— Я не отступлю, я с тобой… Эру… Я попытаюсь попять…
«Твой брат…» — как удар бича, как прикосновение раскаленного клейма, как холодная рука, сжимающая горло, — так начинался разговор. «Хорошо, что ты не такой… или… — нет, конечно, нет, но…»
Брат Властелина Тьмы, Моргота, Врага… Второй… Созданный, потому что тот, Первый, избрал другой путь? Замена, противовес…
«Ты похож на него!» — зло, как обвинение. — «Но он же мой брат…» — «Вот именно — следи за собой…».
Ну и что, что связь неразрывна и нечего даже пытаться порвать ее — и к чему? Видимо, это цена. Пережить то же — иначе — как можешь жить… Ты — это он. Твой брат — твоя вина. Его наказание — твоя боль. Равновесие. По крайней мере, это честно — хотя бы перед собой. Главное, чтобы больше ни с кем такого не случилось.
«О чем он? Почему — так? Зачем все это нужно было Единому? Я — в Пустоте, а у Манвэ Пустота — внутри… Любимца-то своего за что Единый так?» — Мелькор нахмурился.
Эльдин отвела взгляд. Валар непроизвольно отодвинулись. О чем они? Лучше молчать. Лучше отойти…
— Но… как же… — Мелькор чуть подался вперед, разговор перешел на мысленный.
— А личина на что? Дело прежде всего.
— Дело… Конечно, ты же — меч в руках Единого…
— Совершенно верно. Владыка Арды Его милостью. Исполнитель Его воли. А так незаменимых нет. Гнев Эру не знает предпочтения. Могло случиться — допустим, этого ведь не может быть — что я оказался бы па твоем месте…
— И почему же — нет? Допустим… — усмехнулся Мелькор. «К чему этот разговор?»
— Потому что я — правильный. Всегда верил Единому. Знал столько, сколько Он соблаговолил мне открыть: было бы нужно — открыл бы больше. Он же не может желать дурного… У меня была — Песня… И ни про какую Тьму, ни про какие миры я не грезил — не спрашивал, не помнил, не пытался узнать… Почему я должен был верить тебе больше, чем Ему?
— Не должен. Никто никому ничего не должен… И что ты теперь делать намерен — чтобы все правильно было и Замысел пребывал в целости и сохранности?
— А ничего! — Тон Манвэ был необычно резок, сейчас в нем не было и тени обычной насмешливой вкрадчивости. — Почему? Потому. Потому что с тебя хватит. Опять же поединок закончился в твою пользу. По законам Арды ты считаешься оправданным. Так что ты свободен.
Манвэ встал, распрямившись.
Мелькор удивленно покачал головой; замер:
— Как это?
— Так. Допустим, потому что я считаю, что так должно.
— Спасибо за милость, Владыка, — усмехнулся Мелькор, нарочито смиренно склонив голову.
— Не за что. Вы свободны: ты и те, кто с тобой. — Это было произнесено вслух.
«А ты? А воля Единого?» — мысленно продолжил Мелькор.
— Тебе-то что? Разберусь. Только прежде одну вещь попытаюсь сделать — если получится. И если ты примешь это — от меня.
— Что — это?
— Что? Мой приказ — мне и исправлять. У них, — он кивнул в сторону недомайар, — не хватило бы сил восстановить — у меня, может быть, хватит. Он мне, разумеется, не друг, так, пользуется моим расположением, но… я продолжу. Из милости… — язвительно выдохнул Король.
Брови Мелькора удивленно взлетели вверх. Как-то все нелогично, негладко… рваные края у этой квэнты. Опять замышляет что-то лицемерный, искушенный в интригах братец… Не может все быть так просто. Было уже показное милосердие и сочувствие, театральный суд: «я решил, мы постановили»… Но все же… Что-то неправильное, негармоничное прорывалось в утонченно-красивом, безупречном лице, словно в насмешку похожем на его собственное… Или — очередная ловушка? Оставить в долгу перед великой милостью Владыки? Или измыслит потом нечто более страшное — для остальных? Аллор и Эльдин — Манвэ не простит им своего «расположения», которое они обманули — так или иначе… Зачем он собирается вернуть глаза — если справится, а с него станет? Чтобы лучше видел, как опять гибнут те, кто успел стать близкими… Сколько можно? Ведь не умолить будет… Невыносимо… Не было выбора, не было: «Учитель!» (дождешься от таких!). Плевать недомайа на выбор хотел! Насмехался. Просто счел необходимым вступиться за него, Валу… Так, по-приятельски… В другой ситуации, возможно, он встал бы рядом с Манвэ… Как эта парочка умудрилась приручить его, Мелькора? Они были — собеседниками. А Манвэ? Неужели и он?.. Только спасет ли их это? Какая беспомощность! Сил не больше, чем у какого-нибудь эльфа. И сейчас он, уже бессильный и неопасный, а посему (возможно) — помилованный враг, примет как подачку — зрение… Владыка Арды, карающий и милостивый, — Манвэ примеряет одну из масок… И я призван сыграть очередную роль в его очередном спектакле? Если откажусь — заставит? (Впрочем, какая глупость: от чего откажусь?) А то еще радостно оскорбится: «Вот видите, он не желает иметь со мной дела, он нас видеть не желает!» (Тот еще каламбур, м-м…) Враг, закосневший во зле, враг, мир с которым невозможен… Легче было бы молчать, не ввязываться в разговор. Но как? Какая безвыходность… безысходность…
