— Рад это слышать.
— Но предупреждаю, Старый Вожак: я пришел сюда, чтобы убедиться, не лезет ли Лорд-Чародей во что-то, что его не касается. И еще не сделал окончательных выводов. Если я решу, что Красный Маг стал Темным Лордом и его надо убрать, я его уберу. А если я узнаю, что Темным Лордом он стал с твоей подачи, вот тогда я убью тебя.
— Понятно. — Фараш выпрямился. — И довольно откровенно. Если мы договорились, то я рассчитываю прожить долгую счастливую жизнь и мирно скончаться в собственной постели. — Он протянул руку.
Меч тоже поднялся, не ответив на рукопожатие.
— Спокойной ночи, Фараш инит Керр, — произнес он.
И на этом вышел из комнаты и отправился спать.
Глава 7
Меч рассчитывал с утра в первую очередь пообщаться с Всезнайкой, но ему пришлось подключиться к всеобщей суматохе по сборам к переезду на гору, в Летний Дворец. Казалось, дом просто забит снующими со всяким барахлом людьми, и Меч то помогал кому-то, то уступал дорогу очередному тяжело груженному человеку. В итоге до покоев Всезнайки он добрался, лишь когда солнце стояло в зените.
В комнате никого не оказалось. Стражник сообщил, что Избранный Ведун ушел с час назад, и где он сейчас — неизвестно.
Раздраженный Меч направился в тронный зал, подумав, что Всезнайка может быть там, а если нет — так, может, Лорд-Чародей посоветует, где его искать.
Однако в тронном зале тоже никого не оказалось. Меч разочарованно развернулся и чуть не столкнулся с тем, кого искал.
— Всезнайка! — воскликнул Меч. — Ты меня напугал.
— Меч, — кивнул Всезнайка, оправляя камзол.
— Я тебя искал, — сказал Меч. Он огляделся, проверяя, нет ли кого в пределах слышимости, но в коридоре и тронном зале вроде бы никого не было, кроме них двоих.
— Стражники мне так и сказали, — кивнул Всезнайка. — Поэтому я тут. Чем могу помочь?
— Ну, сможешь ответить на ряд вопросов, надеюсь.
— Обычно с этим я справляюсь весьма неплохо, — выдавил улыбку Ведун. Это была первая улыбка, которую Меч увидел на его лице за все время в Зимовье.
— Боюсь, мои вопросы не касаются древней истории или старых легенд.
— Могу предположить, каким будет один из них, — сказал Всезнайка. — Ты хочешь узнать, почему я здесь и сотрудничаю с Лордом-Чародеем.
— Да, этот, безусловно, очевиден.
— Ну, то, что он тебе сказал — правда. Года три назад он меня выловил, чтобы спросить, не нарушают ли его планы какие-нибудь установленные для него Советом Бессмертных границы. И предпринимал ли кто-нибудь нечто подобное прежде. И если да, то почему потерпели неудачу.
— Понятно, почему он тебя спросил и почему ты ответил. Но приехать сюда, жить тут и стоять по его правую руку — это как-то…
— Компрометирует? — предположил Всезнайка.
— Ну, в общем, да.
Всезнайка пожал плечами:
— У него было много вопросов, а мне хотелось за ним приглядеть. Помнишь, Темный Лорд с холмов Гэлбек совершал преступления, и никто не знал об этом целых пять лет? Мне не хотелось, чтобы нечто подобное повторилось снова. Если и этот пойдет вразнос, мы ведь захотим узнать об этом сразу, верно?
— Уж наверное.
— Когда ты его слушаешь, не кажется ли он тебе порой полубезумным? Когда он пришел ко мне с этими проектами прокладки дорог, строительства на вершине горы и осушения болот, я подумал, что он уже на грани безумия. И решил, что по крайней мере один из Избранных должен присматривать за ним. А потом, когда он попросил меня перебраться сюда, я согласился. Порой мне кажется, что он таки спятил, в другой раз я думаю, что он один из величайших людей, когда-либо живших в Барокане. И каждый день я узнаю о нем что-то новое.
Меч медленно кивнул.
— Но вот стоит ли оставаться тебе и стоит ли принимать приглашение посетить Летний Дворец — в этом я не уверен. Ты по натуре не советчик, Меч, ты боец. А я искренне надеюсь, что до драки дело не дойдет. Но если он решит найти тебе применение, что ж… если есть молоток, начинаешь искать гвоздь.
— Тут ты прав, — согласился Меч. — Но я хочу узнать его получше и составить о нем собственное мнение. Как ты сказал, он и впрямь кажется малость тронутым. И я не доверяю Фарашу. Пока он здесь…
— Что произошло между вами, Меч? — перебил Всезнайка. — Я не помню ничего из того, что ты рассказывал, а мы оба знаем, что это означает.
— Это означает, что я не сказал тебе правду, — кивнул Меч. — На самом деле я тебе практически ничего и не сказал. Насколько я помню, напрямую я тебе не лгал.
— Умалчивание — тоже разновидность лжи, верно?
— Возможно. Не уверен.
— Ну, как бы то ни было, я хочу знать правду.
— Тогда спроси его. Может, он даже сознается.
— Вряд ли это можно назвать исчерпывающим ответом.
— Во всяком случае, это единственный ответ, который ты услышишь сейчас. Я пока не готов рассказать тебе все. Может, позже.
