чно достал Эльри, выпрыгнувший из кустов.
На третьего бросился Рольф, едва заслышав шуршание в зарослях. Занес над головой топор, поскользнулся — и упал в грязь, сам становясь жертвой… Перепуганный вепрь ринулся на него, орошая перьями и целя клыками в живот. Дэор всадил ему стрелу в загривок, Эльри обрушил секиру на ребра, но клыкач всё же достал Рольфа в бедро. Рольф успокоил его, разрубив рыло топором, а Эльри добил, сокрушив хребет.
Пока друид вытаскивал из Рольфа колючки, остальные разделывали и коптили добычу. Вскоре стало ясно, что прокоптить как следует не удастся: сыро. Нажарили себе на ужин, остальное решили нести как есть.
Дэор напластал мясо тонкими ломтиками и запёк в угольях. У Корда нашлись пахучие орешки, так что никому не пришлось жаловаться на ужин. Потом всех потянуло в сон. Однако Корд'аэн вдруг раскричался, начал размахивать посохом, похожий на престарелого пастуха в окружении туповатых овец. Путники принялись ворчать, но однако собрали скудные пожитки и покинули сухую уютную "рощу".
…Дождь всё лил слёзы над Долиной Алого Корня. Небо оплакивало эту землю — землю, не ведавшую песен и сказок, землю, где соплеменники заживо пожирают друг друга, землю, где в сердца пророс Алый Корень, кровавый корень древней злобы…
А девятеро странников шагали. Шагали под бесконечным дождём, мерили ногами безмерную грязь, едва не тонули в чавкающей закваске болота. Они брели сквозь вонь и хлюпанье, брели в молчании, и в желудках у них была жирная свинина, а в сердцах — такое же болото. Подобное жирному исполинскому чудовищу. Каждый чувствовал поцелуй склизкого червя.
А дождь шёл.
И они шли.
А потом Рольф Ингварсон безмолвно рухнул в жидкое месиво.
— Всё, — мрачно произнес друид, когда северянина перевернули на спину.
— Всё, — повторил волшебник. И никто не осмелился нарушить тишину.
Потом Эльри спросил:
— Яд тех свиней?
Корд'аэн кивнул.
— Но… ты говорил… — недоумённо пробормотал Дарин.
— Я говорил, — жёстко процедил чародей, — что достанет у них яду умертвить добычу покрупней улитки. Должно быть, удача оставила нашего Рольфа.
— Он… уже? — спросил Борин.
— Ещё нет, — ровным голосом ответил чародей.
— Должно быть средство, — прошептал Дарин сжимая трость, сверля Корда железом взора. — Ты слышишь, колдун? Должно быть! Ибо благородные воины не должны гибнуть так!
Дарин сорвался на крик, на дребезжащий визг, и Долина Алого Корня ответила ему рваным эхом из туманных далей, поросших гнилью… Корд влепил ему подзатыльник.
— Не ори, не у себя дома, — беззлобно сказал он, и Дэор сын Хьёрина усмехнулся, вспомнив волшебницу Эльфрун из Эльварсфьорда, где кружат кольцами волны.
— Сейдман, средство должно быть, — твёрдо сказал охотник. — Ведь это позор. Для воина моего народа позор умереть вот так, по дурости…
— Корд, — поднял кипящие грозою глаза Эльри Бродяга, — побратимов не бросают. Сам знаешь.
Корд'аэн молчал. Он знал. Он ждал.
— Коль скоро наш Ивейн из Суссекса отправится к Праотцам, — добавил Тидрек, — без его помощи мы вскоре присоединимся к нему.
И молвил Борин-скальд, глядя в бледное лицо раненого:
— Вождь несёт ответ за своих людей, Корд'аэн О'Флиннах. Не мне напоминать тебе о том.
И только Асклинг проворчал:
— Да и пёс с ним, пусть катится прямиком в Нибельхейм, там заждались…
Все удивились, но промолчали.
Улыбнулся Корд'аэн, точно блики светила на синей глади озера, на синей стали меча, на перекатах горного ручейка, и улыбнулось на его лице заходящее солнце. А потом солнце скрылось, и во тьме над болотом Корд'аэн сказал:
— Средство есть.
Немного помолчал и вновь заговорил:
— Средство это от века используют кирлинги. Это отвар алого корня.
— Так надо его найти! — воскликнул Борин. — Тут его наверняка полно!
Корд'аэн тихонько рассмеялся.
— Да, но проку от него немного. К зиме он покрывается твёрдой оболочкой и усыхает. Однако выход есть, ибо кирлинги летом заготавливают корень в немалых количествах.
— Ты хочешь попросить корня у… ЭТИХ?! — изумился Дарин.
— Благородный хёвдинг может отправить слугу в ближайшую лавку, — сказал друид, — однако, думается мне, долго придется ждать.
И добавил властным голосом:
— Дверги! Быстро — на плечи достойного десятника и шагом марш за мной! Давайте, шевелитесь, если вам и впрямь дорога жизнь северянина!
— Мне не дорога, — буркнул Асклинг, но его не услышали.
— Эх, щас он их! Щас он их! — пританцовывал от нетерпения Тидрек.
…Деревня кирлингов была в сорока шагах от них. Странники взошли на пригорок, где было заметно суше, и увидели огни и дымы: умные цверги устроили поселение на вершине холма. Судя по крикам и визгам, резавшим ночь, Эльри заключил, что лесное племя что-то празднует.
Друид пошёл к селению, приказав остальным ждать. Дэор держал Рольфа на руках, точно дитя, а дверги всматривались вдаль, не находя себе места. И оружие приплясывало в их руках…
— Да что он там… — с досадой почесал подбородок ювелир.
