По-видимому, именно 8 февраля отношение Москвы к катастрофе определилось. В этот день допросы в Кандалакше прекратились, а на следующее утро в «Правде» вышел материал под общим заголовком «Вечная память погибшим воздухоплавателям» – портреты, краткие биографии [8]. Проклятий в адрес виновников катастрофы, которых вскоре непременно найдут и накажут, в нём не было.
На следующий день газета «Кандалакшский коммунист» напечатала открытое письмо шестёрки дирижаблистов руководству страны – Сталину, Молотову, Микояну, Ежову, начинавшееся словами: «До боли сердца жаль, что наш полёт закончился так трагически». Авторы благодарили правительство и Сталина за отеческую заботу и заверяли, что будут работать с удвоенной энергией над постройкой ещё более мощных, усовершенствованных дирижаблей.
Через два дня письмо появилось и в «Правде»[242].
Подобным образом клясться в верности со страниц главной газеты Советского Союза позволялось только тем, чья репутация была безупречна. Это означало, что авторов решили не трогать. Если подозрения и остались, их фокус переместился в Москву, но и там, насколько известно автору, никому так и не предъявили обвинений в связи с прямой причастностью к гибели дирижабля.
В 1935 году куда менее значимая катастрофа «Челюскинца» стала предметом специального рассмотрения в Комиссии обороны, которая отправила троих подозреваемых «под суд», послушно выполнивший волю верховного руководства. Ничего подобного не было в истории с последним полётом «СССР-В6», если судить по доступным документам. Рекордно быстро завершённое расследование, отсутствие подозреваемых, равно как и видимых следов внимания к происшедшему со стороны Политбюро, – трудно избавиться от ощущения, что дело о погибшем дирижабле в директивном порядке «закрыли».
Такое было под силу лишь одному человеку. Рискнём предположить, что Иосиф Виссарионович по-прежнему симпатизировал дирижаблистам и оградил их от претензий карательных органов, внушив кому следует: виновных среди мёртвых лучше не искать, не трогать и живых – пусть строят дирижабли и летают.
После того как в Кремле приняли принципиальное решение, выводы комиссии Кирсанова могли иметь лишь технический характер и ничего не меняли.
Так в самом ли деле в трагедии у Кандалакши никто не виноват и каковы её действительные причины и обстоятельства?
Дирижабль «СССР-В6» на лётном поле Долгопрудной. Не ранее конца января 1937 года
На новой оболочке после капремонта 1936 года появилась эмблема Осоавиахима. В конце января 1937 года обновлённый дирижабль совершил первый испытательный полёт (Ист. илл. 15)
Фото предоставил Сергей Михальцов
Дирижабль «СССР-В6» на лётном поле Долгопрудной у мобильной причальной мачты
У левой границы снимка виден остов 40-метровой стационарной причальной мачты, которая не была достроена (Ист. илл. 15)
Дирижабль «СССР-В6» взлетает с лётного поля Долгопрудной. 5 февраля 1938 года Один из последних снимков (Ист. илл. 15)
Дирижабль «СССР-В6» над Петрозаводском 6 февраля 1938 года (предположительно)
В описании этого негатива из фондов Национального музея Республики Карелия сказано: «Петрозаводск. 1941 г. Дирижабль над Петрозаводском». Однако последние советские дирижабли в 1940–1942 годах пребывали в законсервированном состоянии, и ни один из них не мог появиться над столицей Карелии в 1941 году. Силуэт корабля на фотографии (соотношение длины и высоты, расположение кабины близко к носу) характерен именно для «СССР-В6».
Вероятно, произошла ошибка атрибуции, и перед нами – один из последних снимков «СССР-В6»
Официальное сообщение ТАСС о катастрофе дирижабля «СССР-В6» (газета «Правда», 8 февраля 1938 года)
Иван Паньков (Ист. илл. 3)
Владимир Лянгузов (Ист. илл. 3)
Сергей Дёмин (Ист. илл. 3)
Николай Гудованцев (Ист. илл. 3)
Алексей Ритсланд (Ист. илл. 3)
Николай Коняшин
Фото предоставила Людмила Коняшина
Тарас Кулагин (Ист. илл. 3)
Георгий Мячков (Ист. илл. 3)
Константин Шмельков (Ист. илл. 3)
Иван Ободзинский (Ист. илл. 3)
Василий Чернов (Ист. илл. 3)
Михаил Никитин (Ист. илл. 3)
Виктор Почекин
Во время или после Великой Отечественной войны (Ист. илл. 3)
Владимир Устинович Во время Великой Отечественной войны (Ист. илл. 3)
Давид Градус
Август 1931 года
Фото предоставила Нина Обижаева (Градус)
Алексей Байбаков 8 августа 1936 года (Ист. илл. 3)
Николай Кондрашов (Ист. илл. 3)
Дмитрий Матюнин. 1930–1932 годы
Фото предоставила Людмила Каширцева (Матюнина)
Арий Воробьёв (Ист. илл. 8)
Константин Новиков
Фото предоставил Георгий Новиков
Иван Паньков и Иван Ободзинский
Фото предоставил Павел Паньков
Вопросы и ответы
На действия человека почти всегда влияют обстоятельства, находящиеся вне его контроля, и… необходимо признать, что ошибки есть в большей степени следствия, чем причины. <…> Если должны быть идентифицированы и исследованы скрытые причины катастроф, то ошибки нужно рассматривать как начало расследования, а не его конец.
