Там она увидела, как Хейли пьет через соломинку апельсиновый сок из стакана, который держит Брейди. Они оба обрадовались, что встретили ее, а она обрадовалась, когда они ушли. Было физически больно улыбаться, делая вид, будто не смотришь на шрамы, уродующие лицо бывшей королевы школы. Хейли сказала, что ей уже сделали три операции в нью-йоркской клинике пластической хирургии и что врач отказался взять деньги. Брейди не выпускал руку своей подруги и время от времени проводил пальцами по ее волосам. В такие моменты Джози хотелось плакать: она понимала, что он по-прежнему видит Хейли такой, какой эту девушку больше никто никогда не увидит.
Были в кафетерии и другие люди, которых Джози после тех событий ни разу не видела: учителя, мисс Ритолли и тренер Спирс. Диджей школьного радио, отличник, весь в прыщах… Они входили в кафетерий и выходили из него, а Джози все сидела, держа обеими руками чашку кофе.
– Почему ты не вместе со всеми нами? – спросил Дрю, без приглашения плюхаясь за столик.
Джози подняла глаза:
– Я свидетель защиты.
То есть, как все наверняка о ней думали, предательница.
– А-а… – протянул Дрю понимающе, хотя Джози была уверена, что он ничего не понял. – И как ты? Готова?
– Мне не к чему готовиться, меня не вызовут.
– Тогда зачем ты приехала?
Прежде чем Джози успела ответить, Дрю замахал кому-то рукой. Оказалось, вошел Джон Эберхард.
– Чувак! – обрадовался Дрю, и Джон направился к ним.
Он заметно хромал, но все-таки передвигался на собственных ногах. Когда он наклонился, чтобы ударить ладонью по ладони друга, Джози увидела на его черепе уродливый след от пули.
– Где ты пропадал? – спросил Дрю, двигаясь, чтобы Джон сел рядом. – Я надеялся, что мы еще летом увидимся.
– Я… Джон, – послышалось в ответ.
Улыбка на лице Дрю поблекла, как выцветшая краска.
– Черт подери! Что это с ним такое? – пробормотал он.
– Он тебя слышит! – буркнула Джози и, встав со своего стула, наклонилась над Джоном:
– Привет, Джон! Я Джози.
– Джо-о-оз…
– Да, Джози.
– Я… Джон…
Джон Эберхард с девятого класса стоял на воротах звездной хоккейной команды, и после каждой победы тренер хвалил его рефлексы.
– Ке-е-ед… – протянул он и пошевелил ногой.
– Сейчас. – Джози поправила расстегнувшуюся липучку на его кроссовке. – Вот так.
Вдруг ей стало невыносимо находиться в этом кафетерии, видеть этих людей. Сказав: «Мне пора», она поднялась, ничего перед собой не видя, повернула за угол и с кем-то столкнулась:
– Извините.
В ответ послышался голос Патрика:
– Джози? С тобой все в порядке? – (Она пожала плечами, потом помотала головой.) – Согласен: я задаю глупые вопросы. Мне, если честно, тоже не по себе. – Патрик держал в одной руке чашку кофе, а в другой пончик. – Будешь? – спросил он, протягивая пончик Джози.
Она взяла, хотя аппетита у нее не было.
– Ты только пришла или уже уходишь?
– Пришла, – соврала она, не зная зачем.
– Тогда составь мне компанию на пять минут.
Патрик подвел ее к столику у стены, противоположной той, возле которой сидели Дрю и Джон. Джози почувствовала на себе их взгляды. «И о чем это она болтает с копом?» – конечно же, подумали они.
– Терпеть не могу ждать, – признался Патрик.
– Зато вы хотя бы не нервничаете из-за того, что вам придется давать показания.
– Еще как нервничаю.
– А разве вы не постоянно этим занимаетесь?
– Частенько, – кивнул Патрик, – но от этого мне не становится легче говорить в присутствии стольких людей, которые на меня смотрят. Не знаю, как твоя мама может терпеть это часами.
– И что же вы делаете, чтобы преодолеть страх перед выходом на сцену? Представляете себе судью в нижнем белье?
– Этого судью – нет, – ответил Патрик и густо покраснел, поняв, какой вывод Джози могла сделать из его ответа. Он взял пончик, откусил немножко и опять протянул ей. – Если серьезно, то, входя в зал суда, я внушаю себе: «Говори правду – точно не ошибешься. А все остальное – дело Дианы». – Он отхлебнул кофе. – Взять тебе чего-нибудь попить? Или еще пончик?
– Нет, ничего не нужно.
– Тогда я тебя провожу. Идем.
Для свидетелей защиты, поскольку их было очень немного, отвели совсем маленькую комнату. Спиной к Джози сидел незнакомый ей мужчина азиатской внешности: он что-то печатал на своем ноутбуке. Пока Джози отсутствовала, пришла какая-то женщина, но ее лица Джози не видела. Перед дверью Патрик остановился.
– Как вы думаете, как там, в зале, идет дело? – спросила Джози.
– Как-то идет, – ответил Патрик.
Она быстро прошла мимо пристава, охранявшего вход, и направилась к окну, возле которого читала, перед тем как выйти. Но в последний момент решила сесть за стол, поставленный посреди комнаты. Недавно пришедшая женщина уже сидела за этим столом, сложив руки, и смотрела прямо перед собой невидящими глазами.
– Миссис Хоутон, – пробормотала Джози.
Мама Питера повернула голову и прищурилась, словно фокусируя взгляд:
– Джози?
