— Ко мне, военные!— скомандовал лейтенант, и, приоткрыв дверь, добавил: — Сюда!
Пис ввел шеренгу новобранцев в барак и обнаружил, что если это — космовокзал, то ему явно не хватало удобств. Он очутился в длинном узком помещении с такими же рядами скамеек, как и в фургоне, и с одинокой, привинченной к полу, кофеваркой. Оставшийся снаружи лейтенант с грохотом захлопнул за новобранцами дверь, после чего послышался треск задвигающихся засовов. Коротко рявкнул клаксон, и тут же спутники Писа издали дружный вопль отчаяния. Презирая их за неоправданную нервозность, Пис уселся чуть поодаль от них и, приготовившись терпеливо ждать прибытия звездолета, который понесет его через океаны бесконечности, задумался. Он был слегка разочарован тем обстоятельством, что в здании вокзала не оказалось ни одного окна, в которое он мог бы наблюдать за спуском этого самого звездолета, но успокоил себя мыслью, что будучи легионером, он еще не раз увидит легендарные корабли.
Примерно через полчаса Пис ощутил первые признаки беспокойства. Он покрутил в руках расплющенный лягушачий трупик, швырнул его зачем-то на пол, подошел к кофеварке, и обнаружил, что она пуста. Теряя терпение, он сделал еще несколько кругов по комнате. Угрюмое оцепенение, в которое впали скрючившиеся на скамейках спутники Писа, усилило его недовольство. Обращаются с ними, как со скотом. Разозлившись окончательно, он подошел к двери и попробовал открыть ее. Та не поддалась. Тогда он просунул руку в углубление в стене, нажал на какой-то рычаг и навалился на дверь плечом.
— Эй, гляньте-ка на старину Уоррена,— сказал кто-то сзади.— Он притворяется, что хочет открыть дверь!
— Вот он какой, наш Уоррен!— прокомментировал Бенджер,— что угодно сделает, лишь бы развеселить народ!
— Парни!— послышался другой голос.— Мне кажется... да он и в самом деле открывает ее...
В спешке новобранцы посшибали все скамейки, и через секунду Пис лежал на полу, а Райан сидел на его груди. Еще кто-то распластался на ногах, полностью лишив Писа способности двигаться.
— Ты уж прости нас, Уоррен,— тяжело дыша, проговорил Райан.— Я знаю, что тебе все равно, но мы еще не готовы к смерти!
— Смерти? О чем это ты болтаешь?— С сидящим на груди Райаном говорить было нелегко.— Я хотел только посмотреть, где наш звездолет!
Райан обменялся вопросительными взглядами с окружающими.
— Уоррен, это и есть наш звездолет! Мы уже в нем. Ты что не помнишь, что стартовал полчаса назад?
— Этот ящик?— Пис недоверчиво фыркнул.— Разве я похож на идиота?
В поле зрения появилась физиономия Фарра.
— Про какого идиота ты долдонишь?
— Ладно, хватит, Коппи,— вставил Райан.— Не забывай, что Уоррену стерли всю память. Он ни про чего ничего не знает.
Пису уже не хватало воздуха.
— Я точно знаю, что это не звездолет! У него даже форма не та!
— Он и не должен иметь никакой особой формы,— пояснил Райан.— Он не должен быть обтекаемым — ведь он никуда не летит!
— ТО-то же!— торжествующе воскликнул Пис.— Как это мы взлетели в звездолете, который никуда не летит?
Райан посмотрел на Писа добрым, умоляющим взглядом молодого учителя, оставшегося после уроков, чтобы дополнительно позаниматься с туповатым учеником.
— Разве ты не понимаешь, что звездолет, который двигается, никогда никуда не прилетит?
— Нет, я...— Почувствовав неподдельную искренность Райана, Пис засомневался в своей правоте.— Кто это сказал?
— Многие, и Альберт Энштейн в том числе. Конечно, в движущихся кораблях можно прыгать с планеты на планету, чем наши предки и занимались в провалом, но звездолет никогда не полетит быстрее скорости света, и поэтому непригоден для путешествий меж звезд. Световой барьер — непреодолимая преграда.
— Вот-вот, и поэтому световой барьер преодолевают в корабле, который не двигается!
— Конечно!— довольно произнес Райан.— Ты начинаешь соображать, что к чему.
— Неужели?
— Вот именно! Такой головастый парень да чтоб не понял... Ты уже спрашиваешь себя, что могли придумать конструкторы, если обычные методы не годятся?
— Верно,— признал Пис.— Именно этот вопрос я и задаю сейчас себе.
— Я так и знал! Мозг твой уже начал перебирать возможные варианты...
— Да, да,— послушно ответил Пис, чувствуя, как растет в нем волнение, вызванное интеллектуальным приключением.
— ... Отвергать одно неподходящее решение за другим...
— Да, да.
— ...пока не останавливается...
— Да, да...
— ... на неевклидовом тахионном смещении!
— Ну конечно,— воскликнул Пис, чтобы скрыть разочарование.— Неевклидово тахионное смещение!
Райан энергично кивнул.
— Что является всего лишь другим выражением понятия мгновенной передачи материи на расстояние.
Надежды Писа поднялись, но лишь на короткое мгновение.
— Если оно мгновенное, то зачем мы тут сидим?