— Дело ведь не только в том, что он был небрежен и чересчур самоуверен, да?
— Да.
— Думаешь, ты будешь когда-нибудь готов рассказать мне?
— Ну, наверное… Просто пока — нет.
— На твои вопросы я ответил.
— Подтвердив то, что наш приятель Артил мне уже сказал, ага. Спасибо. Но у меня есть еще вопрос.
— Да?
— Лорд-Чародей попросил меня рассказать Красавице о его планах.
— Да. И сообщил, что я отказался.
— Точно.
— И ты хочешь знать почему.
— Верно.
Всезнайка одарил Меча долгим взглядом, затем уронил:
— Предлагаю сделку.
— Так я и думал, — вздохнул Меч.
— И?
— Согласен. Почему ты отказался?
— Ты забыл о том воздействии, которое Красавица оказывает на мужчин?
— Нет, но… — Меч осекся.
Он и впрямь частично забыл, какое впечатление она производит на мужчин, хоть сколько-то не защищенных от ее магии. Будучи самой красивой женщиной для всех, включая его самого, для обыкновенных людей она была еще чем-то большим. Неотразимой. Создание, чей вид заставлял мужчин забыть обо всем на свете, а ее желания всеми воспринимались как приказ, пока она оставалась в поле зрения. Даже мужчины, которых женщины в принципе не интересовали — и те становились жертвами ее чар. А женщины обычно при виде нее просто зеленели от зависти.
Избранные — и в какой-то мере Лорд-Чародей — обладали иммунитетом к магии Красавицы, хотя даже ее природного обаяния вполне хватало, чтобы Меч, Всезнайка, Лучник и даже Старый Вожак часто ловили себя на том, что стараются быть к ней поближе и заслушиваются ее голосом, как музыкой. Или пялятся на нее. Обычные люди могли защититься при помощи перьев арра, которые блокировали и смягчали любое магическое воздействие, но все равно на большинство людей ее чары действовали неотразимо. Именно поэтому она и жила в Зимовье, где традиционный женский наряд полностью скрывал ее внешность.
— Она не может прийти сюда, — сказал Меч.
— Верно. Стражники — да и не только стражники — просто рассыплются на части, услышав ее голос, а уж если она снимет вуаль с лица… И Лорд-Чародей, прежде чем встретиться с ней, непременно будет настаивать, чтобы ее обыскали, как давеча тебя, потому что боится быть заколотым спрятанным кинжалом. В конце концов Темный Лорд из Камитт'Дару именно так и умер, сраженный в грудь кинжалом Красавицы. Но кто сможет это сделать? Кто сможет обыскать ее без риска для себя? А значит, она никак не может сюда прийти и поговорить лично с Лордом-Чародеем. Ее отказ с ним встречаться — всего лишь здравомыслие.
— Он мог бы поговорить с ней через какое-нибудь животное.
— Думаю, он пытался. И это не сработало. Полагаю, она отказалась с ним разговаривать.
— Но ты-то почему отказался к ней пойти?
— А смысл? Она не выйдет из тени и не отправится его убивать без поддержки остальных Избранных.
— Но что в этом плохого-то, если б ты сходил?
Всезнайка ответил не сразу.
— По-моему, ты не совсем понимаешь, насколько непрочны мои отношения с Лордом-Чародеем, Меч. Каким бы я ни был полезным и как бы ни пылал энтузиазмом — а я далеко не всегда так уж пылаю энтузиазмом, — я остаюсь одним из Избранных. Членом группы, право и обязанность которой убить его, если он переступит черту. Я не хочу быть для него дурным вестником. Я не хочу с ним спорить. Не хочу делать ничего, что напоминало бы ему, для чего, собственно, существуют Избранные. Что, если Красавица повлияет на меня и убедит, что Лорд-Чародей делает что-то дурное? Какой у меня тогда будет выбор? Я могу, конечно, сказать ему, чтобы он отказался от своих драгоценных планов, а он сочтет, что мною руководит не мой собственный здравый смысл и что Красавица соблазнила меня вступить в заговор против него. Или я могу отказаться возвращаться сюда, и опять же в этом случае он может счесть это признаком того, что Избранные намерены прийти за его головой.
— Он так боится Избранных?
— Да.
— Но как может повлиять на тебя Красавица? Ты-то знаешь о планах Лорда-Чародея куда больше, чем она!
— А может, я слишком близко сижу, чтобы увидеть огрехи, которые она заметит? Не забывай, что мое восприятие искажено магией. Из всего услышанного я помню только правду и забываю ложь. Это значит, что иногда я помню только истинное и хорошее в чьих-то планах и забывают ошибки и просчеты. Нет, такое случается нечасто, и я всегда начеку, но вполне может произойти, и тогда у меня создастся ложное благоприятное впечатление о ситуации.
Меч некоторое время молча смотрел на него.
— Никогда об этом не задумывался, — произнес он наконец.
— А с чего бы тебе? Но я живу с этим постоянно. У всех нас, Избранных, свои беды. Некоторые со стороны незаметны. Бедная Болтунья постоянно слышит голоса, которые не может заглушить, Красавица вынуждена постоянно прятаться от людей. Это всем понятно. А я вот живу с постоянным сознанием того, что могу неверно оценить людей, потому что помню их более искренними, чем они есть на самом деле. Вождь не может доверять чьему бы то ни было одобрению принятых им — точнее, теперь уже