– Мне так жаль…
Миссис Хоутон кивнула.
– Ну… – Джози остановилась, словно перед прыжком с обрыва, – как у вас дела?
В ту же секунду она спохватилась: разве дела Хоутонов могли идти хорошо? Мама Питера, наверное, из последних сил крепилась, чтобы не превратиться в пену и не растаять в воздухе. Как, впрочем, и Джози.
– Не ожидала тебя здесь увидеть, – сказала миссис Хоутон мягко.
Под «здесь» она подразумевала не здание суда, а именно эту комнату, где собрались те немногие, кто добровольно или по необходимости стоял на стороне Питера. Джози прокашлялась, прежде чем произнести слова, которых она не произносила уже несколько лет. В разговоре с любым другим человеком она и сейчас не решилась бы их сказать. Даже одна не решилась бы, опасаясь эха.
– Он мой друг, – ответила она.
– Мы побежали, – сказал Дрю. – И все побежали, поднялась паника. Я хотел укрыться где-нибудь подальше от кафетерия, поэтому направился в спортзал. Двое моих друзей услышали выстрелы, но не поняли, где стреляют. Я схватил их и сказал, чтобы шли за мной.
– Кто были эти ваши друзья? – спросила Ливен.
– Мэтт Ройстон и Джози Кормье.
Алекс вздрогнула, услышав имя дочери. Опасность, которая ей угрожала, сейчас казалась такой… реальной, такой непосредственной! Дрю нашел Алекс взглядом и в этот момент смотрел прямо на нее.
– Куда вы пошли?
– Мы подумали: если пробраться в раздевалку, то можно будет вылезти наружу через окно, под которым растет клен.
– Удалось ли вам пробраться в раздевалку?
– Джози и Мэтту – да, а меня ранили раньше.
Отвечая на вопросы Дианы, Дрю рассказал о своем ранении, которое поставило крест на его хоккейной карьере. Потом прокурор посмотрела ему прямо в лицо:
– Вы знали Питера Хоутона раньше?
– Да.
– Откуда?
– Мы учились в одном классе.
– Вы были друзьями?
Алекс взглянула на Льюиса Хоутона, который сидел по другую сторону от прохода, за скамьей подсудимых, и без отрыва смотрел сыну в затылок. Алекс вспомнилось, как когда-то давно она пришла к Хоутонам забрать Джози и отец Питера открыл дверь. «А вот и судья», – улыбнулся он.
Вы были друзьями?
– Нет, – ответил Дрю.
– У вас были с ним какие-нибудь проблемы?
– Нет, – поколебавшись, сказал Дрю.
– Вы никогда не ссорились?
– Иногда ссорились слегка.
– Вы над ним смеялись?
– Бывало. Но мы просто прикалывались.
– Вы причиняли ему физическую боль?
– Когда мы были младше, я, пожалуй, немного толкался.
Алекс посмотрела на Льюиса Хоутона: он сидел, зажмурив глаза.
– А в старшей школе вы продолжали обижать его?
– Да, – признался Дрю.
– Вы когда-нибудь угрожали Питеру Хоутону оружием?
– Никогда.
– Грозились ли вы убить его?
– Нет… Мне просто… В общем, мы вели себя, как дети.
– Спасибо, – сказала Диана Ливен.
Встал Макафи. Он оказался лучшим адвокатом, чем Алекс предполагала. Во всяком случае, держался хорошо: шепотом разговаривал с Питером, в особенно тяжелые моменты клал мальчику руку на плечо, многое записывал, когда Диана допрашивала своих свидетелей, а потом показывал записи подзащитному. Хотя его очередь говорить еще не настала, Макафи уже сейчас старался сделать так, чтобы присутствующие видели в Питере Хоутоне человека, в то время как обвинение упорно делало из парня монстра.
– Вы говорите, у вас не было никаких проблем с Питером, – повторил адвокат.
– Не было.
– Но у него были проблемы с вами, верно?
Дрю промолчал.
– Мистер Жирар, вы должны ответить, – сказал судья Вагнер.
– Иногда, – признался Дрю.
– Вы когда-нибудь толкали Питера локтем в грудь?
Дрю отвел глаза в сторону:
– Может быть. Случайно.
– Разумеется. Очень легко случайно отставить локоть, когда…
– Я протестую!
Макафи улыбнулся:
– Это было неслучайно, правда, мистер Жирар?
Диана Ливен взяла со своего стола ручку и уронила ее на пол. Дрю обернулся на шум. На его скулах обозначились желваки.
– Мы просто шутили, – сказал он.
– Вы когда-нибудь запихивали Питера в шкафчик раздевалки?
– Может быть.
– Тоже просто шутили?
– Да.
– Хорошо, – продолжал Макафи. – Вы ставили ему подножки?
– Наверное.
– Позвольте, я угадаю: и это тоже была шутка?
– Да, – угрюмо процедил Дрю.
– Еще в подготовительном классе вы приобрели привычку шутить над Питером таким образом, верно?
– Мы просто никогда не были друзьями, – сказал Дрю. – Он был не такой, как мы.
– «Мы» – это кто? – спросил Макафи.
Дрю пожал плечами:
– Мэтт Ройстон, Джози Кормье, Джон Эберхард, Кортни Игнатио и другие ребята вроде них. Мы уже несколько лет тусуемся вместе.
– Питер знал всех членов этой вашей группы?
– Конечно, у нас же маленькая школа.
– Значит, он был знаком и с Джози Кормье?