— Да бросьте, — перебил Мэтт. — Это же глупо. Конечно, кое-кто способен убить дальнего родственника из-за наследства, но застрелить собственного брата или отца…
Маршалл вздохнул.
— Ваша беда в том, что вы верите в человечество. Если бы вы повидали женщину — между прочим, очаровательную, — которая застраховала жизнь трех своих детей, а потом отравила их одного за другим, чтобы должным образом содержать любовника…
Мэтт сдался:
— Будь по-вашему. Я по-прежнему не верю, но… продолжайте.
— Так. В одну группу подозреваемых входят все, кто имел шанс разбогатеть после смерти Харригана. Другую составляют преступники, сектанты-вымогатели. Кто-нибудь из них мог убить его либо в отместку за прошлые разоблачения, либо чтобы предотвратить будущие. Убийство могло случиться по любому из двух поводов, и любые ваши догадки на сей счет не хуже моих.
— Если мотив нас подведет, как насчет орудия и возможности, о которых вы упомянули с таким пренебрежением?
— Много толку от этого орудия! Вулфа Харригана застрелили из пистолета, который вы отобрали у Свами. Да, мы проверили серийный номер. Пистолет официально продали Герману Зюсмаулю примерно год назад. Зюсмауль заявил, что ему угрожали, и умудрился добыть разрешение. Наверное, не обошлось без взятки. Баллистическая экспертиза закончена. Никаких сомнений — именно это и есть орудие убийства. И что дальше? Вы отдали пистолет Харригану вечером в пятницу. С тех пор никто его не видел. Вероятно, Харриган держал оружие в столе, а потом, возможно, зачем-то вытащил, например пересказывая пятничные события. В общем, орудие убийства ни о чем нам не говорит.
— Есть еще один вариант.
— Кажется, я догадываюсь. Не исключено, что Харриган вернул пистолет Зюсмаулю вечером в пятницу, когда вы ушли, и значит, виноват Зюсмауль. Так. Вы представляете себе, чтобы Харриган, да и любой другой человек, в подобных обстоятельствах сказал: “Ты забыл свой пистолет, дружище. Загляни как-нибудь еще разок, и, надеюсь, тебе повезет”? Представляете?
— Нет.
— Значит, пистолет пролежал здесь, возможно в этой самой комнате, все выходные. Тот, кто имел доступ к Вулфу Харригану, имел доступ и к пистолету. Иными словами, возможность дает и средство. Два пункта, по сути, представляют один.
— Так как насчет возможности?
— О ней вы знаете не больше остальных. Давайте ненадолго отложим вопрос, как убийца выбрался из комнаты, и мы останемся перед фактом: войти мог кто угодно. То есть кто угодно, кого Вулф Харриган пожелал бы впустить. Мисс Харриган сначала беседовала с монахинями, а потом в одиночку спустилась вниз. Джозеф слонялся по дому и вокруг. Кухарка не может сказать наверняка, но, возможно, прошло некоторое время между той минутой, когда Конча покинула лужайку, и той минутой, когда она появилась на кухне. Артур сидел у себя в комнате. Никто не видел дверь кабинета, которая выходит в коридор. Любой посторонний, знавший про черный ход, мог незаметно проскользнуть там — разумеется, если Вулф пожелал бы его впустить. Наличие возможности даже не ограничивает нам круг членами семьи, хотя бы с первого взгляда и казалось именно так. Никто, даже слуги, не припоминает поблизости никаких подозрительных лиц, но убийцы обычно предпочитают не показываться на глаза.
— Итак, к чему мы пришли?
— Абсолютно ни к чему.
— Впрочем, мы знаем одно лицо, которое явственно намеревалось посягнуть на жизнь Вулфа Харригана.
— Два, — поправил Маршалл, — если считать Агасфера и Девятью Девять. Но вам по-прежнему нравится версия о Зюсмауле, не так ли? Ладно. Посмотрим. Сегодня его приведут. Завтра поглядим, что удастся вытянуть из Свами.
Мэтт подскочил.
— Что это?
В дверь снова тихонько постучали. Осторожно, положив правую руку на рукоятку служебного пистолета, Маршалл отворил.
В коридоре стоял один из оставшихся на дежурстве полицейских, с запиской.
— Чуть не забыл, сэр. Это вам оставила монахиня.
Примерно в то же самое время сержант уголовной полиции Краутер стоял в неопрятной разоренной квартире. Окна распахнули в холодную ночь, как только сержант вошел, но тошнотворный запах дешевого ладана по-прежнему наводнял комнату.
В столь тщательном обыске не было нужды. Краутер быстро понял, что Свами Махопадхайи Вирасенанды нет в его привычном обиталище. Но жена сержанта питала слабость к предсказателям будущего (к счастью, не таким дорогим), и Краутер испытывал злобное и не вполне профессиональное наслаждение, устраивая в жилище Зюсмауля хаос.
Наконец он, сияя, обернулся, обозрел вред, который нанес роскошной мебели и удовлетворенно произнес:
— Его тут нет.
Домовладелица поплотнее запахнула халат.
— Я вам уже пять раз сказала. Он не появлялся с прошлой пятницы. Ушел и не вернулся.
Она беспокойно взглянула на себя в зеркало в золотой раме и увидела пятнышки кольдкрема, в спешке стертые не до конца.
— Теперь вы наконец уйдете?
— Откуда вы знаете, что Зюсмауля не было дома? — настаивал Краутер. — Вряд ли вы видите, как приходит и уходит каждый жилец.
