– С чего бы им делать что-то подобное?
– Потому что Тара Хатчинс мертва, и я думаю, что они имели какое-то отношение к ее смерти.
Сэндоу быстро заморгал, словно его глаза были сломанными линзами камеры.
– По словам детектива Тернера…
– Так считаю я, а не Тернер.
Сэндоу встретился с ней взглядом, и она поняла, что его удивила уверенность в ее голосе. Но ей было не до почтительных хождений вокруг да около, которые он явно бы предпочел.
– Ты проводила расследование?
– Да, проводила.
– Алекс, это небезопасно. Ты не готова к…
– Кто-то должен был это сделать.
И Дарлингтон был далеко.
– У тебя есть доказательства, что было замешано одно из обществ?
– «Книга и змей» воскрешает мертвых. Они используют глумов…
– Глум, – пробормотала Доуз.
– Глумы — посланники, чтобы говорить с мертвыми. Один из них на меня напал. По-моему, достоверная теория.
– Алекс, – мягко, с чуть заметным осуждением в голосе сказал он. – Когда ты сюда приехала, мы понимали, что данную позицию никогда не занимал человек твоих способностей. Возможно – даже вероятно, – что одно твое пребывание здесь могло внести разлад в бог знает какие системы.
– По-вашему, я спровоцировала нападение глумы? – она возненавидела себя за защитную резкость в своем голосе.
– Я не утверждаю, что ты что-то сделала, – ровно сказал Сэндоу. – Я утверждаю лишь, что нападение могло быть вызвано тобой в силу твоих особенностей.
Доуз сложила руки на груди.
– Звучит как «сама напросилась», декан Сэндоу.
Алекс не могла поверить своим ушам. Памела Доуз спорит с деканом Сэндоу. Защищая ее.
Сэндоу со стуком поставил свою кружку.
– Это, безусловно, не то, что я подразумевал.
– Но смысл таков, – сказала Доуз четким, резким голосом, какого Алекс никогда прежде от нее не слышала. Ее взгляд был холодным. – Алекс упомянула о своих опасениях в связи с нападением на нее, а вы вместо того, чтобы ее выслушать, предпочли усомниться в правдивости ее слов. Может быть, вы ничего и не подразумевали, но целью и результатом ваших слов было заставить ее замолчать, так что сложно не подумать, что от этого за версту несет обвинением жертвы. Это семантический эквивалент заявления о том, что на ней была слишком короткая юбка.
Алекс постаралась сдержать улыбку. Доуз откинулась в кресле, скрестив ноги и руки и склонив голову набок, и выглядела одновременно разозленной и расслабленной. Лицо Сэндоу зарумянилось. Он вскинул руки, словно пытаясь успокоить зверя, – полегче.
– Памела, я надеюсь, что ты слишком хорошо меня знаешь для таких умозаключений.
Алекс никогда еще не видела его таким сконфуженным. Значит, Доуз прекрасно владела языком декана и знала, какими угрозами выбить его из колеи.
– Кто-то натравил на меня это чудовище, – сказала Алекс, воспользовавшись данным ей Доуз преимуществом. – И то, что всего за несколько дней до этого погибла девушка – не совпадение. В списке вызовов Тары есть звонки Триппу Хельмуту. Это указывает на «Кости». Только что глума пыталась убить меня посреди улицы. Это может указывать на «Книгу и змея». Тару убили в ночь четверга, в ритуальную ночь, и, если вы читали мой отчет, то знаете, что в то самое время, как кто-то ее резал, я видела, как двое ранее смирных Серых совершенно рехнулись, – брови Сэндоу еще больше сдвинулись, словно подобные выражения причиняли ему боль. – Вы – Лета – привезли меня сюда не просто так, и я говорю вам, что погибла девушка, и ее смерть связана с обществами. Просто притворитесь на минуту, что я Дарлингтон, и попытайтесь воспринять меня всерьез.
Сэндоу остановил на ней изучающий взгляд, и Алекс спросила себя, уж не удалось ли ей до него достучаться. Потом он перевел взгляд на Доуз.
– Памела, полагаю, что у нас есть камера, направленная на перекресток Элм и Йорк.
Алекс увидела, что плечи Доуз расслабились, а голова опустилась, словно Сэндоу произнес эти слова, чтобы развеять чары, во власти которых она пребывала. Она поднялась и принесла свой ноутбук. Алекс почувствовала, что у нее заныло в животе.
Доуз нажала несколько клавиш на своем компьютере, и зеркало на дальней стене посветлело. Через мгновение на экране появилась полная машин и людей Элм-стрит – море серого и темно-серого. Временная метка в углу показывала 11.50 утра. Алекс окинула ищущим взглядом поток людей, идущих по тротуару, но каждый из них походил на одетую в куртку неуклюжую глыбу. Затем ее внимание привлекло резкое движение перед «Good Nature Market». Она увидела, как толпа разошлась и пошла волнами, инстинктивно удаляясь от насилия. Вот и она, убегающая из магазина от кричащего на нее хозяина, – черноволосая девушка в шерстяной шапке. Шапке Дарлингтона. Должно быть, та слетела с нее в драке.
Девушка на экране сошла с тротуара на дорогу, и все это в холодном молчании, как пантомима.