Видимо, эти размышления отражались на лице Черного Валы — да и были ли у него силы скрывать мысли? Манвэ недобро сощурился. Чего проще — поступить так, как, судя по всему, предполагает Мелькор. Устроить ему очередную выволочку… У него есть все основания так думать: на память никто из Валар пожаловаться не мог — разве на то, что слишком хороша, — это уже вошло в пословицу… Да, так и сделать — как всегда, как ждут — никого не удивлять, не разочаровывать, и Творца, если сейчас наблюдает, — очень может быть, кстати, — тоже. Их разговоры давно ведь уже свелись к «все в порядке, все идет по плану» — так лучше и безопасней, чем просить помощи или совета — после Нуменора это стало ясно окончательно…
Сейчас прикажет их ступенчатой казни предать на глазах у Мелькора, а его потом опять за Грань вышвырнет — и пусть только кто возразит! Хотя… Внезапно вспомнились глаза Эонвэ — недоверчивые, горько-непонимающие. У его беспощадного, не ведавшего сомнений герольда и помощника… Как умчался за Мелиан, стоило Эльдин на него прикрикнуть, как испереживался за них; сознание майа было как на ладони, несмотря на все его попытки хоть немного закрыться. Какая смертная тоска… Слишком много уже сделано, и ничего не изменить…
«Эру всемогущий» — сейчас эти некогда привычные слова комом застряли в горле. Не может он молиться Творцу. Как встать на пороге бездны. Мысли свивались в удушающий жгут, пустота, притаившаяся внутри с давних времен, зашевелилась, как хищник, изготовившийся к прыжку и дождавшийся своего часа. «О Творец!» Нет. не сейчас — додумать — чего же от него хотели… Хотят… Почему так страшно? Наказание? Нет, не то… Бессмысленность… Не понял? Тогда? Теперь? Или — о ужас! — слишком хорошо понял? Безнадежность. Холод бесконечной пустоты, вечное идиотское круговращение, перемалывающее все и всех…
Мертвость Предопределения, боль контрастов, недостижимое равновесие. Проклятие… Проклят… Не он — я? Владыка проклятого мира. Не видеть его — отраженного в тот жуткий миг — в глазах старшего? «Слишком много ты видишь…» — слова, въевшиеся в память с тех незапамятных времен… Создавший Тьму — да не увидишь ничего, кроме Тьмы… Ослепить его, когда хотелось ослепнуть самому? А сейчас свои бы отдал: «Смотри, любуйся на всю эту… сомнительную роскошь!», и — уйти как можно дальше… Куда? Ирмо не поможет, Намо не укроет даже в самом дальнем и темном чертоге… Темном? Он ведь не может жить во тьме… Неужели это — безумие? Но он же не может сойти с ума! Словно в тумане, взявшемся неизвестно откуда, он видел недоумевающих, напряженно застывших Намо и Ниэнну, настороженного Оромэ, недоверчиво нахмурившегося Мелькора…
Почему — туман? Почему он разъедает глаза? Пыль? Здесь же нет пыли… Или слишком ярок свет? Для него? Чьи создания могут не мигая смотреть на солнце? Да и не бывает ничего слишком в Благословенной земле Аман… Что с ним? Опять, кажется, дрожат руки — надо немедленно справиться с этим, они не должны видеть, неужели личина не… Какого балрога!
— Что с тобой… брат? — Мелькор коснулся кончиками пальцев лица Манвэ. — Ты… плачешь?
«Что?! Я — плачу? Этого не может, не должно быть! Не пристало подобное Владыке Арды, он выдумывает, этот просто свет, пыль, дым наконец, хотя — откуда здесь дым? Стыд какой, они же все видят, завтра весь Валинор знать будет, хотя нет, он сделает так, что все будут молчать, как рыбы, впрочем, плевать, надоело все — и некуда бежать, хотя… вот же — рядом — Дверь, там — Пустота, не-Арда, не-Свет, не-Тьма — как раз то, что нужно, всего несколько шагов — откуда еще эта ноющая боль под ключицей — что с ним? Ну же, шагни туда — надо же, как больно, ничего, скоро это уже не будет играть никакой роли…» Он рванулся, но что-то его остановило — чьи-то пальцы впились в ткань плаща. Обернулся — Эльдин. Во взгляде майэ мешались сочувствие и злость: ты что? Это разве выход? — «Мысли она читает, что ли? А личина на что? Позор…»
— Ты бы лучше продолжил, что начал… — Глаза человека, которому слишком плохо, чтобы он чего-то боялся…
Манвэ, словно очнувшись от морока, машинально провел рукой по лбу: да, конечно, сейчас, не обращай внимания… Он отвел глаза в сторону, повернулся к Мелькору:
— Так ты позволишь?
Тот бережно взял Аллора на руки и перенес на стоящее в углу ложе. Эльдин тихо села на край.
— Эльди, он, кажется, сейчас спит, это не обморок… Я надеюсь… Простите меня…
— Эльди, я попробую что-то сделать… — Манвэ покосился на майа.
— Сначала — сделай то, что собирался, — проговорила майэ. — Прости за дерзость, — добавила она неожиданно.
Манвэ еле заметно махнул рукой.
«Я же не творец — уже давно… Где мне справиться? Откуда эта неуверенность? Я же сильнейший — после Мелькора, разумеется, — из Айиур. Но — не целитель… Должен». Дело даже не в том, что это позор: сказал — и не смог. Не то… Просто как бы ни был измучен и опустошен Мелькор, ничего хорошего не ждущий вообще и от него, Короля Мира, в особенности, но — дать надежду и не осуществить — все равно что лишить его зрения заново. Он, Манвэ Сулимо, останется палачом — хотя, собственно, прошлое это все равно не изменит…