спиной и слегка подмигнула Зои. Та сразу почувствовала себя чуть лучше.
– Какое оружие он использовал? Маленькое или большое? Он держал его одной рукой или двумя?
– Маленькое.
– Сколько раз он выстрелил?
– Один.
– Сказал ли он что-нибудь после выстрела?
– Не помню, – ответила Зои.
– Как вы отреагировали?
– Я хотела убежать, но нога как будто загорелась, поэтому я упала со ступенек и тогда повредила еще и руку.
– Что сделал обвиняемый?
– Вошел в здание школы.
– Вы видели, куда именно он направился?
– Нет.
– Как ваша нога? – спросила прокурор.
– Я по-прежнему хожу с палочкой, – ответила Зои. – Вместе с пулей в рану проник кусочек ткани джинсов, и пошла инфекция. Рубец прилегает к сухожилию, и это до сих пор очень чувствительно. Врачи не уверены, стоит ли делать вторую операцию: она может навредить.
– Зои, в прошлом учебном году вы занимались спортом?
– Да, ходила на футбол. – Она посмотрела на свою ногу. – Сегодня наша команда опять начинает тренироваться после летнего перерыва.
Миз Ливен повернулась к судье:
– У меня все. Зои, может быть, мистер Макафи тоже хочет задать вам несколько вопросов.
Адвокат встал. Этого момента Зои боялась особенно. Если с прокурором они репетировали, то, о чем ее спросит защитник Питера, она даже не подозревала. Между тем ей казалось, будто она на экзамене, где нужно давать правильные ответы.
– Когда вы увидели Питера с пистолетом в руке, – начал адвокат, – он находился от вас на расстоянии примерно трех футов?
– Да.
– Он не выглядел так, будто бежит именно к вам?
– Наверное, нет.
– Он выглядел как человек, который просто поднимается по ступенькам?
– Да.
– А вы просто стояли на этих ступеньках и ждали, когда за вами приедут, верно?
– Да.
– Значит, будет справедливо, если мы скажем, что вы оказались в неудачном месте в неудачное время?
– Протестую! – воскликнула миз Ливен.
Судья, крупный мужчина с гривой седых волос, внушавший Зои некоторый страх, покачал головой:
– Отклоняется.
– У меня больше нет вопросов, – сказал адвокат, и тогда миз Ливен снова встала:
– Что вы сделали, после того как Питер вошел в здание?
– Я стала звать на помощь. – Зои посмотрела в зал, ища мать. Ей хотелось увидеть маму, чтобы найти в себе силы сказать то, что сейчас нужно было сказать. Мамино лицо помогало ей не забывать: все позади, и это главное, даже если иногда чувствуешь совершенно другое. – Сначала никто не выходил, – пробормотала Зои. – А потом вышли сразу все.