– Серьезно?
– Видишь? У меня тоже есть секреты. Ты слышала о Блейке?
Она не слышала. Несколько недель, когда она пряталась в «Конуре», она ни о чем не слышала. В том-то и был весь смысл. Но, по словам Мерси, Блейк Кили напал на какую-то женщину у нее дома, и ее муж оборонялся от него клюшкой для гольфа. Криминалисты обнаружили, что нож, который был при нем, соответствует орудию убийства Тары Хатчинс. Ни о Доуз, ни об особняке на Оранж, ни о смертельной мраморной башке Хирама Бингэма Третьего никто не упоминал. Никаких обсуждений «Счастья». Ни слова об обществах. Дело закрыто.
– Я могла умереть, – сказала Мерси. – Наверное, мне нужно радоваться.
Радоваться. Слово повисло в воздухе; его неуместность напоминала мрачный звон колокола.
Мерси опустила голову на подлокотник дивана и уставилась в потолок.
– Моя прабабушка дожила до ста трех лет. Она сама разбиралась с налогами и каждое утро плавала в «Уай», пока не свалилась замертво посреди занятия по йоге.
– Похоже, она была классной.
– Она была последней сволочью. Мы с братом ненавидели ходить к ней в гости. Она подавала самый вонючий чай на свете и ныла не переставая. Но, когда визит подходил к концу, ты всегда чувствовала себя немного сильнее. Как будто ты ее вынесла.
Алекс полагала, что ей повезет, если она доучится до конца семестра. Но сочувствие было приятно.
– Хотела бы я, чтобы моя бабушка дожила до ста трех лет.
– Какой она была?
Алекс села в уродливое кресло Лорен.
– Суеверной. Религиозной. Не уверена, какой именно. Но воля у нее была железная. Мама рассказывала, что, когда она привела моего отца домой, тот, только взглянув на бабушку, развернулся и никогда больше не возвращался.
Однажды, после того, как у бабушки случился первый сердечный приступ, Алекс спросила ее об этом случае. «Слишком смазливый, – сказала та, презрительно отмахнувшись. – Mal tormento que soplo. Он был дурным ветром, который миновал».
– Наверное, необходимо быть такой, – сказала Мерси, – если хочешь дожить до старости.
Алекс выглянула в окно. Жених вернулся. Его лицо было напряженным, полным решимости. Как будто он мог ждать целую вечность. И, скорее всего, так и было.
Чего ты хочешь? – спрашивала ее Бельбалм. Безопасности, спокойствия, возможности не бояться. «Я хочу дожить до старости, – подумала Алекс, задергивая шторы. – Я хочу сидеть у себя на крыльце, пить вонючий чай и покрикивать на прохожих. Я хочу пережить этот мир, который все время пытается меня уничтожить».
29
На следующее утро, когда Алекс пошла на занятия, решив хотя бы сделать вид, что увлечена учебой, Норс по-прежнему стоял у дома. Он казался взбудораженным, заступал ей дорогу и снова отступал, маячил в поле ее зрения так, что ей не видно было доску на испанском.
«Знаю, что ты далеко, – написала Алекс Доуз, выйдя с пары. – Но ты что-нибудь знаешь о том, как разорвать связь с Серыми? У меня тут проблемка с Женихом».
Ее терпение лопнуло, и она вошла в туалет у входа в Общину и взмахом руки позвала с собой Норса.
– Скажи мне только одно, – сказала она ему. – Ты нашел за Покровом Тару?
Он покачал головой.
– Тогда мне нужно, чтобы ты отвалил от меня, и надолго. Сделка отменяется. Дело раскрыто, и я не хочу тусоваться с твоей убивающей задницей.
На самом деле Алекс не верила, что Норс – убийца; она просто хотела, чтобы он оставил ее в покое.
Жених ткнул пальцем в раковину.
– Если ты думаешь, что я наберу здесь воду, чтобы мы поболтали, ты ошибаешься. Передохни.
Она подумала было сбежать с лекции и просто вернуться в тишину своей охраняемой комнаты в общежитии. Но она потрудилась одеться. С тем же успехом можно провести время с пользой. По крайней мере, лекция по Шекспиру, а не по современным британским романам.
Она перешла по Элм на Хай-стрит и Линсли-Читтенден холл и заняла место в проходе, сев за парту. Как только Жених попадался ей на глаза, она отводила взгляд. Она не подготовилась, но «Укрощение строптивой» знали все, и ей нравился кусок, который они проходили, о сестрах и музыке.
Алекс смотрела на сонет 130 на слайде, когда почувствовала, что голову ее пронзила резкая боль. Сквозь нее прошел сильный холод. Она увидела вспышки улицы, освещенной газовыми лампами, дымовую трубу, выпускающую в небо темные облака. Во рту у нее появился привкус табака. Норс. Норс был внутри нее, и она его не приглашала. Она успела ощутить вспышку гнева, а потом мир почернел.
В следующую секунду она уже смотрела на свою тетрадь. Профессор продолжала говорить, но Алекс не могла понять ни слова. Она видела скользнувшую ручку там, где прервались ее записи. На странице неверным почерком были нацарапаны три даты.
1854 1869 1883
Страница была забрызгана кровью.
Алекс подняла руку и чуть не ударила себя по лицу. Она словно забыла, какой длины ее рука. Она торопливо вытерла лицо рукавом. Из носа у нее шла кровь.
