Питер сглотнул.
— Пепси?
Сверкнула белозубая улыбка.
— Да, конечно.
— Я не пью.
— Понятно, — сказал он. — Тогда это.
Он протянул Питеру две маленькие пробирки, а затем достал из кармана еще две для себя. Там не было порошка, только воздух. Питер смотрел, как он открыл крышечку и глубоко втянул его в себя, а потом проделал то же второй ноздрей. Повторив его действия, Питер почувствовал головокружение точно так же, как тогда, когда однажды родители ушли смотреть игру Джойи по футболу, а он выпил шесть банок пива. Но в отличие от того раза, когда ему сразу же захотелось спать, сейчас каждая клетка его тела зазвенела, проснувшись.
— Меня зовут Курт, — сказал молодой человек, протягивая руку.
— Питер.
— Сверху или снизу?
Питер пожал плечами, стараясь сделать вид, что понимает, о чем говорит парень, хотя на самом деле не имел ни малейшего понятия.
— О Господи, — произнес ошарашенно Курт. — Свежая кровь.
Бармен поставил перед Питером пепси.
— Оставь его в покое, Курт. Он же ребенок.
— Тогда мы должны сыграть одну партию, — сказал Курт. — Любишь бильярд?
С партией в бильярд Питер вполне способен был справиться.
— Да.
Он увидел, как Курт вытащил из бумажника двадцатку и оставил на стойке для Рико.
— Сдачи не надо, — сказал он.
Бильярдный зал был рядом с основным залом клуба. На всех четырех столах шла игра на различных стадиях. Питер присел на скамейку вдоль стены, разглядывая людей. Некоторые прикасались друг к другу — рука на плече, похлопывание зада, — но большинство вели себя, как обычные мужчины. Как друзья.
Курт достал из кармана горсть четвертаков и высыпал их на край стола. Решив, что это банк, на который они будут играть, Питер вытащил два мятых доллара из куртки.
— Это не ставка, — засмеялся Курт. — Это нужно заплатить за игру.
Он встал, когда компания перед ними закатила последний шар, и бросал монеты до тех пор, пока стол не выпустил назад разноцветные шары.
Питер выбрал у стены кий и натер его кончик мелом. Питер не очень хорошо играл в бильярд, но, играя пару раз раньше, он не сделал совершенно глупых ошибок, вроде промазать по шару или заставить его выпрыгнуть за пределы стола.
— Ну, разбивай, — сказал Курт. — Это может быть интересно.
— Я играю на пять долларов, — сказал Питер в надежде, что, сказав это, покажется взрослее.
— Я не играю на деньги. Давай, если я выиграю, то отвезу тебя домой. А если ты выиграешь, то отвезешь меня.
Честно говоря, Питер не понимал, что хорошего для него в любом из этих вариантов, поскольку не хотел ехать домой к Курту и уж точно не собирался везти его к себе. Он положил кий на край стола.
— Наверное, я не буду играть.
Курт схватил Питера за локоть. Его глаза казались слишком яркими на лице, как маленькие жаркие звезды.
— Я уже бросил деньги. Шары на столе. Ты хотел играть… а это значит, тебе придется закончить партию.
— Можно, я пойду? — сказал Питер, повышенным о наступающей паники голосом.
Курт улыбнулся:
— Но мы ведь только начали.
За спиной Питера заговорил другой мужчина:
— Ты же слышал, что сказал мальчик.
Питер обернулся, несмотря на то, что Курт продолжал держать его, и увидел мистера МакКейба, своего учителя математики.
У него было странное ощущение, какое бывает, когда в кинотеатре встречаешь женщину, работающую на почте, понимаешь что откуда-то ее знаешь, но без почтовых ящиков, весов и марок вокруг, не можешь сообразить, кто она такая. Мистер МакКейб держал в руке пиво и был одет в рубашку из какой-то шелковистой ткани. Он поставил бутылку и скрестил руки на груди.
— Не спи с ним, Курт, иначе я вызову копов, и тебя отсюда вышвырнут.
Курт пожал плечами.
— Как скажешь, — сказал он и ушел обратно в прокуренный бар.
Питер смотрел в пол, ожидая, что мистер МакКейб заговорит. Он был уверен, что учитель вызовет его родителей, или порвет его фальшивый документ у него перед носом, или спросит, что он вообще делает в гей-баре в центре Манчестера.
Вдруг Питер подумал, что мог бы задать мистеру МакКейбу тот же вопрос. Поднимая глаза, он размышлял о математическом правиле, которое учитель наверняка знал: если секрет знают двое, то это уже не секрет.
— Думаю, тебя надо отвезти домой, — сказал мистер МакКейб.
Джози приложила свою ладонь к ладони Мэтта, похожую на гигантскую лапу.
— Посмотри, какая ты крошечная по сравнению со мной, — сказал Мэтт. — Удивительно, что я тебя не убил.
Он подвинулся, все еще находясь внутри нее, так, чтобы она ощутила весь вес его тела. Потом положил руку ей на горло.
— А то я могу, — сказал он.
Он совсем немного сжал ее шею. Недостаточно, чтобы лишить ее воздуха, но говорить ей стало трудно.
— Не надо, — выдавила Джози.
Мэтт непонимающе уставился на нее.
— Что «не надо»? — спросил он, и, когда он опять начал двигаться в ней, Джози решила, что неправильно его поняла.
На протяжении почти всего часа езды из Манчестера разговор между Питером и мистером МакКейбом порхал, как стрекоза по поверхности озера, вокруг тем, которые ни одного из них особо не интересовали: хоккейная игра с командой из Бруинза, предстоящий зимний бал, хорошие колледжи, которые в этом году набирают студентов.