— Знать бы, о чем они говорят, — проворчал Эльри, — и что они празднуют.
— Думается мне, нетрудно сказать, что они празднуют, — ответил Дарин, и ненависть звенела в голосе, — не так давно они взяли добычи и вкусили плоти соплеменников!
— С чего ты взял, что это именно те?
— Вещие духи подсказали, — буркнул сын конунга.
Эльри пожал плечами.
Корд'аэна обступила дюжина цвергов, а он что-то объяснял самым упитанным — старейшинам, как предположил Эльри. Позади стояла седая, носатая старуха, от которой даже пахло древностью. Вожди говорили, а она вцепилась взором в друида, точно белка когтями в кору дерева…
Нет.
Точно барсук — в горло змеи.
— Эх, щас он их… — приговаривал Тидрек, — молниями по жопам…
— Или бранденскугелем, — добавил Дарин.
— Каким ещё скугелем? — нахмурился Эльри.
— Огненным шаром, — со знанием дела объяснил Дарин. — Чтобы сразу в пепел. Я в книжке одной читал, что…
— Тихо! — крикнул Борин. — Глядите!
Кирлинги застыли, сжав кольцо вокруг Корда, готовые к броску. Вожди смотрели на чужака не отрывая глаз, затаив дыхание. Старуха перебирала чётки, висевшие на шее. Корд'аэн запустил руку под плащ. Несколько мгновений искал там что-то, улыбаясь в жадные глаза цвергов. И те мгновения были такими долгими, что Дэор, обмирая сердцем, опустил Рольфа наземь и взял на прицел цверга, стоявшего позади Корда.
А волшебник вынул наконец руку из-под плаща… и вслед за ней показалось ожерелье, сверкнувшее в ночи звёздной нитью! С восхищением любовались кирлинги переливами огней в стеклянным шариках, нанизанных один за другим. Такие ожерелья изготовлялись десятками в стекольных мастерских сольфов и мануфактурах южных городов. Корд'аэн протянул сокровище старейшинам, но в последний миг рывком забрал и приподнял над головой. Вожди подались вперед, а один даже подпрыгнул, точно пёс за куском требухи…
И — видели боги! — немалых усилий стоило чародею не рассмеяться. Презрительно, надменно, холодными брызгами орошая холм…
Все же он отдал ожерелье старейшинам, и те оживленно защёлкали и засвистели на своём языке. Потом один из них кивнул Корду, и он махнул спутникам — проходите, мол, сюда. Тидрек, Асклинг и Дарин взвалили Рольфа на плечи и понесли, спотыкаясь от усталости. Дэор, Эльри и Борин шли перед ними, взяв оружие наизготовку.
Встречать их вывалил весь посёлок. Взрослые и подростки обоих полов потрясали корявыми палками — поди пойми, копьё или дубина. Дети галдели и носились вокруг удивительных пришельцев. Эльри корчил им жуткие рожи и рычал, а те пугались и потешались: знали, что дядя совсем не страшный.
Откуда им было знать, что Эльри в своё время прозвали Убийцей Щенков…
Стариков же почти не было видно.
Подойдя ближе, Дарин промолвил:
— Ну, что я говорил? Они! Вчерашние разбойники!
"Разбойники" были одеты в шкуры и полотняные тряпки, на которых явно виднелся папоротник. Несколько женщин носили одежды с узором из кустов, однако на их телах и лицах виднелись следы побоев, и держались они робко, а в их глазах мутилось от страха.
— Рабыни, — объяснил Эльри. — Будут рожать им ублюдков. А ну, кыш! — он грозно топнул на осмелевшего детёныша. Ребятёнок испугался и с воплем кинулся прочь, к маме.
— Да ты суров! — неодобрительно покосился на него Борин.
— Каков есть, — отвечал Эльри. — Жалко, Корд их не поджарил чуток.
Корд'аэн поморщился:
— Это всегда успеется, господа. Кстати, я настоятельно прошу вас убрать оружие. Не скажут хорошо о том, кто ходит в гости с железом наголо.
— А они давеча явились в тот овраг с оружием, не так ли? — горько ухмыльнулся Дарин.
— Но железа-то у них не было, — отвечал волшебник. — А эти их деревяшки очень схожи с твоей тростью, сын Фундина.
Эльри, Борин и Дэор переглянулись, и разящая сталь исчезла.
— Что ты им наплёл про это ожерелье? — спросил ювелир, когда они вошли в деревню.
Корд'аэн улыбнулся:
— Правду. Я сказал им, что это легендарный Бриссингамен, изготовленный их, цвергов, далекими предками в дар богам. Боги решили вернуть Ожерелье Всевидения им, кирлингам, и мы с вами идём от Золотого Престола аж сюда только для того, чтобы исполнить волю богов. Чувствуете, господа, сколь мы благородны?
— Я думал — альвы не лгут, — мрачно проронил Дэор.
— А он и не солгал, — заявил Борин. — Он начал сказание. А я постараюсь продолжить. Только… эта старая кэрлинг… Меньше мне нравится её взгляд, чем стоило ожидать.
— Я понял тебя, Борин-скальд, — кивнул заклинатель, улыбаясь.
— …не дура, не так ли!? — спросил Корд'аэн у старухи, войдя в её землянку. Та оторвалась от сушёных грибов, трав и кореньев и бросила на пришельца угрюмый взор.
— Тебе нужен алый корень. Ты обманул вождей.
— Я не обманывал, — возразил с улыбкой друид.