Соседка справа уставилась на нее:
– У тебя все нормально?
– Все отлично, – сказала Алекс. Она зажала ноздри пальцами, пытаясь остановить кровотечение, и торопливо захлопнула тетрадь. Норс с упрямым лицом парил прямо перед ней.
– Ах ты сукин сын.
Девушка рядом с ней поморщилась, но Алекс было не до приличий. Норс в нее вселился. Он был внутри нее. С тем же успехом он мог бы засунуть руку ей в задницу и использовать ее, как перчаточную куклу.
– Гребаный ублюдок, – прорычала она себе под нос.
Она сунула тетрадь в портфель, схватила свое пальто и быстрым шагом пошла по проходу, вышла из лекционного зала и затем из задней двери здания. Она направилась прямиком в Il Bastone, в ярости написав Доуз: SOS.
К тому времени, как она дошла до лужайки, она начала хромать. От боли в боку было тяжело дышать. Она жалела, что не захватила с собой «перкосет». Норс по-прежнему шел в нескольких футах позади нее.
– Теперь, значит, ты держишься на почтительном расстоянии, бесплотный мудак? – прорычала она через плечо.
Он выглядел угрюмым, но уж точно не раскаивающимся.
– Не знаю, что дерьмового можно сделать с призраком, – пообещала ему она, – но я это выясню.
Все ее пустые угрозы маскировали гремящий в ее сердце страх. Если он вселился в нее однажды, сможет ли он осуществить это снова? Что он может заставить ее сделать? Навредить себе? Навредить кому-то еще? По большому счету, она воспользовалась Норсом точно так же, когда на нее напал Ланс, но тогда под угрозой была ее жизнь. Она не пыталась вынудить его заняться сбором информации.
Что, если об этом узнает и вселится в нее другой Серый? Должно быть, это результат установившейся между ними связи. Она дважды его приглашала. Она знала, как его зовут. Она называла его по имени. Возможно, раз открыв дверь, закрыть ее уже нельзя.
– Алекс?
Алекс резко развернулась и схватилась за бок. Боль в ране прошла по всему ее телу. На тротуаре в синей ветровке парусной команды и надетой задом наперед бейсболке стоял Трипп.
– Чего тебе, Трипп?
Он, защищаясь, вскинул руки.
– Ничего! Я просто… Ты в норме?
– Нет, я не в норме. Но я в нее приду.
– Я просто хотел поблагодарить тебя, что, ну, знаешь, промолчала про эту историю с Тарой.
Ничего подобного Алекс не делала, но, если Трипп хочет так считать, она не возражала.
– А как же, приятель.
– Но эта тема насчет Блейка Кили – просто безумие.
– Серьезно? – сказала Алекс.
Трипп приподнял кепку, провел ладонью по волосам и снова ее надел.
– А может, и нет. Он мне никогда не нравился. Некоторые парни рождаются злыми, знаешь?
Алекс удивленно взглянула на Триппа. Может, он и не такой бестолковый, каким кажется.
– Знаю.
Она предостерегающе посмотрела на Норса, который шагал взад и вперед, снова и снова проходя сквозь Триппа.
Трипп вздрогнул.
– Черт, кажется, у меня грипп начинается.
– Отдохни, – сказала Алекс. – Сейчас ходит какой-то вирус.
Похожий на мертвого викторианца.
Алекс быстро пошла по Элм на Оранж. Ей не терпелось попасть под защиту охранных заклинаний. Она поднялась по трем ступеням крыльца в Il Bastone, и, как только она открыла дверь и переступила порог, ее охватило чувство облегчения. Норс парил посреди улицы. Она захлопнула дверь и увидела в окно, как порыв воздуха сдул его назад – словно выдохнул весь дом. Алекс прислонилась лбом к закрытой двери.
– Спасибо, – пробормотала она.
Но что помешает ему насильно вселиться в нее в следующий раз? Придется ли ей вернуться в пограничную область, чтобы разорвать их связь? Она была на это готова. Она отдастся на милость Саломы Нилс, чтобы ее снова впустили в «Волчью морду». Она бы позволила Доуз утопить ее тысячу раз.
Алекс развернулась, прижавшись спиной к двери. Дом казался безопасной гаванью. Сквозь уцелевшее витражное окно в фойе проникал дневной свет. Другое окно было заколочено. Осколки разбитого стекла по-прежнему лежали в глубокой тени. Там, где Доуз ударилась головой, на старых обоях была кровь. Никто не попытался ее отмыть.
Алекс посмотрела сквозь арку в гостиную, почти ожидая увидеть там Доуз. Но в комнате не было ни ее, ни ее папок и индексных карточек. Дом казался пустым, истерзанным и раненым. У Алекс заныло сердце. Ей так и не пришлось вернуться в Граунд-Зиро. И она никогда не любила Граунд-Зиро. Она с радостью с ним рассталась, стараясь забыть о кошмарах, которые там с ней случились.
Но, возможно, старый, приветливый, тихий Il Bastone, обитый теплым деревом, она успела полюбить.
Она отошла от двери и достала из кладовой совок и метлу. На то, чтобы подмести осколки стекла, у нее ушло немало времени. Она собрала все в целлофановый мешок и завязала его кусочком скотча. Она не знала, нужно ли их выбрасывать. Возможно, они могли бы положить осколки в горн вместе с козьим молоком и восстановить витраж.