– Вы натянули на себя лицо Ланса. Вы накачали Тару наркотиками, чтобы ей не было больно, а потом ее убили. Это вы натравили на меня глуму?
– Я. Это было рискованно, возможно, безрассудно. У меня нет способностей к некромантии. Но я не знал, что ты могла выяснить в морге.
Она вспомнила, как Сэндоу сидел напротив нее в «Конуре» с чашкой чая на колене и убеждал ее, что это ее собственные способности вызвали нападение глумы, что это она виновата и в нем, и в убийстве Тары.
– Вы сказали мне, что это моя вина.
– Ну, ты не должна была выжить. Надо же мне было что-то сказать, – его слова звучали так рассудительно. – Дарлингтон знал, что ты принесешь нам неприятности. Но я понятия не имел, сколько.
– Вы и сейчас этого не знаете, – сказала Алекс. – И Дарлингтон бы возненавидел все, что вы из себя представляете.
– Дарлингтон был джентльменом. Но сейчас не время для джентльменов, – он поднял свою трубку. – Знаешь, что самое страшное?
– Что вы хладнокровно убили девушку, чтобы какие-то богатенькие детки смогли построить навороченный клубный дом? Звучит довольно ужасно.
Но он ее словно не слышал.
– Не сработало, – сказал он, качая головой. Его лоб морщили приподнятые брови. – Ритуал был верным. Я провел его идеально. Но нексус не появился.
– Значит, Тара умерла, а вы все равно в полной жопе?
– Так было бы, если бы не ты. Я проголосую за то, чтобы «Манускрипт» лишили гробницы. К следующему учебному году у «Святого Эльма» будет новый дом. Они получат то, чего хотят. Я получу свои деньги. Так что, Алекс, вопрос в том, чего хочешь ты?
Алекс уставилась на него. Он всерьез пытался с ней торговаться.
– Чего я хочу? Перестаньте убивать людей. Вы не можете убить девушку и заставить Дарлингтона исчезнуть. Вы не можете использовать меня и Доуз и «Лету» потому, что хотите жить в хорошем квартале и водить хорошую машину. Мы не должны ходить по натянутому канату. Мы гребаные пастыри.
Сэндоу рассмеялся.
– Мы попрошайки за столом. Они бросают нам объедки, но настоящая магия, магия, которая делает будущее и спасает жизни, принадлежит им. Если только мы сами не оторвем себе кусок.
Он поднял трубку, но вместо того, чтобы ее раскурить, высыпал содержимое чаши себе в рот. Порошок замерцал у него на губах – аструмсалинас. Звездная пыль. Принуждение. В ту ночь в Il Bastone он дал ее Блейку, чтобы тот использовал ее на Алекс. В ту ночь Сэндоу отправил Блейка Кили, чтобы тот ее убил.
Не в этот раз.
Алекс потянулась к Норсу и резким ветром ощутила, как он вливается в нее, наполняя ее силой. Она бросилась к Сэндоу.
– Стоять! – сказал декан. Ноги перестали слушаться Алекс. Ей хотелось только подчиняться. Но над мертвыми наркотик был не властен.
– Нет, – чисто и искренне прозвучал голос Норса у нее в голове.
– Нет, – сказала Алекс. Она толкнула декана в кресло. Его костыли со стуком упали на пол. – Скоро здесь будет Тернер. Вы расскажете ему то же, что и мне. «Святой Эльм» не получит новую гробницу. Это не кончится штрафами и временными отстранениями. Вы за все заплатите. К черту общества, к черту «Лету» и к черту вас.
– Александра? – Алекс и Сэндоу повернулись. На пороге с бокалом шампанского в руке стояла профессор Бельбалм. – Что здесь происходит? Эллиот… ты в порядке?
– Она на меня напала! – воскликнул он. – Она нездорова, нестабильна. Маргарита, вызови охрану кампуса. Позови Колина, чтобы он помог мне справиться с Алекс.
– Разумеется, – сказала Бельбалм. Принуждение начало действовать.
– Профессор, подождите… – начала Алекс. Она знала, что это бесполезно. Под воздействием звездной пыли ее будет не переубедить. – У меня есть аудиозапись. У меня есть доказательства…
– Александра, не понимаю, что на тебя нашло, – печально покачав головой, сказала Бельбалм. Потом она улыбнулась и подмигнула. – Хотя нет, я прекрасно понимаю, что на тебя нашло. Бертрам Бойс Норс.
– Маргарита! – рявкнул Сэндоу. – Я сказал тебе…
– Ах, Эллиот, перестань, – профессор Бельбалм заперла за собой дверь на замок.
31
Алекс уставилась на нее во все глаза. Это невозможно. Как Бельбалм удается противостоять звездной силе? И неужели она видит Норса?
Бельбалм поставила свой бокал на книжную полку.
– Алекс, ты не могла бы сесть? – с видом любезной хозяйки спросила она.
– Маргарита, – строго сказал Сэндоу.
– Нам давно пора побеседовать, не так ли? Думаю, ты отчаявшийся человек, но не глупец. А президент уже приятно опьянел и устроился у огня. Никто нас не прервет.
Сэндоу с опаской откинулся в кресле.
Но Алекс не готова была играть по ее правилам.
– Вы видите Норса?
– Я вижу его форму, – сказала Бельбалм. – Спрятанную у тебя внутри, как тайна. Ты разве не заметила, что мой кабинет защищен?
Алекс вспомнила, как ей было там спокойно, вспомнила растущие на подоконнике растения – мяту и майоран. Они цвели и вокруг дома Бельбалм, хотя стояла зима. Но она никак не могла уложить в голове, что именно имеет в виду Бельбалм.