— Я… я за ним наблюдала, — с вызовом сообщила хозяйка.
— Вот как! — Краутер так и вцепился в нее. — Он задолжал за квартиру? Соседи жалуются?
— С вами — прекрасный жилец, — с негодованием ответила женщина. — От него никаких неприятностей. Он не только платит точно в срок, но и бесплатно гадает мне на чернилах, даже на фиолетовых. Если бы вы только знали, офицер, сколько счастья может такой человек привнести в жизнь женщины, вы бы перестали гоняться за ним из-за всяких глупостей.
— Счастья! — сержант фыркнул. — Леди, если бы вы только знали…
Он замолчал. Предпочтения жены хоть и лежали на нем тяжелым бременем, но не имели отношения к делу.
— Зачем вы следили за жильцом?
Хозяйка отвернулась и безуспешно попыталась стереть крем рукавом.
— Ну же. В чем вы заподозрили Зюсмауля? Отвечайте.
— Не сомневаюсь, что у Свами наверняка была какая-то серьезная причина, но все-таки я слегка забеспокоилась. В конце концов, у меня приличный дом…
— К делу, леди.
— Он… Я увидела Свами в коридоре, и он подтягивал пояс… Он не знал, что кто-то за ним наблюдает… и… и… я заметила пистолет.
Сержант застонал. Столько труда, чтобы выяснить то, что они и так уже знали.
— Ладно, — сказал он. — Я ухожу. Но учтите, если этот подлец появится, а вы не позвоните в полицию, вас обвинят… — он помедлил и наконец нашел достаточно выразительный термин, — в укрывательстве преступника.
Хозяйка с откровенным облегчением открыла дверь. Но сержант задержался на пороге.
— Когда в последний раз в квартире Зюсмауля прибирали?
— Утром в пятницу.
Сержант задумчиво посмотрел в пепельницу. Половина содержимого представляла собой обычные коротенькие окурки. Зато другие достигали в длину почти двух дюймов и были согнуты пополам.
Лейтенант Маршалл развернул записку монахини, быстро прочел и передал Мэтту. Она гласила:
Уважаемый лейтенант, пожалуйста, не сочтите мою просьбу необдуманной. Харриганы и доктор Мэгрюдер могут подтвердить, что я не подвержена случайным прихотям. Я прошу вас проверить, нет ли отметин от дротиков на других папках и переплетах книг, помимо папки с именем Агасфера. Я не стану умалять ваш профессионализм, излагая причины, приведшие меня к этой просьбе. Более того, я боюсь, что поступаю чересчур бесцеремонно, потому что вы, несомненно, уже обыскали кабинет.
— Что она хочет сказать? — уточнил Мэтт.
— Что я идиот. Сестра Урсула слишком вежлива, чтобы выразиться прямо. Но она права, я действи тельно идиот. Даже когда я выслушал вас, то не подумал поискать другие отметины от дротиков. Ну, Дункан, вот ваш шанс побыть полицейским. Мы начинаем охоту.
Труд был медленный и долгий. Лейтенант вытащил из кармана увеличительное стекло, а Мэтт взял лупу со стола. Они тщательно изучили корешки всех папок в шкафу, стоявшем под мишенью. Лейтенант преждевременно испустил крик радости, но тут же с досадой фыркнул и запихнул папку обратно.
— Что там? — спросил Мэтт.
— Я уж думал, что кое-что нашел. Дырка в корешке папки с именем Свами Зюсмауля. А потом я вспомнил пятничную историю. Разумеется, этого и следовало ожидать.
— Дырка только одна?
— Да.
Мэтт тоже обнаружил дырку — как ни странно, не на папке, а на переплете исторического сочинения в соответствующем шкафу. Лейтенант взглянул на книгу и с пренебрежительным смешком оттолкнул ее. Но после тщательного осмотра оказалось, что это единственный том, который носил на себе красноречивую отметину.
— Книга должна находиться в первом шкафу, — задумчиво сказал Маршалл. — Все другие слишком далеко, чтобы хорошенько прицелиться, а бросить дротик под углом почти невозможно. И все-таки больше ничего мы не нашли… — Он открыл титульный лист и прочел: — “Правление Вильгельма Второго, короля Англии, а также заметки об истории английской церкви в период Первого крестового похода”. Тоже мне открытие. Вероятно, Харриган тренировался — проверял, сумеет ли он попасть в книгу так, чтобы дротик удержался.
— Теперь, когда я выполнил свое первое полицейское задание, может быть, вы объясните, чем именно я занимался? — спросил Мэтт. — Почему мы искали еще одну книгу с дыркой от дротика?
— Это же очевидно. Я бы и сам мог догадаться. Предположим, кто-то хочет подставить Агасфера. Иными словами, вам намеренно позволили увидеть желтое одеяние. Так. Значит, дротик — ложная улика, и его воткнул в папку с именем Агасфера сам убийца. Но мы не исключаем, что Харриган тоже бросил дротик — туда, где ему надлежало быть. Например, если бы мы нашли вторую дырку в папке Свами, то сделали бы вывод, что Харриган указал на Свами, а Зюсмауль вытащил дротик и воткнул в папку с именем Агасфера.
— Вы думаете, что Агасфера хотят подставить?
— Опять вопросы. Я думаю вот что — либо он виновен, либо кто-то желает ему зла. Расхаживать в желтом одеянии способен либо Агасфер, либо тот, кто всеми силами пытается спихнуть вину на него. То же самое касается дротика.