Дождь перестал, а в прогалине неба садилось солнышко – приятно, как на картинке.
– Ди, а чем ты думаешь заниматься, когда вот это кончится?
– В смысле?
– Ну, в смысле, что дальше? Мы с тобой беглые, и в толпе затеряться нам не так-то просто. Бегать, прятаться до скончания века нам тоже нельзя – найдут.
– Канада, – одним словом ответил Дональдсон.
– Ну и как мы там вдвоем устроимся, определимся с работой?
– А почему ты думаешь, что мы будем вместе? – спросил Дональдсон.
Вырвалось как-то грубо, резко, не так, как он хотел.
– Ты хочешь сказать, что мы, когда управимся, разбежимся?
– Делать работу совместно, Люси, нас понуждают обстоятельства. А когда мы все закончим, то сможем отправиться каждый своим путем.
Он притих, втайне ожидая возражений и сам недоумевая, отчего ему есть до этого дело.
– Ну, если ты так хочешь, Ди.
Честно говоря, он хотел бы услышать не этого. Скорее наоборот. И как оно могло по глупости вырваться?
– Гм. Э-э… об этом можно как-нибудь потом поговорить. А сейчас у нас есть дело, вот о нем и нужно заботиться. Ты готова?
Люси кивнула.
– Не мешало бы кого-нибудь снова убить. Тебе не кажется?
Безгубый рот разъехался в болезненной улыбке:
– Определенно.
Они прошли еще один квартал, отбрасывая длинные тени, которые угасли вместе с солнцем. Единственный источник света, что был при них, – это брелок-лягушонок с функцией фонарика.
Дональдсон чувствовал себя на измене. С одной стороны, надо было сосредоточиться на игре, на том, что предстоит сделать, но никак не оставляло вгорячах сказанное им Люси; крутилось и крутилось в голове. Надо все расставить по местам. А с другой стороны, грызло беспокойство, что она его предложение отвергнет. Даже непонятно, отчего это его так пугало, а вот поди ж ты.
Дональдсон прочистил горло, хотя комок остался.
– Люси. Я тут вот о чем подумал. Может, оно все же лучше, если мы будем работать в тандеме. В смысле, останемся вместе.
– Ты уверен, Ди?
– Ну а что. До Канады можно добираться автостопом, по дороге убивать водил, забирать их деньги и кредитки. А как доберемся, спроворим себе фальшивые айдишки, будто мы граждане. Медицина у них социальная. На обезболивающее за счет государства подсядем. И будем жить-поживать.
– Это было бы по мне, – сказала тихо Люси.
Ее рука в темноте вкрадчиво нашла его ладонь.
Ой больно-то как.
Но в этот момент, впервые за долгое время, как-то терпелось.
Так они плелись еще минут десять, то и дело замедляя ход и останавливаясь передохнуть.
– Ди, глянь, – сказала вдруг Люси и указала куда-то в никуда, окруженное покосившимися фонарными столбами.
– Куда? – спросил Дональдсон, не видя перед собой ничего, кроме брошенной автостоянки.
– Да вон же. Ты ее что, не видишь?
Он остановился и сощурился, вглядываясь, а когда наконец разглядел, на что именно указывала Люси, то его сначала обдало холодом, а затем захлестнуло жаром, и все это на фоне крайнего изумления. Как, объясните, его хромая одноглазая напарница углядела это в нескольких сотнях метров, среди густеющих сумерек?
– Это ведь она? – спросила вполголоса Люси.
На таком расстоянии сложно было ручаться и за рост, и за длину и цвет волос, не говоря уж о портрете. Но выпирающий живот, безусловно, говорил сам за себя.
В направлении какого-то кирпичного склада через парковку, припадая на одну ногу, брела беременная женщина.
– Опа, – ошарашенно вышептал Дональдсон. – Никак и вправду она. Джек Дэниэлс.
Фин
Со звуком открываемой двери в каземате появился Лютер Кайт, который, пройдя, из центра помещения пытливо оглядел своих пленников.
– Слушай, я богат, – с ходу объявил Макглэйд.
– Я тоже, – отбрил Лютер. – Думаешь, твои деньги для меня что-нибудь значат?
– Нет. А вот для меня еще как. Я думал, ты меня отпустишь, а я на свои деньжата накуплю чего надо. Стрип-шест с вибрацией, например.
Темные глаза Лютера остановились на Фине:
– Он всегда себя так ведет, шутит в кризисной обстановке?
– Ага. Все время.
– Тебя это не раздражает?
– Где Джек? – спросил вместо ответа Фин, грозно выпятив челюсть.
– Скоро будет здесь, любоваться на ваши мучения. Я же лишь хочу быстренько проверить исправность оборудования. Эти кресла, к которым вы привязаны, весьма оригинальны. Они специально устроены так, чтобы причинять боль различных типов. Вот этот пульт, – Лютер подошел к металлической тележке с лэптопом, – способен подавать жару, холод, давление, электричество, а также сверлить и скрести. Иными словами, вас можно обжигать, обмораживать, бить током, бурить и стругать, и все это самым мучительным образом.
– Ай здорово, – умилился Макглэйд, – это все из магазина маньячных игрушек?
С тележки Лютер взял два продолговатых предмета. Зайдя со спины, один из них он сунул Фину, а другой Гарри.