– Вы такая же, как я?
Бельбалм улыбнулась и кивнула.
– Мы ходоки Колеса. Нам открыты все миры. Если мы достаточно смелы, чтобы войти.
У Алекс внезапно закружилась голова. Она упала в кресло. Скрип кожи показался ей до странности успокаивающим.
Бельбалм подняла бокал шампанского и с удобством устроилась в кресле напротив нее, как всегда, элегантная и уверенная в себе. Они походили на мать и дочь, пришедших на встречу с деканом.
– Можешь выпустить его, если хочешь, – сказала она, и Алекс не сразу сообразила, что Бельбалм имеет в виду Норса.
Алекс заколебалась, потом легонько подтолкнула Норса, и он вылетел из нее и обрел форму у стола, переводя настороженный взгляд с Алекс на Бельбалм.
– Он не совсем понимает, что делать, не правда ли? – спросила Бельбалм. Она склонила голову набок, и на ее губах заиграла задорная улыбка. – Здравствуй, Берти.
Норс отшатнулся.
Алекс вспомнилось солнечный день в конторе «Норс и сыновья», опилки, еще лежащие по углам, чувство глубокого удовлетворения. О чем это ты задумался, Берти?
– Дейзи? – прошептала Алекс.
Декан Сэндоу подался вперед, вглядываясь в Бельбалм.
– Дейзи Фаннинг Уитлок?
Не может быть.
– Я предпочитаю француское имя Маргарита. Оно менее провинциально, чем Дейзи, не правда ли?
Норс покачал головой. На лице его отразилась злость.
– Нет, – сказала Алекс. – Я видела Дейзи. Не просто ее фотографию. Я видела ее. Вы на нее нисколько не похожи.
– Потому что это не то тело, в котором я родилась. Это не то тело, которое уничтожил мой самодовольный, влюбленный Берти, – она повернулась к Норсу, который прожигал ее яростным взглядом. На лице его отражалось неверие. – Не волнуйся, Берти. Я знаю, что это не твоя вина. В какой-то мере виновата я, – акцент Бельбалм словно испарился, теперь она говорила так же певуче, как Норс. – У меня так много воспоминаний, но лучше всего я помню тот день на фабрике, – она закрыла глаза. – Я до сих пор ощущаю, как в окна струилось солнце, ощущаю запах лака для дерева. Ты хотел провести медовый месяц в Мэне. В Мэне почему-то… В меня проникла чья-то душа, лихорадочная, окровавленная, искрящаяся магией. Я провела всю жизнь, общаясь с мертвецами, скрывая свой дар, одалживая их силу и знания. Но никогда еще дух не вселялся в меня таким образом, – она беспомощно пожала плечами. – Я запаниковала. Я втолкнула его в тебя. Я даже не знала, что я на это способна.
Лихорадочная, окровавленная, искрящаяся магией.
Алекс подозревала, что на предсказании в 1854 году что-то пошло не так, что Костяные случайно убили бродягу, которого сделали жертвой. До сих пор она гадала, почему духа занесло именно в эту комнату, почему он искал убежища в Норсе, было ли это каким-то страшным совпадением. Но нет, эту упрямую душу, освободившуюся от уз тела и застрявшую между жизнью и смертью, привлекла сила юной девушки. Духа привлекла Дейзи.
– Это было глупой ошибкой, – со вздохом сказала Бельбалм. – И я за нее заплатила. Ты не смог удержать эту душу и ее гнев. Дух взял твой пистолет. И застрелил меня твоей рукой. Я прожила так недолго, и вот так легко оборвалась моя жизнь.
Норс начал мерить кабинет шагами, по-прежнему качая головой.
Бельбалм откинулась в кресле и фыркнула.
– Боже мой, Берти, как ты можешь быть таким тупицей? Сколько раз ты проходил мимо на улице и не оглядывался? Сколько лет я вынуждена была смотреть, как ты хандришь по всему Нью-Хейвену во всем своем байроническом великолепии? Меня лишили моего тела, так что мне пришлось украсть новое, – ее голос звучал спокойно, сдержанно, но Алекс слышала в нем гнев. – Берти, интересно, сколько раз ты смотрел на Глэдис, но не видел ее.
Парни вроде него никогда не замечают прислугу. Алекс помнила, как смотрела в окно конторы Норса и видела, как Глэдис гуляет среди кизила в своем белом капоре. Нет, не так. Капор был у нее в руке. Белыми, гладкими и мягкими, как голова тюленя, были ее волосы. В точности такими, как у Бельбалм.
– Бедняжка Глэдис, – сказала Бельбалм, опершись подбородком на руку. – Готова поспорить, будь она помиловидней, ты бы ее заметил, – теперь Норс смотрел на Бельбалм. На лице его попеременно отражалась вера и упрямое недоверие. – Я не готова была умереть. Я покинула свое уничтоженное тело и забрала тело у нее. Она была первой.
Первая.
Глэдис О’Донахью обнаружила тела Дейзи и Норса и с криком побежала по Чэпел на Хай-стрит, где ее нашли власти. Хай-стрит, куда загнал Дейзи ее отчаянный дух. Хай-стрит, где образовался первый нексус и впоследствии была построена первая гробница.
– Вы вселились в Глэдис? – спросила Алекс, пытаяcь взять в толк то, о чем рассказывала Бельбалм. Норс протолкнулся Алекс в голову, но только ненадолго. Она знала истории об одержимости, о настоящих преследованиях призраками, но ничего о том… чем бы это ни являлось.