важная часть, не так ли?
– Да.
– Сейчас вы можете назначить Питеру лечение?
– Нет.
– Поскольку для того, чтобы понять, нужно ли лечение и какое, вы должны лично встретиться с пациентом?
– Да.
– Доктор, вы разговаривали с подростком, который устроил стрельбу в старшей школе Терстона?
– Разговаривал.
– А с парнем из колледжа Падьюки?
– Да.
– Из школы «Рокори»?
– Да.
– Но не из школы «Колумбайн»…
– Мистер Макафи, я психиатр, а не медиум и с душами умерших не общаюсь, – сказал Аппергейт. – Но я долго разговаривал с родителями тех двух юношей, покончивших с собой, читал их дневники, изучал видеозаписи.
– Доктор, а с Питером Хоутоном вы хоть раз лично разговаривали? – спросил Джордан.
– Нет, – помолчав, ответил психиатр. – Не разговаривал.
Адвокат сел. Диана обратилась к судье:
– Ваша честь, у стороны обвинения тоже больше нет вопросов.
– Держи, – сказал Джордан, войдя в камеру, куда Питера запирали на время перерывов, и бросив ему сэндвич. – Или ты объявил голодовку?
Питер сердито сверкнул глазами, но сэндвич все-таки развернул.
– Не люблю индейку, – сказал он, откусив.
– Мне все равно, любишь ты ее или нет. – Джордан прислонился к стене. – Лучше скажи, кто сегодня с утра напи`сал тебе в чириос.
– А вы не понимаете, каково это – сидеть там, в зале, и слушать, как все эти люди говорят обо мне, как будто меня нет? Или как будто я глухой?
– Таковы правила игры, – сказал Джордан. – Зато следующий ход наш.
Питер встал:
– Так, значит, для вас это игра?
Джордан закрыл глаза и сосчитал до десяти, чтобы успокоиться.
– Конечно нет.
– Сколько вам платят? – спросил Питер.
– Это не должно тебя…
– Сколько?
– Спроси родителей, – сухо ответил Джордан.
– Вам заплатят вне зависимости от того, выиграю я или проиграю, верно? – (Джордан, подумав, кивнул.) – Значит, вы на самом деле клали на то, чем закончится эта игра, ведь так?
Джордан вдруг с удивлением отметил про себя, что его подзащитный сам демонстрирует задатки отличного адвоката. Умение с помощью круговой логики загонять оппонента в тупик бывает очень полезно в зале суда.
– Что? – произнес Питер обвиняющим тоном. – Теперь вы тоже надо мной смеетесь?
– Нет. Я просто подумал, что из тебя вышел бы классный юрист.
Питер снова плюхнулся на скамью:
– Супер! Может, в тюрьме мне не только школьный аттестат дадут, но еще и адвокатский диплом.
Джордан откусил от бутерброда, который Питер держал в руке:
– Поживем – увидим.
Джордан знал, что доктор Кинг Ва всегда производит на присяжных сильное впечатление своим послужным списком. Он обследовал более пятисот пациентов и выступил как свидетель-эксперт на двухсот сорока восьми судебных процессах, не считая этого. Никто из его коллег, специализирующихся на посттравматическом стрессовом расстройстве, не опубликовал такого количества работ. А еще – это была вишенка на торте – он вел семинары, которые посещал свидетель со стороны обвинения – доктор Кертис Аппергейт.
– Доктор Ва, – начал Джордан, – как давно вы работаете над этим делом?
– Вы обратились ко мне, мистер Макафи, в июне, и тогда же я согласился встретиться с Питером.
– Встретились?
– Да, в общей сложности я беседовал с ним более десяти часов. Кроме того, я изучил полицейские отчеты, а также медицинские карты и школьные личные дела не только самого Питера, но и его старшего брата. Вашего подзащитного я направил на дополнительное обследование к доктору Лоуренсу Герцу, детскому нейропсихиатру.
– Чем занимается детский нейропсихиатр?
– Изучает органические причины симптомов психических расстройств у детей.
– Как доктор Герц обследовал Питера?
– Сделал МРТ его мозга. С помощью магнитно-резонансной томографии доктор Герц выявляет в мозге подростков структурные изменения, не только объясняющие такие серьезные заболевания, как шизофрения или биполярное расстройство, но и биологически обосновывающие те поведенческие отклонения, которые родители обыкновенно приписывают «взыгравшим гормонам». Роли гормонов отрицать не стоит, но необходимо учитывать и то, что у подростка могут быть недостаточно развиты механизмы когнитивного контроля, необходимые для зрелого поведения.
Джордан повернулся к присяжным:
– Вы все поняли? Лично я запутался…
– Перевожу на человеческий язык, – улыбнулся Кинг. – О ребенке можно многое сказать, взглянув на его мозг. Вероятно, вы увидите физиологическую причину того, что, когда вы говорите семнадцатилетнему подростку: «Убери молоко в холодильник», он, кивнув, преспокойно игнорирует вашу просьбу.
– Вы направили Питера к доктору Герцу, потому что заподозрили у моего клиента биполярное расстройство или шизофрению?
– Нет. Но я обязан был это исключить, прежде чем искать другие причины его поведения.
– Доктор Герц прислал вам подробный отчет о результатах обследования?