Нет необходимости пересказывать заключительный акт комиссии Кирсанова, составленный 16 февраля уже в Москве, – документ в полном объёме приводится в приложении, и читателю предлагается ознакомиться с ним.
Слабая штурманская подготовка, потеря ориентировки, недопустимо малая высота полёта, отсутствие видимости – основные выводы комиссии не вызывают сомнений. Но сегодня мы можем взглянуть на картину более широко, внести дополнения и поправки, а также рассмотреть другие версии.
Диверсанты, которых не было
В рассказах потомков дирижаблистов слышатся если не прямые указания, то смутные намёки на диверсию. В их детстве о чём-то таком говорили взрослые – вполголоса, на кухнях. Что, если дирижабль и в самом деле уничтожили некие злоумышленники, или это просто отзвук того духа охоты на вредителей, которым была пропитана сама жизнь в конце 1930-х годов?
Естественно, чекисты подозревали и членов экипажа, и работников наземных служб.
Неблагонадёжным считался не только штурман Мячков. Его коллега Ритсланд и сам командир корабля были хоть и орденоносцами, но в прошлом не без грехов. В биографии каждого дирижаблиста при желании можно было отыскать достаточно пятнышек. Не завёл ли кто-то из них дирижабль в гористую местность, чтобы навредить советской власти? Не испортил ли компас, рулевое управление? Но никаких явных свидетельств в пользу данной версии не просматривалось, да и здравый смысл подсказывал, что копать дальше в этом направлении едва ли стоит: преступник, находись он среди членов экипажа, должен был понимать, что погибнет вместе с дирижаблем. Вредитель-самоубийца? Маловероятно.
Должны были искать в Эскадре и на заводе № 207, где корабль готовили к полёту. Быть может, ещё на земле на борт подложили бомбу с часовым механизмом, подпилили рычаги, испортили газовые клапаны? Но и здесь никаких зацепок не было.
Очевидно, по горячим следам признаков диверсии обнаружить не удалось: дело выглядело как обычная катастрофа, причины которой со всей отчётливостью обрисовала комиссия Кирсанова.
Сам предмет гипотетического преступления – дирижабль – был разрушен, его обломки лежали под снегом в труднодоступном месте, вдали от жилья и дорог. Быть может, кто-то в органах и рассматривал возможность собрать их и вывезти в Москву, чтобы изучать под микроскопом в поисках следов чуждого воздействия, но это был путь в никуда. У чекистов хватало других забот и возможностей отличиться: не требовалось даже выходить из кабинета, чтобы в любом городе, посёлке, селе, на полярной зимовке выявить «антисоветскую вредительскую группу», разоблачить её преступные замыслы.
Не исключено, что в основу легенды о диверсантах легли слухи о содержании допросов арестованных Хорькова, Куца и Широкого, которым сотрудники НКВД приписали попытку «сорвать правительственное задание по вылету дирижабля»:
[Хорьков] Принимал участие в срыве подготовки дирижабля В-6 для спасения группы ПАПАНИНА, который осуществлялся помощником начальника Аэрофлота ШИРОКИМ и исполняющим обязанности начальника Управления воздухоплавания КУЦЕМ.
ХОРЬКОВУ было известно, что ШИРОКИЙ, несмотря на срочность задания правительственной комиссии по подготовке дирижабля к полёту, всячески эту подготовку запутывал и затягивал, не обеспечив нужного контроля как за подготовкой самого корабля, так и за его необходимым снаряжением.
Непосредственным исполнителем подготовки полёта дирижабля и его обеспечения должен был являться КУЦ, который для подготовки вылета дирижабля В-6 абсолютно ничего не делал и по существу вёл линию на срыв правительственного задания.
На ХОРЬКОВА была возложена задача оказать помощь в монтировании на дирижабле разного оборудования и подготовить для подъёма группы ПАПАНИНА со льда на корабль специальный трос.
ХОРЬКОВ умышленно всей работы своевременно не организовал, и изготовление троса было задержано. Помощи в монтаже радиооборудования оказано не было.
Таким образом, ХОРЬКОВЫМ, ШИРОКИМ и КУЦЕМ велась линия на срыв правительственного задания по вылету дирижабля, и вылет дирижабля был осуществлён только благодаря непосредственному вмешательству самой правительственной комиссии и работников НКВД, которые подготовили вылет