добавила несколько сочных штрихов к портрету ученика Ауле, бывшего, как оказалось, творением Черного Валы. В голосе Кузнеца, когда тот говорил о Курумо, читались горечь вместе с какой-то затаенной нежностью и — ощущение вины… Сопоставив все, что им было известно, майар поняли: Саруман сделал выбор — нелегкий и страшный. Между сотворившим и воспитавшим. Правда, обстоятельства, повлиявшие на решение, были неясны, но, собственно, какое им дело до него — искуснейшего и верноподданнейшего? Расспрашивать Кузнеца в любом случае не хотелось: запуганный, казалось, навсегда, боящийся что-то не так сказать или сделать, он внушал жалость. Способный творить красоту, имеющий власть надо всем, что хранила в своих недрах Арда, он лишь исполнял — от и до. Что сломило могучего Валу, они не знали, хотя чувствовалось: какое-то потрясение, некогда им пережитое, наложило печать на дальнейшее его существование. Навсегда. Это случилось с ним очень давно, еще до того, как он сковал Ангайнор; то, что он создал — цепь, было лишь следствием. Так или иначе, творцом он быть перестал, и сам так считал в первую очередь, хотя изделия, выходящие из его рук, отмеченные печатью высокого мастерства, отличались изысканностью цвета и совершенством формы… Но все же что-то незавершенное было в них, и не та недосказанность, сообщающая произведению манящую, чарующую тайну, но ощущение надлома, срыва, недопетой, прерванной на полувздохе песни.
И вот теперь эта встреча в Залах. Наверное, если бы не знакомство с Мелькором, бывшему назгулу было бы до Курумо, хоть он Гортхауэру и брат родной, не больше дела, чем до многих других, с кем случалось беседовать, но сейчас… Захотелось понять, как смог майа сделать это — привести в исполнение подобный приговор. Знакомый с жестокостью не понаслышке и сам не являющийся образчиком милосердия, Аллор все же не понимал, как Курумо смог совершить подобное. Страх? Угодливость? Месть? Если последнее, то что сделал с ним Мелькор — со своим майа?
Сейчас перед Аллором стояло создание, в глазах которого… нуменорцу доводилось видеть достаточно самоубийц, чтобы узнать такой взгляд. «Ауле только подобную физиономию наблюдать не хватало, — подумал он. — Надо с этим сокровищем что-то сделать, хоть чаем напоить, что ли. Заодно посмотрю, что за тварь такая. Не больно-то и хотелось, конечно, но нельзя же его таким наверх выпускать». Общение с Ирмо, похоже, не прошло даром. «С кем поведешься, так тебе и надо…» — мысленно показав себе язык, Аллор решил все же поболтать с «возвращенцем».
— Я наслышан о тебе, Курумо, — произнес он. Курумо внимательно посмотрел на незнакомого ему прежде майа. Чей он? Цвета, в которые был облачен Аллор, могли сбить с толку кого угодно — серебристо-полынного цвета рубашка и пурпурно-фиолетовые, почти черные штаны, заправленные в темно-серые мягкие сапоги, вызывали в памяти по меньшей мере двух Валар — братьев Феантури. Он что, обоим служит? Но ни внешне, ни манерой держаться собеседник Курумо на них не походил — скорее, холодный, чуть насмешливый взгляд и легкая ирония напоминали Манвэ. Впрочем, выглядел незнакомец вполне доброжелательным. А облик… Курумо наконец понял, где встречал такой тип — дун-эдайн, даже, если точнее, — эльфиниты из королевского рода, потомки Лютиэни… Уж на Арагорна он в свое время насмотрелся, а собеседник Курумо походил на короля Элессара — фамильное, можно сказать, сходство. И откуда такое чудо в Залах? Видимо, последние слова Курумо произнес вслух, задумавшись, потому что ему ответили:
— Живу я здесь. То есть мы.
— Кто — мы?
— Я и моя подруга.
— А-а… — понимающе протянул Курумо, хотя не понял абсолютно ничего. Странный майа чуть заметно ухмыльнулся.
— А ты — майа Намо? Или — ученик?
— Нет, просто живу в его Залах. Я ничей майа. Курумо недоуменно вскинул брови:
— А кому же ты служишь?
— Никому. Еще не выбрал. Великой милостью Манвэ мне дозволено осмотреться, прежде чем выбирать служение. Вот и осматриваемся.
Аллор присел на ступеньку и закурил. Курумо жадно уставился на дымящуюся палочку. Майа протянул ему портсигар, тот взял самокрутку, прикурил и с наслаждением затянулся. Вот это табак так табак, получше несчастного хоббичьего зелья… В глазах «благодетеля» блеснула усмешка.
— А откуда тебе такая милость, позволь полюбопытствовать?
Аллор отметил, что глаза пришельца ожили, застывшие черты лица слегка оттаяли.
— Возможно, за мой скромный вклад в победу Света над Тьмой.
— Вот как? А что ты сделал? Ты… тоже был в Средиземье?
— Разумеется.
— И мы не встречались там? А где же ты был?
— В Мордоре.
Аллор не отказал себе в удовольствии наблюдать выражение лица бывшего главы Белого Совета. Основные вехи его биографии был и известны в Валиноре, а вот некоторые перипетии жизненного пути вполне могли быть общепроходной темой для разговора. Все равно, видимо, в дальнейшем у Ауле встречаться будут — если Курумо за его деятельность, буде она откроется, не влетит как следует…
— Там?! Как ты попал туда? — Глаза Курумо, и без того не маленькие, заняли чуть ли не половину лица.