– Да.
– Ознакомьте нас с ними, пожалуйста.
Джордан передал Кингу снимок, уже зарегистрированный как вещдок.
– По наблюдениям доктора Герца, мозг Питера очень похож на типичный подростковый мозг в том смысле, что префронтальная кора менее развита, чем у взрослого человека.
– Ой! – воскликнул Джордан. – Кажется, я опять потерялся.
– Префронтальная кора – это передняя часть лобных долей. Она, можно сказать, президент мозга, поскольку отвечает за рациональное мышление. Созревает она в последнюю очередь, поэтому тинейджеры так часто попадают в истории. А вот это, – доктор Ва указал на точку в центре, – миндалина. Подростки полагаются на эту область мозга, так как основной центр принятия решений у них еще не заработал на полную мощность. Миндалина играет ключевую роль в формировании эмоций: страха, злобы. С ней же связано то, что принято называть интуицией. Иными словами, именно этот отдел мозга руководит нами, когда мы действуем по принципу: «Мои друзья решили, что это хорошая идея, и я тоже так решил».
Многие из присяжных усмехнулись. А бросив взгляд на Питера, Джордан заметил, что он больше не сидит, сгорбившись, с отсутствующим видом: он выпрямился и внимательно слушает.
– Развитие мозга – удивительный процесс, – продолжил Кинг. – В семнадцать лет человек может быть физиологически не в состоянии принимать взвешенные решения, а уже к двадцати годам он, вероятно, приобретет такую способность.
– Проводил ли доктор Герц еще какие-нибудь тесты?
– Да, он еще раз сделал МРТ в тот момент, когда Питер выполнял несложное задание: смотрел на фотографии людей и определял, какие эмоции они испытывают. Если взрослые, входившие в контрольную группу, справились с этим хорошо, то Питер допустил ряд ошибок. В частности, испуганные лица казались ему то злыми, то растерянными, то печальными. Снимок показал, что, когда Питер выполнял это задание, в его мозге активно работала миндалина, а не префронтальная кора.
– Что из этого можно заключить, доктор Ва?
– Из этого можно заключить, что Питер пока только находится в процессе формирования рационального мышления. В настоящее время он физиологически не способен взвешенно планировать свои поступки.
Джордан посмотрел на присяжных, чтобы удостовериться, что они не пропустили это заявление мимо ушей.
– Доктор Ва, насколько мне известно, вы встречались с Питером и лично?
– Да, в тюрьме. Мы провели десять часовых сеансов.
– Где именно проходили ваши встречи?
– В комнате свиданий. Я объяснил, кто я, и сказал, что меня пригласил адвокат, – ответил Кинг.
– Питер проявлял нежелание общаться с вами?
– Нет, – ответил психиатр и, помолчав, добавил: – По-моему, ему даже нравилось, что есть возможность побыть в чьей-то компании.
– Что бросилось вам в глаза в первую очередь?
– Отсутствие проявления эмоций. Он не плакал, не смеялся, не улыбался и не выказывал враждебности. Мы, психиатры, называем это уплощенным аффектом.
– О чем вы разговаривали?
Кинг с улыбкой посмотрел на Питера:
– О бейсболе. И о его семье.
– Что он вам сказал?
– Что бостонская команда «Ред сокс» выиграет чемпионат. Поскольку сам я болею за «Янкиз», для меня был велик соблазн усомниться в способности Питера к рациональному мышлению.
Джордан улыбнулся:
– Что он сообщил о своей семье?
– Сказал, что живет с родителями и что у него был брат на год старше, который погиб в аварии по вине пьяного водителя. Еще мы говорили о том, чем Питеру нравится заниматься, в основном это было связано с программированием, и о его детстве.
– Какими детскими воспоминаниями он с вами поделился?
– Чаще всего он рассказывал мне о ситуациях, когда ему приходилось терпеть обиды либо от других детей, либо от взрослых, которые, как он считал, могли ему помочь, но не помогали. Питеру угрожали: дескать, не попадайся мне на глаза, если не хочешь зубы с пола собирать; его били: припечатывали к стене в коридоре только за то, что он имел неосторожность встретиться кому-то на пути; его травмировали эмоционально: называли пидором и извращенцем.
– Он сказал, когда эта травля началась?
– В его самый первый школьный день. Как только он вошел в автобус, ему сначала поставили подножку, а потом выбросили в окно его новенький ланч-бокс с Суперменом на крышке. В таком духе отношения Питера с другими детьми развивались и дальше. Незадолго до событий шестого марта его романтические чувства к девушке стали достоянием всей школы, в результате чего он подвергся публичному унижению.
– Доктор, обращался ли Питер к кому-нибудь за помощью? – спросил Джордан.
– Обращался, но, даже если взрослые вмешивались, результат оказывался обратным желаемому. Однажды, например, Питера сильно толкнули, он попытался дать сдачи. Учитель, увидевший это, отвел мальчиков к директору, и их обоих оставили после уроков. В глазах Питера это было несправедливо: он понес наказание наравне со своим обидчиком за то, что просто хотел себя защитить. – Доктор Ва облокотился на ограждение. – В воспоминаниях последнего года доминирует смерть брата и чувство неспособности соответствовать тем стандартам, которые тот задал – как ученик и как сын.