Алекс помнила, как глума яростно схватила ее и выволокла на дорогу, но на экране не было никакой глумы. Вместо этого она увидела, как темноволосая девушка сама бросилась под поток машин, спотыкаясь, крича и цепляясь за пустоту. Потом она оказалась лежащей на спине. Память говорила Алекс, что на ней сидела глума, но экран ничего подобного не показывал – только как она лежит посреди улицы, и машины сворачивают, чтобы ее не переехать, ее спина изгибается, рот широко раскрыт, руки цепляются за пустоту, она в судорогах.
Мгновение спустя она была уже на ногах и, шатаясь, шла к переулку за «Конурой». Она увидела, как один раз оглянулась с широко распахнутыми глазами, испачканным в крови лицом, раскрытым в ужасе ртом, уголки которого смотрели вниз, как углы туго натянутого паруса. Я видела, как Жених дерется с глумой. Или нет? Это было лицо сумасшедшей. Она снова лежала на полу того туалета одна и кричала со спущенными на лодыжках трусами.
– Алекс, все, что ты говоришь, может быть правдой. Но нет никаких доказательств того, что на тебя напали, и не говоря уже о том, кто может за этим стоять. Если я покажу это выпускникам… Необходимо, чтобы они считали тебя устойчивой и надежной, особенно, учитывая… Ну, учитывая, как все сейчас неопределенно.
Учитывая, что Дарлингтон исчез. Учитывая, что это произошло, когда она должна была его прикрывать.
– Разве не для этого мы здесь? – спросила Алекс. Это была ее последняя попытка, призыв от имени чего-то большего, чем она сама, чего-то, что могло иметь большую ценность для Сэндоу. – Не для того, чтобы защищать таких девушек, как Тара? Не для того, чтобы позаботиться, чтобы общества не просто… делали, что хотят?
– Разумеется, для этого. Но неужели ты действительно веришь, что готова самостоятельно расследовать убийство? Я не просто так велел тебе отступиться. Я пытаюсь сделать так, чтобы ситуация выглядела настолько нормальной, насколько она может быть в мире, где живут чудовища. Убийство Хатчинс расследует полиция. Молодой человек этой девушки арестован и ждет суда. Ты честно считаешь, что, если бы Тернер подозревал в причастности одно из обществ, он не повел бы расследование в этом направлении?
– Нет, – признала Алекс. – Я знаю, что повел бы.
Какого бы мнения о нем она ни придерживалась, Тернер был ищейкой с совестью, которая никогда не брала выходной.
– Если это произойдет, то мы, несомненно, его поддержим, и я обещаю передать все, что ты узнала. Но в настоящий момент мне нужно, чтобы ты сосредоточилась на том, чтобы поправиться и оставаться в безопасности. И я, и Доуз будем думать о том, что могло спровоцировать нападение глумы, и не мог ли твой талант вызвать другие нарушения. Твое присутствие в кампусе – это неизвестный фактор, дезинтегратор. Поведение тех Серых во время предсказания, исчезновение Дарлингтона, насильственная смерть рядом с кампусом, а теперь глума…
– Подождите, – сказала Алекс. – По-вашему, мое присутствие имеет какое-то отношение к убийству Тары?
– Конечно, нет, – сказал декан. – Но я не хочу давать основания совету Леты прийти к подобным выводам. И не могу позволить тебе играть в детектива-любителя в столь серьезном деле. В этом году будет пересматриваться наше финансирование. Мы существуем по милости университета и остаемся на плаву благодаря постоянной поддержке других обществ. Нам нужно их расположение, – он тяжело вздохнул. – Алекс, я не хочу показаться холодным. Убийство Хатчинс – ужасная трагедия, и я, несомненно, буду наблюдать за этой ситуацией, но мы должны соблюдать осмотрительность. Конец прошлого семестра… Случившееся в Розенфелде все изменило. Памела, ты хочешь, чтобы Лету лишили финансирования?
– Нет, – прошептала Доуз. Если она и говорила на языке Сэндоу, то и Сэндоу в совершенстве владел языком Доуз. Лета была ее убежищем, ее бункером. Она ни за что бы не рискнула ее потерять.
Но Алекс слушала речь декана вполуха. Она смотрела на старую карту Нью-Хейвена, висящую над камином. Та представляла собой изначальный девятиквартальный план Нью-Хейвенской колонии. Она вспомнила, что сказал Дарлингтон в первый день, когда они шли по лужайке: Город должен был стать новым Эдемом, заложенным между двух рек, как между Тигром и Ефратом.
Алекс взглянула на форму колонии – клин земли, окаймленный рекой Вест и каналом Фармингтона, двумя узкими полосками воды, торопящимися встретиться в гавани. Она наконец поняла, почему место преступление казалось таким знакомым. Перекресток, где нашли тело Тары Хатчинсон, выглядело точь-в-точь как карта: этот участок голой земли перед Бейкер-холлом был словно колония в миниатюре. Улицы, окружающие участок земли, были реками, запруженными машинами, объединяющимися на аллее Башни. И Тару Хатчинс нашли посреди этого всего, ее изуродованное тело лежало в сердце нового Эдема. Ее тело бросили там не просто так. Его намеренно там положили.
– Если честно, Алекс, – говорил Сэндоу, – какой вообще мотив мог быть у кого-то из этих людей, чтобы навредить подобной девушке?
Она вообще-то не знала. Она зн