И только когда они, съехав с шоссе на дорогу к Стерлингу, направились по темной узкой дороге в дому Питера, мистер МакКейб заговорил о причине, по которой они оказались в одной машине.
— Насчет сегодняшнего вечера, — начал он. — Мало кто в школе знает обо мне. Я еще не готов объявить об этом всем.
Маленький прямоугольник света, отразившегося в зеркале заднего вида, упал на глаза и сделал его похожим на енота.
— Почему? — услышал Питер свой голос.
— Дело не в том, что я боюсь, что руководству школы это не понравится… просто, мне кажется, это их не касается. Правильно?
Питер не знал, как ответить, а потом понял, что мистер МакКейб спрашивает не о его мнении, а о дороге.
— Да-да, — сказал Питер. — Поверните здесь, третий дом слева.
Мистер МакКейб остановился перед домом Питера, но не заехал во двор.
— Я говорю тебе об этом, потому что доверяю, Питер. И потому что если тебе понадобится человек, с которым можно поговорить, я хочу, чтобы ты не стеснялся обращаться ко мне.
Питер расстегнул ремень безопасности.
— Я не гей.
— Хорошо, — ответил мистер МакКейб, но что-то в уголках его глаз изменилось.
— Я не гей, — увереннее повторил Питер, открыл дверь и как можно быстрее побежал к дому.
Джози встряхнула бутылочку с лаком для ногтей и посмотрела на наклейку на дне. «Я не совсем официантка. Красный».
— Как ты думаешь, кто это придумывает? Группа женщин за круглым столом?
— Нет, — ответила Мэдди. — Просто старые подруги, которые напиваются раз в год и придумывают названия вкусов.
— Это не вкус, его ведь не едят, — заметила Эмма.
Кортни перевернулась на спину, и ее волосы упали с края кровати, словно водопад.
— Отстой, — объявила она, хотя все они ночевали у нее дома. — Надо придумать занятие поинтереснее.
— Давайте позвоним кому-нибудь, — предложила Эмма. Кортни ухватилась за эту идею.
— Вроде побалуемся?
— Можем заказать пиццу и назвать чей-то адрес, — сказала Мэдди.
— Мы в прошлый раз так подшутили над Дрю, — вздохнула Кортни, потом вдруг улыбнулась и сняла телефонную трубку. — Я придумала кое-что получше.
Она включила громкую связь и набрала номер. Музыкальный сигнал показался Джози до боли знакомым.
— Алло, — ответил на том конце хриплый голос.
— Мэтт, — сказала Кортни, прижав палец к губам, пока вал, чтобы все молчали. — Привет.
— Кортни, сейчас три часа ночи.
— Я знаю. Просто… я уже очень давно хочу тебе кое-что сказать и не знаю, как это сделать, потому что Джози — моя подруга, и потом…
Джози открыла рот, чтобы сообщить Мэтту, что он попался в ловушку, но Эмма зажала ей губы ладонью и толкнула на кровать.
— Ты мне нравишься, — сказала Кортни.
— И ты мне нравишься.
— Нет, я хочу сказать… ты мне по-настоящему нравишься.
— О Господи, Кортни. Если бы я знал это раньше, то сейчас у нас бы был умопомрачительный секс. Правда, я люблю Джози и сейчас она скорее всего находится рядом с тобой.
Тишина задрожала и рассыпалась звонким смехом.
— Боже! Как ты догадался? — спросила Кортни.
— Потому что Джози мне все рассказывает, включая то, когда она ночует у тебя. А теперь выключи громкую связь и позволь мне пожелать ей спокойной ночи.
Кортни передала трубку.
— Хороший ответ, — сказала Джози.
Голос Мэтта был немного охрипшим спросонья.
— А у тебя были сомнения?
— Нет, — ответила Джози улыбаясь.
— Ну, хорошо тебе провести время, но не так хорошо, как было бы со мной.
Она услышала, как Мэтт зевнул.
— Ложись спать.
— Я хочу, чтобы ты была рядом, — сказал он.
Джози повернулась спиной к остальным девочкам.
— Я тоже.
— Я люблю тебя, Джо.
— И я тебя.
— А меня, — громко сказала Кортни, — сейчас стошнит.
Она потянулась к телефону и нажала на рычаг.
Джози бросила трубку на кровать.
— Это же была твоя идея позвонить ему.
— Ты просто завидуешь, — сказала Эмма. — Я бы тоже хотела, чтобы у меня был кто-то, кто не может без меня жить.
— Ты такая везучая, Джози, — согласилась Мэдди.
Джози опять открыла бутылочку с лаком для ногтей. С кисточки сорвалась капля и упала ей на бедро, словно бусинка крови. Любая из ее подруг — ну, может быть, кроме Кортни — решилась бы на убийство, лишь оказаться на ее месте.
«Но решились бы они умереть ради этого?» — прошептал голос у нее внутри.
Она подняла глаза на Мэдди и на Эмму, заставив себя улыбнуться.
— Я знаю, — сказала Джози.
В декабре Питера взяли на работу в школьную библиотеку. Он отвечал за видео— и аудиотехнику. Это значило, что каждый день в течение часа после уроков он перематывал микрофильмы и выставлял диски по алфавиту. Он относил проекторы и видеомагнитофоны в классы, чтобы, когда учителя придут утром в школу, все уже было готово к началу урока. Особенно ему нравилось, что в библиотеке его никто не беспокоил. Крутые ребята не заходили сюда после уроков под страхом смерти. Чаще Питер видел ребят с особыми потребностями и их помощников, которые работали над домашними заданиями.