— Понимаешь, оно не может быть полностью мгновенным — возникает логический парадокс с нахождением в двух разных местах одновременно. Но оно настолько быстрое, что разницу трудно заметить.
— Я УЖЕ заметил разницу,— сказал Пис.— Мы сидим тут уже минут сорок...
— Ты просто не додумал до конца, Уоррен. Путешествие совершается отнюдь не за один прыжок.
— Почему?
— Потому что расстояние между передающей и приемной станциями не может быть слишком большим, иначе появляются всякие искажения и растет риск неполного приема...— По лицу Райана промелькнула тень какого-то грустного воспоминания.— Последствия неописуемы...
— Так на какое же расстояние мы передаемся?
— Двести метров.
— Двести...— Пис сделал очередную попытку вывернуться из-под Райана, но, измучившись, быстро сдался.
— Ты уж прости нас, Уоррен. Мы не отпустим тебя, пока ты не поймешь, что мы сейчас в космосе, и открыв дверь, ты всех нас погубишь.
— Ладно уж,— прохрипел полузадушенный Пис.— Выкладывай остальное. Скажи, что по всей Галактике болтаются передатчики... миллиарды передатчиков... через двести метров!
— Не глупи,— пожурил его Райан.— С твоими-то способностями...
— Я больше не буду спорить. Объясни мне, как все это работает...
— Да кто я такой, чтобы учить столь высокообразованного человека? Ты, Уоррен, сам до всего доходишь.
— Конечно, но...— в порыве вдохновения Пис посмотрел прямо в глаза Райана.— Намекни мне!
Райан глянул на остальных и большинство, с облегчением заметил Пис, согласно закивало.
— Ладно. Скажи, не заметил ли ты чего-нибудь необычного в нашем корабле, когда вылез из фургона?
— Ну-ка...— пробормотал Пис, напрягая память.— Он похож на длинный железный ящик с башенкой на каждом конце...
— Прекрасно, Уоррен. Ты весьма наблюдателен. И как далеко расположены друг от друга эти башенки?
— Метров двести... но я не понимаю...
Заметив, что глаза Райана загорелись предвкушением, Пис замолк.
— Двес...
Он снова замолк, и не только потому, что пришедшая ему в голову идея казалась слишком абсурдной, чтобы выразить ее словами, но и потому что Райан начал возбужденно подпрыгивать, выдавливая остатки воздуха из легких Писа.
— Ну же, Уоррен,— торопил Райан,— не лишай меня удовольствия и привилегии видеть, как работает первоклассный мозг!
— Передатчик материи на корме,— как во сне бормотал Пис,— приемник на носу... А сам корабль передает себя на двести метров за один раз... И сам себя принимает!
— Встань, Уоррен!— Сияющий Райан слез с полузадушенного Писа и помог ему подняться на ноги.— Я был уверен, что человек со столь высоким интеллектом сам сделает правильный вывод!
— Спасибо, Райан...
Каждая клеточка мозга Писа вопила недоверчиво и требовательно, но он прекрасно понимал, что наказанием за выражение истинных чувств будет еще один отдых на полу.
— Конечно...— сказал он, мучительно подбирая нейтральные слова,— все это не так просто, как кажется...
— Совершенно верно!
Райан в это время отряхивал пыль с одежды Писа.
— Я прямо-таки вижу, как ты погружаешься в тонкости метода...
Пис кивнул.
— Естественно.
— Наверное, ты уже раскладываешь по полочкам то, чего я вообще не понимаю, например, как материя звездного типа конденсируется вокруг центра тяжести корабля, каким образом возможно совершать полтора миллиона перемещений в секунду, чтобы достичь скорости света, как работают генераторы искусственной гравитации...
— Да, да, это и еще кое-что,— пробормотал Пис и рухнул на ближайшую скамью. Он уже поверил тому, что говорил Райан, и мысль, что его тело разрывается и снова соединяется миллионы раз в секунду, превратила колени Писа в желе.
"Ужасно!" — думал Пис. Изъятие сознательной памяти означало, что картина мира формируется теперь в его подсознании, и что этот подсознательный Пис непрактичен, романтичен, и не имеет ни малейшего представления о том, что и как работает в реальной вселенной. Он ждал крестового похода по Галактике — в сверкающем звездолете... и в качестве единого целого. Вместо этого его засадили в железный ящик и превратили в рой элементарных частиц. Чтобы сжиться с подобной мыслью, необходимо было выкурить сигарету.
— Что с тобой, Уоррен?— участливо спросил Райан, подсаживаясь к нему.— Плохо?
Чтобы показать, что с ним все в порядке, Пис вскочил было на ноги, но сочувствие Райана ослабило его волю.
Все не так,— с горечью сказал он.
— Курить хочется до смерти, сражаться придется за какой-то кет-чупный завод...
— Не надо про сражения,— с опаской в голосе произнес Райан.— Но все равно, ты будешь... делать это за Легион. ПКС только снабжает наш полк.
— Но это же унизительно!
После недолгого размышления Райан ответил:
— Для таких, как ты, может быть и унизительно.
— Что ты имеешь в виду? Полная потеря памяти не делает меня кем-то исключительным.
— Я хотел сказать... ты создан не для того, чтобы служить рядовым. Ты был, наверное, умницей, и учился в колледже, чего не скажешь о старине Коппи. Вступая в Легион, ты знал, что обратной дороги нет. А Коппи твердил, что мы сможем дать деру, как только захотим.