— Из Нуменора.
Слова Аллора на какой-то момент сбили Сарумана с толку. Его собеседник был майа — так при чем тут Западное королевство? С ума он сошел, что ли? Так ведь майа же… А вдруг и впрямь все же умудрился спятить, и его держат в Залах, чтобы не пугал народ? Так ведь на то Сады Лориэна есть. В смысле лечить, а не психов держать. Курумо опасливо покосился на Аллора. Тот рассмеялся:
— Не бойся, не укушу. Майар с ума не сходят. Я действительно оттуда — разве по мне не заметно? Ты же видел дун-эдайн.
— Но ты же майа… А в Мордоре… Кем же ты там был?
— Назгулом. — Озадаченный вид бывшего главы Белого Совета забавлял Аллора. Курумо чуть не поперхнулся дымом и невольно слегка отшатнулся: воспоминание о визите кольценосцев в Ортханк было не из приятных.
— Кольценосцы… Да уж, я даже имел несколько сомнительное удовольствие наблюдать парочку вблизи… — Майа подозрительно разглядывал нового знакомого, никак на черный ужас Средиземья не похожего.
— Но ты — был одним из них? Уж не ты ли тогда у меня был? — Ненормальность ситуации выбила его из ступора и даже, как ни странно, развеселила — несколько нервно, впрочем.
— Нет, не я. Я было вызвался, а Саурон мне и говорит: мол, тебе бы только потрепаться, и у этого типа бело-радужного язык без костей, потом тебя до Второго Хора ждать придется…
Курумо расхохотался — некая доля правды в словах Черного Властелина имелась. Они уже не меньше четверти часа болтали, сидя на ступенях одной из бесчисленных лестниц, опутывающих Залы. Аллор усмехнулся в ответ:
— Хотя сам-то Господин-Учитель с тобой по палантиру долго ругался.
Курумо нахмурился. Потом спросил:
— Так чем же ты, будучи назгулом, помог Светлым? — Вопрос о том, как вообще майа мог стать кольценосцем, он решил оставить на потом: и так голова кругом идет.
— Так, немного: там предупредил, сям пугнул, где-то внимание отвлек. Не мог же я сам Кольцо истребить.
— С чего это ты вдруг таким дивным стал?
— Пока оно существовало, никто из нас не мог покинуть Арду.
Аллор встал:
— Ну что, пойдем?
— Куда? — слегка насторожился Курумо.
— К нам. Выпьешь чего-нибудь, развеешься. К тому же есть корыстный интерес — я для Ауле эскиз набросал и бутылку хорошего вина у Мелиан добыл, — заодно возьмешь, занесешь ему, хорошо?
Курумо пожал плечами — почему бы и нет? Потом спросил:
— А где же вы в Залах обитаете — это ведь не для живых?
— Отчего же? Мелькор вон аж целых триста лет прожил.
— Что?! — Майа остановился как вкопанный. — В его камере? В таком месте?
— Место — это только место. Отношение к нему и, соответственно, условия пребывания там сильно зависят от памяти, с ним связанной…
За разговором они подошли к двери, ведущей в недоброй памяти зал, ставший домом для сумасшедших майар.
Аллор приоткрыл дверь:
— Эльди, ты не спишь? У нас гость.
— Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро… — послышался чуть заспанный девичий голос. — Впрочем, эта мудрость весьма относительна, — добавила его обладательница. Зашуршала ткань.
— Входите! — раздалось из-за двери минуту спустя. Переступив порог, Курумо с удивлением воззрился на хозяйку, облаченную в полупрозрачную сумеречно-серую ночную рубашку, расшитую по вороту и подолу желтоватыми ирисами. Впрочем, большая часть фигуры тонула в пушистом темно-зеленом платке. Курумо представился. Любезно улыбнувшись, она грациозно указала ему на стул.
«Это еще сокровище откуда?» — мысленно обратилась она к Аллору.
«Да в Залах с ним столкнулся».
«Ну и шел бы он…»
«Что его, прямо с пол-оборота посылать? Нет же явной причины. А истинную причину стоит ли объяснять?»
«А зачем объяснять? Может, ты не в духе…»
«А мне кажется, неплохой повод разобраться, что за тип».
«Интерес собачий!»
«Знаешь, по-моему, многое несколько сложнее».
«Да уж по-простому здесь как-то вообще не бывает. Но ты прав. И уж точно не нам его судить — не зная точно. А то и в тебя можно камень бросить».
«И еще какой!» — Аллор усмехнулся, прервал мысленную связь и покосился на гостя — не поймал ли что-нибудь. Тот не заметил его взгляда — пристально смотрел на кольцо в стене.
В кольцо был вставлен факел, а над ним расположилась некая конструкция, на которую очень удобно было ставить чайник. Туда его Аллор и водрузил, пока Эльдин доставала чашки. Кинув взгляд в сторону Курумо, она поинтересовалась:
— Может, что-нибудь покрепче?
Майа как-то слишком поспешно кивнул. Зеленоглазая майэ достала с полки пузатую бутыль с настойкой — Мелиан в настойках толк знала и с подопечными знанием и результатами его применения делилась щедро. Налила в кубок густо-фиолетовую жидкость с пряным, хищным, чуть сладковатым запахом.
— Что это?
— Одни милые цветочки — не помню, как их зовут.
— Ну что, с возвращением? — поднял бокал Аллор.