– Объясняю ход нашей игры, – менторским тоном сказал Лютер. – Начнем с ударов током. У вас в руках пульты с кнопками. При нажатии с каждого из них импульс посылается на противоположное кресло.
Фина вдруг ужалило так, что он дернулся всем телом.
– Ой, дружище, прости, – сказал Гарри, – я просто хотел попробовать, работает или нет.
– Ты охренел, – выдохнул Фин.
– И как это было?
– Хреново.
Рот Лютера змеисто растянулся в улыбке.
– Вот в чем суть. Сразу срабатывает только одна кнопка. Нажимая свою кнопку, вы ударяете соперника и блокируете поступление тока к вашему креслу. Скоро к вам в качестве зрительницы присоединится Джек, и будет на вас смотреть вон оттуда, из-за плексигласового окна. – Лютер указал на дальнюю стену. – Надо, чтобы вы как следует для нее постарались. Покажите ей, кто из вас сильнее. Да, и при этом на вас будет постоянно сыпаться пепел.
– Да ну его, это состязание, – сказал Гарри. – Фин сильнее. Когда показывают «Семейные узы»[53], я плачу, а он тверд как скала.
– Тогда пускай за вас двоих страдает Фин.
Фин напрягся. Секундного удара электричеством было достаточно, чтобы по телу до сих пор кругами расходилась боль.
А до этого у него больше часа ушло на то, чтобы Макглэйд перестал рыдать. Фин вспомнил тот последний раз, когда они оба находились в схожей ситуации: тогда маньячка Алекс Корк оттяпывала Макглэйду пальцы.
Бедняге Гарри тогда пришлось особо тяжело. Сейчас Фин был настроен принять основную тяжесть на себя.
– Ну что, давайте пробовать? – обратился к обоим Лютер, становясь за пульт. – Начнем с тебя, Фин. Заранее приношу извинения, что усадил тебя в паре с таким трусом.
Фин сделал для успокоения глубокий вдох и медленный выдох.
– Гарри Макглэйд мой друг, – сказал он перед тем, как стиснуть зубы. – И один из самых храбрых людей, что я знаю.
– В самом деле, дружище? – уточнил Макглэйд. Голос у него помягчел.
– Ага.
– Ты хочешь сыграть в эту хрень?
– Нет, черт меня дери.
– Я тоже. Готов по счету три? – спросил Макглэйд.
Фин, оскалясь улыбкой, уставился на Лютера.
– Да, черт возьми.
– Раз… два… Лютер, драть тебя – три!
Фин взялся быстро нажимать на кнопку, зная, что Макглэйд проделывает то же самое. Так удары током были наименее продолжительны, оберегая обоих от серьезного воздействия.
И все равно боль была ослепляющей. Фин чувствовал, как все тело превращается в сплошную мышечную судорогу, пускай и со спасительными интервалами в секунду.
Слыша вопль, он сознавал, что тот исходит от Гарри. Когда вопль удваивался, до сознания доходило, что они орут в два голоса.
– Прекратить! – третьим орал Лютер. – Не по правилам!
– СУ-КА-СУ-КА! – перешел на скандирование Макглэйд. Фин прикинул, что тот думает выйти из игры, оставляя все мучение ему. Пора бы уж.
Но Гарри, язви его, продолжал жать на свою кнопку.
Фин тоже.
От его кресла уже шел дым, а кровь в жилах будто вскипала, но он не останавливался.
Себе он поклялся, что издохнет первым.
Со своей мантры Макглэйд между воплями перешел на какую-то белиберду:
– Су-нул-лам-пу-пря-мо-в рот-кто-те-перь-е-е-за-жжет!
Фин, стиснув зубы и зажмурившись, щерился через силу улыбкой. Боль была такая, что под веками сгущалась чернота. Но он давил, и давил, и давил до самой своей отключки.
Лютер
Первым в венчике искр коротнуло кресло Фина.
За ним Макглэйда.
Из-под пульта Лютер выхватывает огнетушитель и быстро гасит огонь. Нужно, чтобы оба кресла работали. Они неотъемлемая часть замысла.
Оба испытуемых отключились. Лютер, нацепив респиратор, распыляет из переносного баллона сонный газ, чтобы они какое-то время оставались без сознания.
Затем он их отстегивает и сваливает на пол, обеспокоенный сейчас исправностью своей драгоценной техники.
Ну точно: у кресла, где сидел Фин, поплавилась плата. Лютер в сердцах пинает бесчувственного негодяя по ребрам и проверяет кресло Гарри. Оно, к счастью, цело, хотя тоже не мешало бы подремонтировать.
Лютер отирает лицо, обдумывая следующий ход. Это был круг насилия, и целью ставилось заставить Джек смотреть, как ее друзья убивают друг друга. Этой забаве Лютер подвергал уже многих, и у них всегда получалось хорошее, продолжительное шоу. Большинство вначале упорствовало, но в итоге ломалось и позволяло перевести мучения на своего партнера.
Стойкость этих двоих он, пожалуй, недооценил. Особенно Макглэйда.
Лютер подходит и тоже угощает его крепким пинком. Шутник хренов.
Ладно. Время прикончить и того, и другого еще найдется.
Если все пойдет по намеченному, то, может, Джек у него на глазах убьет их обоих. Это было бы неплохо.
Только надо сперва ее сломать.
Он подходит к панели управления и прогоняет устройство на предмет работы всех узлов. Вот незадача: током оно больше не бьется.